Пятое и шестое супружество Иоанна

Въехал в Москву со славою
Иоанн поступью бравою!
Исчезли опасности, беды,
Вкушали радость победы!

Мысли хана о войне стали бесполезны,
Прекратились нужда, голод и болезни!
Польша и Литва дружбу искали,
Русского царя славою ласкали!

В Ливонии еще осталась русская рать,
70000 воинов можно в Москве набрать!
Мятеж злобного сердца шел путем скользким,
Русский царь мечтал стать королем польским!

В мучительствах Россия воспитана,
Верность народа ужасами испытана!
Гордых и самовластных истребили,
Знатных и богатых бояр загубили!

Внезапно опричнину уничтожили.
Семь лет рукою царя грехи множили!
С гнусным символом исчезло название,
К царю вернулись разум и сознание!

Время убийств миновало, тихие дни настали,
Кромешники перед разоблачением предстали!
Под сенью законной власти
Утихомирились страсти!

Правосудие надежду питало,
Время дух государя испытало!
Царь, Иоанн к добрым делам спешил,
Всех клеветников священства лишил!

Пособников зла с гневом удалял,
Потом в монастыри определял!
- Мститель – закон и правда небесная,
Вдохновляла россиян сила  известная!

Остались наперсники царя до гроба:
Малюта  и Скуратов – тираны оба!
Оба благоговели перед лицом кумира,
Божий суд для них за пределами мира!

Свойственник первой супруги отца,
С добродетелью  важного лица,
Стоял у окровавленного трона,
И хитростью избегал закона!

Ожидал лучших времен,
Нравственных перемен.
Неуклонный, дальновидный,
Наружностью  благовидный.

Более царедворец, нежели воин,
Царского внимания удостоен.
Под знаменем отечества являлся,
При особе монарха появлялся!

Получать  милость царя умел,
Знатного сана князь не имел.
Помогал уничтожению болтунов,
Хитрый, честолюбивый Годунов!

В политике помогал,
Опричнину отвергал!
За собственными путями следил,
Не именем добродетели говорил,

Но именем политики, тирании непротивной,
Для личного благополучия продуктивной,
Которая многое осуждает,
Единственное зло отвергает!

Царь изменить власть пытался,
Он был мучителем, им и остался!
Утомленное, дремлющее тиранство,
Заполнило русское пространство!

Время от времени пробуждалось,
И с новой силой зло насаждалось!
Политика злобная, несносная,
Книга убийств смертоносная!

Гонимых опалою, ссылали в темницы,
Безвинно страдали известные лица!
Воротынского на смертную муку отправили,
- Встречался с ведьмами! - Верить заставили!

Донос, угодный тирану,
Не исцелил старую рану!
О мнимых вымыслах толковали,
Мужа славы и доблести оковали!

Шестидесятилетнего героя связали,
И за дерево, над огнем привязали!
Царь жезлом угли к телу пригибал,
В страшных пытках герой погибал!

Для отечества стал потерей большою,
Муж, славнй разумом, крепкий душою!
Слава безмолвствует, добродетель губит,
Великие дела Всевышний рассудит!

За невинную муку
Прострет Бог руку!
Пошлет вечное блаженство,
И души совершенство!

Образ жизни царя не изменился.
Долготерпением он хвалился.
Истреблены старые вельможи,
На новых ожесточился тоже!

Требовал безмолвного повиновения
И хладнокровного терпения!
Видя казни близких, люди молчали,
Склоняли головы в великой печали!

При оплошности в ратном деле,
На конюшнях секли за безделье!
В усердии к монарху не слабели,
И в жестокости не скорбели!

Из жизни в страшных муках уходили,
- Боже, помилуй царя! – твердили.
Слепая преданность монаршей воле,
От здравого разума удаляла все боле!

Иноземцы русским не доверяли,
За безрассудность  их укоряли!
Необузданность явила соблазн новый,
Неслыханная бесстыдность – основа!

Царица Анна утратила нежность наслаждения,
Любострастный царь искал новые вожделения!
Анна пятою женою, Иоанна стала,
В монастырь идти, очередь настала!

Вдова Василиса была шестою,
Без обрядов, с молитвой простою.
Слабый душою, тиранством униженный,
Домогался Ливонии, царь обиженный.

Двигался к цели в неутешном состоянии,
Много погубил людей, много достояний!
24 года непрерывно воевал,
В безумном страхе пребывал!

Ждал бедствий в войне долгими часами,
Устрашенный видениями и чудесами!
Громовая стрела в день рождества смутила,
Неотвратимую беду комета предвестила!

Средь дня царскую спальню зажгли,
Страшный голос услышать смогли:
- Бегите, русские, бегите!
Камень гробовой, бдите!

Стены и башни Пскова могилами окруженные,
Помнят победы московские в дни пораженные!
Вступил Зимовейский в Ливонию принять города,
Не хотели видеть сподвижники башни тогда!

Отворили ворота Ольгина - града,
Миновала опасность и преграда!
Как в отечестве, россияне жили,
Православным обрядам служили.

Над гробами ближних, горько плакали,
За ливонские владения слезы  капали!
От Владимира до Ярослава
Торжествовала русская слава!

Конец войне благословить спеши,
Насладился ли царь покоем души?
Ужасная казнь сердца жестокого,
Окаменелого, но высокого,

Еще не мертвого пока,
Не унеслось за облака.
В старшем любимом сыне
Готовил себя ныне.

Занимался делами важными,
Словесными и бумажными.
Губил людей, чтоб сын не стыдил отца,
Чтобы  не узнала Россия другого конца!

Чтоб лучшего наследника не ждать,
Угодники спешили царю угождать!
Царевич имел третью жену из русского народа,
Елену Ивановну, она из Шереметьевского рода.

Двух первых в монахи постригли,
В угоду родителю, согласие достигли.
Сын во всем уподоблялся отцу,
Приводили наложниц к молодцу.

Сын страдал за Россию, горечь на лицах читал,
Неприятельское войско он  изгнать мечтал,
Честь в России восстановить,
В Пскове порядок установить!

В волнении гнева царь кричал:
- Мятежник ты! И сын молчал.
На сына  грозно жезл поднял,
Борис Годунов  их разнял.

Царь нанес Борису раны,
Было это очень странно!
Ударил сына  в голову сильно,
Он упал, и кровь текла обильно!

Ярость царя исчезла, вмиг побледнел:
- Я убил сына! – Плакал и скорбел.
Обнимал, целовал, удерживал кровь,
О милосердии молил Бога вновь!

На сколько хватало сил,
У сына прощения просил!
Царевич лобызал руки отца нежно,
Сказал, что умирает безмятежно.

Верным подданным сын остался,
Спустя четыре дня, он скончался.
Там, где лилась невинная кровь,
Царь обагрил сыновнею  вновь!

Пресытилась ненасытная утроба,
Царь неподвижно сидел у гроба.
Погребли великолепно и умилительно,
Простому народу было омерзительно!

Если бы отцовская рука
Не сделала такого греха,
Безвременно не ввергла в разврат,
Если бы время вернулось назад!

Пронзительный вопль отчаяния,
Бессмысленны благие чаяния!
Обнаженный от всех знаков царского сана,
В печальной ризе бился о гроб неустанно!

Покарало царя-мучителя
Правосудие мстителя!
Не для исправления, но для примера
Избрана Богом жестокая мера!

За жестокость дел
Есть злу предел!
Получат губители-невежды
Адскую муку без надежды!

Обольщаясь кровавым делом,
Оказался за роковым пределом!
Потерял покой, мирный сон,
Со своего ложа падал он!

Стенал, вопил, не утихал,
Лишь, забываясь, отдыхал.
Дожидался утреннего света,
Не смыкал глаз до рассвета.

Торжественно знати сказал:
- Бог жестоко меня наказал!
Надо кончить дни в уединении,
В монастырском заведении.

Сын Федор не способен править страной,
Изберите достойного, согласуйте со мной.
Немедленно вручу державу,
Чтоб беречь отечества славу!

Некоторые верили, иные опасались,
От государева коварства спасались!
Думали, что :верить царю не стоит,
Он лютой доли всех удостоит!

Подданные хором отвечали:
- Не оставь нас, царь, в печали!
Мы не хотим царя иного,
Богом, данного, земного!

Царь, как бы невольно, согласился.
Правлением России он не тяготился.
От глаз удалил знаки величия,
Отвергнул короны наличие!

Облек себя, и двор в одежду скорби,
Слушал панихиды, кланялся скорбно.
Десять тысяч рублей собрал,
В Константинополь отослал.

- Пусть душа царевича покоится,
Пусть душа царская успокоится!
Вспоминал о сыне слезами,
Ходил с мокрыми глазами!