Исповедь циника

В дни юности, когда мятежный дух
Покинул детства смутные пределы,
Я всё, к обычаям и чувствам глух,
Сомненью подвергал легко и смело.

Все радости презренны были мне.
Искусство и любовь я в грош не ставил,
Религию же презирал вдвойне,
А также истинность моральных правил.

Один лишь бог мой был - холодный ум,
Я верил только в то, что им открыто,
И убеждённость дерзких юных дум
Могла поспорить с твёрдостью гранита.

Но годы шли, и с ними я спешил
Вперёд и ввысь - стать лучше и сильнее,
И вот в далёких уголках души
Любовь и вкус к прекрасному взлелеял.

Творя, познал я муку и восторг,
Когда писал элегии и гимны -
И даже вдохновлял, как только мог,
Товарищей моих в искусстве дивном.

Любовь и нежность мне открыли дверь
В чертоги горестей и чувств прекрасных.
Как в годы детства, надо мной теперь
Приказы разума не были властны.

Но на висках блеснула седина,
А годы всё быстрее пролетают.
Я чашу жизни не испил до дна,
Но чаша грёз моих - уже пустая.

Пресыщенный любовью многих муз
И трепетными играми разврата,
Вина познав пьянящий горький вкус,
Я циник стал, как в юности когда-то.

Не видя смысла более ни в чём,
Я не хмелею от блаженной чаши,
Искусству не творцом стал - палачом.
Мне тем противней женщина, чем краше.

Как и в ушедшей юности моей,
Меня не манит пыл мирских страстей.