Из книги Верность

* * *

За дрожащею дымкою синей,
За негромкой обидой земною
Я не знаю, что станет с Россией,
И не знаю, что станет со мною...


* * *

По июньским лугам,
По лазоревым травам
Ходит вольное лето
В рубахе простой.
И навстречу ему
Моя робкая радость,
Улыбаясь, идёт
За заветной мечтой.

До последнего дня
Мне немногое надо,
Одного я прошу
У нелёгкой судьбы:
«Сохрани на земле
Мою первую радость,
Тихий свет от окна
Материнской избы!»


Сестре Людмиле

В тебе продлились мамины черты,
С годами проступающие резче
Под натиском жестокой суеты
И злой судьбы, не кажущейся вещей.

Мы так давно не виделись с тобой!
Теперь границы мной неодолимы.
Я помню дом с кирпичною трубой
Уже чужой, но всё-таки любимый.

Он на закате северного дня,
Дряхлеющий, хоро;м роскошных краше...
Ты помолись в светлице за меня
И поклонись могиле мамы нашей!


* * *

Плывут бесконечные тучи,
И небо становится злей
Над лесом понуро-могучим,
Над трудным молчаньем полей.

По месиву тяжкой дороги
Тащусь я в промокшую даль,
Как век отслужившие дроги,
Которых и бросить не жаль.

На развилке

И святые, и грешники,
И трава, и подснежники –
Всё недолго красуется
И мельчает в золе.
Жду я веянья снежного,
Повторения прежнего
На тревожной и суетной
Обнажённой земле.

Здесь в часы непорочные
Правда ложью прострочена,
И надежда сминается
Оголтелой волной.
Оглушаемый воплями,
Полумраком затопленный,
Мир враждебный меняется,
Не считаясь со мной.

Красотою былинною,
Теплотою рябинною
Я согрел бы звезду мою,
Если б вечер помог.
И встречаю любимую,
Слыша песнь лебединую,
И о Родине думаю
На развилке дорог.


* * *

Померкла милая, седея
От глубины житейских вьюг.
Чем воспрепятствую беде я,
Сердечный чувствуя испуг?

Уже замёрзшими слезами
Сверкнула стылая зима.
Такая даль перед глазами,
Что, кажется, сойду с ума.


* * *

Приоткрой тишины
Голубую обитель,
Где душа – первоцвет
Дремлет в девственном сне.
Посмотри мне в глаза,
Чтобы мог я увидеть
Возрожденье любви
В снеговой глубине.

Посмотри мне в глаза,
И дорогой своею
Я пойду, не спеша,
Не грустя ни о чём,
Благодарный за то,
Что узнал и имею
Сокровенную кладь
За усталым плечом.


Липа цветёт

На редкость холодный июнь позади,
И небо довлеет, как гнёт.
За тучами солнце, гуляют дожди,
А липа цветёт!

Ушёл молодым, не вернётся мой друг,
Другому достанется мёд.
Зову – леденеет испуганный звук,
А липа цветёт!..



* * *

Я слышу звучание звёздного хора
И вижу ночного потока свеченье.
Родник не мутнеет от чистого взора,
Своё понимая земное значенье.

И я понимаю, как много не знаю,
Узнать не смогу, но о том не жалею,
Опять приближаюсь к открытому краю
Мечты – затихающей жаждой своею.

Живительной силы непросто напиться,
Пути не забыты, да сердцу тревожно,
Трепещет оно, осознав, что – не птица,
Что неба постичь на земле невозможно.


* * *

Прощаются со мной
Два голоса родных,
Рождённые весной
Печальных дней моих.

В войну погиб отец,
И мать теперь ушла.
Воздушный мой дворец
Засасывает мгла.

Я слушаю, любя,
Минуты тишины,
Виню себя, скорбя,
Не ведая вины.


* * *

Живут несбыточные сны,
И сердце, затаившись, бьётся.
Раскаты прошлого слышны
В холодной памяти колодца.

Так откликается во мне
Сегодня голос непонятный,
Подобно ищущей волне,
Живущий силою обратной.


* * *

Я шла на голос журавлей...
Ольга Зашибина

Далёкий голос журавлей
Приворожил меня к печали.
Он с юных лет в мечте моей
Звучит, как ветер на причале.

Иду на голос журавлей,
А он уводит дальше, выше,
Плывёт легко в осенней мгле.
Не вижу птиц, но голос слышу!


* * *

Я ждал, что с верою шальною
Очнётся сила молодая.
Смеялось небо надо мною,
Молилось сердце, сострадая.

Звучала стиснутая лира
Непроходимого завала
О нечувствительности мира
И тех, к кому она взывала.


* * *

Темно в моём окне.
Дождинки, знай, гвоздят!
Ненастной тишине
И сам себе не рад.

Печалюсь оттого,
Что я живу, греша.
На шорохи шагов
Отозвалась душа.

Она тебя ждала,
Намаялась без сна.
Но вот редеет мгла
У нашего окна,

Дождинки –  невпопад,   
В рассветной тишине
Прощальный листопад
Поёт тебе и мне.


* * *

Занавески с туманом речным,
А по ним – торопливые гуси...
Вновь повеяло духом печным
Старины, что открыть не боюсь я.

Грозовые сошлись времена,
Продолжается жизни страданье,
Из-под спуда беда солона
Прорывается, словно преданье.

Старым молотом сердце стучит,
Каждый стук в глубине ощущаю:
Не слыхать ни мольбы, ни обид,
Но не спится любимому краю.


* * *

Опять ожившие метели
Стучатся в память прежних лет,
Где в ожидании капели
Сосульки впитывают свет.


В даль зелёную

Мелколесье. Речушки. Равнина.
С этой сутью давно я знаком.
Мне смущённо кивает рябина,
Как невеста под красным платком.

Сиротою с глазами слепыми
Оседает покинутый дом.
За завесой оставленной пыли
Различаю деревню с трудом.

Может здесь я свободной стихии
Понесу запоздалый поклон.
По высокому ветру России
Заунывный плывёт перезвон.


* * *

Я привыкаю к бедности моей,
Как привыкает к роскоши богатый,
Хожу по людным улицам смелей,
Не чувствую, что в чём-то виноватый.

Хоть неуютно мне от сквозняка,
Свобода обозначилась большая.
Я плачу в тишине березняка,
И небо плачет, словно утешая.


Сосны

Над городищем облака.
Беспечно радуются дети.
Следы былого – на века,
Как сосны памятные эти.
Они приземисты, крепки
Над спящим сумраком былого,
Где воды И;;жины реки
Торопят плавную Мологу.
Молога, будто тетива,
Перемыкает городище.
Дремотна вольная трава,
И стрелы чуждые не свищут.


* * *

Впереди и позади – дождь,
А посередине ты идёшь,
Словно серый призрак за межой,
Для дождя и для людей чужой.

Люди мечутся туда – сюда,
Неотступно следует –  беда,
Отвести её не хватит рук,
Возле каждого густеет круг.


Земляки

Они идут ко мне из темноты
Красивые, простые, откровенные,
И предков неизменные черты
Видны сквозь наслоенья современные.

Таков и я. Ведь я один из них,
Кладу порою травы в изголовие
И верю глубине корней родных
Моей семьи – крестьянского сословия.


* * *

Мне понятен маятник берёз,
Медленно меняющий окраску,
Ищущий сочувствия у звёзд,
Слушающий северную сказку.

Снова он туманно золотой
Светится, прощаясь с журавлями,
Что за неизменною мечтой
Тенями поплыли над полями.

Журавлей качающийся клин
Раздвигает тучи над Мологой.
Слышу ритм неведомых былин
И протяжный вздох сырого лога.


Мой город

Мне кажется, что я внутри костра.
Спешит моя надежда одичало.
Вокруг меня  бесовская игра,
Как жизни искажённое начало.

Но в окруженье клюквенных болот
И малых рек, медлительных с рожденья,
Неторопливо город мой живёт
Залогом моего освобожденья.

Не ждёт он в жизни сказочных путей,
Ему не мнится и судьба другая,
Живёт мой город в вихре скоростей,
Себя и древний край оберегая.


* * *

Белая берёза под моим окном...
Сергей Есенин

Прощальным светом отражённым
Она бледнеет среди ночи.
Берёсты скрученные клочья
По плитам катятся бетонным.

Обезображенная тленом,
Дрожит вершина пожелтело,
Умершее остыло тело
Под покрывалом белопенным.

Лохмотья памяти зловещи...
Опять послышалось сквозь дрёму:
Несуществующему дому
Былые листья шепчут веще.


Донник

Я понял почему
Сердечная тоска
И ждёт моя ладонь
Твоей ладони.
Зовут меня к себе
Речные облака,
Когда цветёт в лугах
Пахучий донник.

Горячий сенокос
Неистовый, как хмель.
Довольная печаль
В пчелином звоне.
Усталый нахожу
Отрадную постель,
Где шепчет о тебе
Высокий донник.

Цветения пора,
И зрелость впереди,
И я иду к тебе,
Моей мадонне.
Я знаю почему
Томление в груди –
Меня манит к себе
Душистый донник.


* * *

Когда дышать невмоготу
От беспросветного паденья,
Я возношу на высоту
Оставшиеся убежденья.

Господь, прошу, в судьбе яви
Мне милости, как подаянья,
Не дай отречься от любви
И не оставь без состраданья!


Ночь

Дым покидает трубы,
К небу спеша прильнуть.
Словно брусникою крупной
Выстелен Млечный путь.

Снега сухие блёстки
Что-то сигналят мне.
Света живые полоски
Только в одном окне.


* * *

Я становлюсь, как ясень у дороги,
Сухим и строгим, зябким в непогоду,
Вздымаю руки, скрюченные ветки,
О жалости молю, ищу подмоги.
Со всех сторон ветрами продуваем,
Стою, шатаясь, медленно роняя
Тепло души добреющей и тела
Цветение, дарованное маем.
Я, холодея, с ясенем сгораю,
Мы оба на дороге жизни – с краю.


* * *

Осколки дней не кажутся древней.
Их ворошить не стану я напрасно.
Невидимо со мною наравне
Встаёт отец опорою безгласной.

За временем спешат мои часы,
Мгновения колеблются устало.
Слеза отцова каплею росы
На память обнажённую упала.


* * *

Во мне открылось, кажется, вчера
Стремленье к вере радостной и вечной,
И я услышал тихий шаг добра,
Когда перед иконой гасли свечи.

Я распахну железное окно,
Прислушиваясь к сумеречной сини,
А может мне совсем не суждено
Погибнуть под обломками России...


* * *

Гневный голос моих укоризн
Не услышат родные рябины.
Переход расстоянием в жизнь
Завершаю изгоем чужбины.

Бога славлю я, чувствуя страх,
Торжествует беспутная клика.
В храме жизни царит полумрак
И не видно мне Божьего лика.


* * *

Всё в мире будет так же без меня,
Не верящего в сказку о возврате:
Девятый час расстроенного дня
И ты, родная, в стареньком халате.

Наверное, и ты за мной пойдёшь,
Ступая обречённо, как вслепую.
И смолкнет замирающая дрожь,
Закрыв страницу памяти скупую.


* * *

Мой город не вздохнёт об уходящем.
Речной туман пошепчется с водой
Не обо мне – об утре предстоящем,
Что заслонилось вербной чередой.

Моя печаль убудет, тихо тлея,
Из тонких пальцев выкатится день,
И тень моя в береговой аллее,
Быть может, встретит родственную тень.


* * *

Когда душа судьбой утомлена
И ей невыносимы сострадания,
Приходит очищения весна
Посланницею тайны мироздания.
И плачу я, нисколько не стыдясь,
Осознавая слёз предназначение:
Смывая жизни будничную грязь,
Душа приобретает облегчение.