Я не вернулся...

Нас разбудил могучий голос Левитана,
И в летней свежести проснувшегося дня,
Мы стали жертвами коварного обмана –
Без объявления нагрянула война.

Оборвалось, и запульсировало сердце –
Шок миновал, зато наружу рвался гнев.
Ядрёной горечью на наглых иноземцев,
И на кулак струной наматывался нерв.

Да как посмели! И – волнующие сводки:
Враги у Киева, под Минском, у Невы?
Скрипели зубы, и тошнило: не от водки – 
От черной свастики и мертвой головы.
               
Жена и сын: мы обнимались на перроне,
В толпе таких же расстающихся людей,
Под вздохи-выдохи рыдающей гармони,
Под воркование вокзальных голубей. 

Но поезд тронулся, и в дымке стала таять
Моя семья, хотя я не был одинок;
Махорка, соль, и фотография на память, 
Как оберег любви, нехитрый узелок.

Я сохранил его – в затишьях перед боем,
Когда на сердце наворачивалась грусть,
Перед глазами было кровное, родное,
И фотоснимку я божился, что вернусь.

Но не вернулся, только знаю, что Победа,
В начале мая сорок пятого взошла,
Победным знаменем малинового цвета –
На черном куполе коричневого зла.

Успел я только расписаться на рейхстаге,
Упал, и взглядом устремился в небеса.
Оставшись верным и Отчизне, и присяге:
Шальная пуля – как чихнувшая гроза.

Я не вернулся, как и многие в то время –
Четыре года шла жестокая война.
И на колени встало вражеское племя;
Жаль, не дождётся победителя жена…

Сынок… Подрос уже, наверное? Весна…