Жар-Птица Двеннадцатая глава

Генрих оставил свою жену. Они с Ланой скромно отметили свадьбу. Лана с дочкой переехали в дом, который Генрих купил в прекрасном районе Лонг-Айленда. Сбывалась престижная мечта Ланы, жить в американском окружении, и быть своей среди чужих.
Какое-то время всё шло неплохо, но, глядя на себя в зеркало, Лана не могла не видеть, что у красивой женщины, одетой изысканно и со вкусом, какой-то странный, горестный взгляд,  и сразу же это исправляла. В доме было уютно, по стенам висели картины современных русских художников, яркие, весёлые, немножечко даже лубочные, сразу привлекающие взгляд, и долго его удерживающие обилием фигур и деталей. Лана  гордилась своими картинами.
Она стала немного спокойнее, оставила попытки сблизиться с дочерью, довольствовалась молчаливой нейтральностью Лары. Девочка довольно быстро освоилась, нашла себе в школе компанию, училась неровно, но, слава богу, всё налаживалось.

    Всё, ну почти всё, было в порядке, откуда же эта постоянная тоска, и вечно близкие слёзы, которым воли всё же Лана не давала.
    Порой вечерами  Генрих встречал её после работы, чтобы отвезти в хороший ресторан, в театр, на концерт. Художественные галереи она чаще посещала с подругами, немного отдыхала от напряжения, которое испытывала, появляясь с Генрихом перед знакомыми.
Один случай раскрыл ей, что она стесняется его присутствия, стесняется показываться с ним.
В перерыве какого-то оперного спектакля она, уже выходя из туалетной комнаты, вдруг услышала, как её окликнули по-русски. Голос был знаком.
Оклик подействовал с силой удара хлыстом. Её отбросило к стене. Она почувствовала, как от сердца отлила кровь.
Испуг был такой сильный, что пришлось что-то врать, чтоб развеять недоумение радостно улыбающейся знакомой. Это была та самая ленинградская знакомая, на чьей свадьбе они с Владом танцевали в полутёмной комнате, находясь на пике своего счастья.
Знакомая эта, с мужем и детьми, тоже уже какое-то время жила в Америке, пока даже без легального статуса, которого они с трудом всё ещё добивались вот уже несколько лет.
Но, по своей всегдашней манере, не унывали, или хорошо делали вид, что у них всё нормально.
Избежать визита, их радостного гостеприимства, было невозможно, и Лана, словно прыгнув в холодную воду, кратко и весело рассказала всё, что могла, чтобы избежать подробных расспросов.
     В гости Лана приехала с Ларой, и, хотя неохотно принимала приглашение, не пожалела, что согласилась. Знакомые жили в городке напротив Манхеттена, в бедненькой кватрирке, которую снимали. Мебель была собрана с улиц, куда выставляли её те, кто в ней больше не нуждался.
На полу столетний ковролин с невыводимыми пятнами, в кухне – неистребимые тараканы.  Их усердно разводили три соседских жильца-одиночки, снимающих каждый по комнате в нижней квартире двухэтажного дома. Хозяева ничуть всем этим не смущались, приготовили вкусный обед, радушно угощали и развлекали гостей.
    Здесь эти люди,  не очень-то...