Царевичи

Садится солнце в седые тучи,
Лучами тая во тьме косыми.
И старый царь угасает с ними,
Ему сегодня не станет лучше.

Царевич старший глядит устало,
Он бледен, снова слегка простужен.
Давно внизу остывает ужин,
А дел поменьше с утра не стало.

Письмо султана, послы из Дора,
Пятнадцать жалоб, отчет совета.
Сиренью пахнет, уже ли лето?..
Портреты предков глядят с укором.

И снова письма, ответ о встрече,
Доклад о ценах на сталь и порох.
Ложатся тени на свитков ворох,
Бесшумно слуги меняют свечи.

Царевич средний далек от дела.
Шальные кудри, глаза оленьи.
Он тонет в пене хмельной сирени,
Объятый жаром чужого тела.

Сады и крыши, шелка и девы,
Вино рекою в златые чаши.
И менестрель всех прелестниц краше,
Чьи слаще девичьих губ напевы.

Но знают все, что с укором малым
К нему прийти значит стать пропащим.
Он гневом милость сменяет чаще,
Чем слуги блюда на шелке алом,

Царевич младший далек от трона,
Он в золоченых чертогах храма,
Где в вечном сумраке фимиама,
Ему царить не нужна корона.

Дом Семерых - не дворец постылый,
И здесь, в теченьи святых обрядов,
Он на волне восхищенных взглядов,
Он напоен вдохновенной силой.

Пусть молод вестник богов, но ясен
Ему незыблемый путь - все выше...
А тень незримая смотрит с крыши
И шепчет тихо: "о да, прекрасен".