Клиническая жизнь...

Эпилептический припадок
бьёт стебли ягод между грядок,
каратель штормовым зарядом
режим в саду установил;
энтропия не беспорядок,
но линотипия лошадок
на инотипии площадок
в неразберихе рыл и крыл.

Чьим попущеньем мысль троится,
я прост как ступа и ступица,
любые пицца и тупица
мне сто вперёд могли бы дать;
я чаял разве что жениться,
пойматься в сеть из “Цыц!” и ситца,
растить детишек, в бане мыться,
и часть законов соблюдать.

Так вот же нет же, полвторого,
ночь в изголовье, жизнь сурова,
чужая воля, как корова,
заборы валит напролом;
эй, ты, послушай, я не Вова,
ошибся ты, вот зуб и слово,
но капли олова из плова
мой торс спаяли со столом.

“Сиди, записывай, бездельник,
раз не раздобываешь денег,
считая каждый понедельник
седьмой субботою в ряду;
упри перо в просторный листик”, –
твердит в уме каннибаллистик, –
“фиксируя: безумны мистик,
идеалистик, но не дух.

Не удушай себя заботой
и только нехотя работай,
с прохладцей, плавною зевотой,
взгляд не вперяя далеко;
цени неспешные досуги,
черти размеренные дуги
и эльфу рифм своей округи
лей на ночь в блюдце молоко.

Всё записал? Ну вот и славно,
что ж, мне пора, в гостях у фавна
сегодня будет Ярославна,
а мне туземки по душе;
ты ж не ленись, листай букварик,
отключат свет, достань фонарик,
нет сигарет, кури чинарик,
и помни, главное – туше”. 

Неволен я, везу свой возик,
влачусь в общественном обозе,
прозрачной тени робкий: “Prosit”,
мой взгляд потуплен, голос тих;
живу мозаикой из клавиш,
надеюсь, ты меня прославишь,
коль раньше мышкой не удавишь,
внушённый духом вздорным стих.

*

Построены полки в классическом порядке,
затылками в тисках, ногами в небесах,
течёт сухой песок в приталенных часах,
порхают между строк крылатые лошадки,

Проталкивая грунт, тревожа корни рыльцем,
сугубо земляной, из слизи и колец,
агорафобный свищ и гумуса жилец,
подслеповатый червь ползёт в лабаз за мыльцем.

От мыльных пузырей в восторге вся семья,
а маленькая червь сырой души не чает,
не видя свой же нос, концом своим качает,
а маменька пищит: “Слизливая моя!”

*

Взросление отечно и тягуче,
ты пьёшь порой глинтвейн и носишь Gucci,
но ходишь в чат для маленьких зайчат;
бьёт восемнадцать, собирайтесь, детки,
у выхода из пубертатной клетки,
там вам хомут торжественно вручат.

*

Вреднею я, когда бессилье,
бессилье – функция вреда;
то ль ёжит мой кураж среда,
то ль сажи в жёрнов натрусили.

Грифель умер, но воскреснет
в самый первый третий день;
мой язык сковала лень,
что ж никто её не треснет.

*

За ним охотились Нимвроды
не спорадической породы;
периодические роды –
ресурс ошпаренной природы. 

Так глухо проходили годы
под завывания погоды,
угодлив век, горьки невзгоды,
роль Веры – одурь для Негоды.


Soundtrack: Slovak Chamber Orchestra, Corelli, Concerto
Grosso Op. 6, No. 8, g-moll, Vivace, Grave.