Сопение...

Надвигается дислексия, видно, вскоре грядет мессия,
коль затронуло мой язык;
ударения не в ударе, да и сам я в поджарой таре
всё старее и вне музык.

Музыкантам и мантра внятна, но когда на фалангах пятна,
бормочи иль не бормочи,
произносишь не то что слышишь, где уж речи, когда чуть дышишь
в загущающейся ночи.

Как на помочах было славно выступать и смешно, и плавно,
натяженье слыша спиной;
это мама вела заглавно в жизнь забредшего сдуру фавна,
представляющегося мной.

Мы с ним коротко не знакомы, он вполне порожденье комы
из оскомы, тоски, кисты;
похотлив, кривоват ногами, но копытца в стаккатной гамме
дробью бьют за знаком шестым.

Проживаясь, теснясь бок о бок, мы не знали в гортани пробок,
разделив её как харчи;
днём бубню я херню любую, ночью враг мой, космат и буен,
отбирает от врат ключи.

Но года, протекая в фоне, оставляют на граммофоне
изъязвлённых изъянов след;
мой козёл всё ж подвержен смерти, точат крючья прилежно черти,
предвкушая в аду обед

из собрата, но лишь по крови, не по духу, не по корове,
не молочным тугим родством;
лезь, мой фавн, проклиная люки непросторные, алчут злюки
мяса, пряного колдовством.

                Ом…


Soundtrack: Tom Waits, In Shades.