М. Цветаевой

Жизнь окликавшая на «ты», c терпеньем принимала охлест,
ни с тем, с которым в монастырь, а с тем, с которым и не охнешь.
Замыслила: гори огнём! и в пламени, как в негах нежась,
- О ком ты думала?
- О Нём, о Нём ежесекундно, еже-
нощно…
Сверкали ночи и глаза, бессонной муке поддаваясь.
… а кто-то дни уже кромсал и забивал кривые сваи…
Сад обагрила бузина.
- Не ты ли тот венок из лилий
плела, любимица Шекспира, что от любви до – без ума!?
Лелея молодость свою, ждала зари последней – алой.
… а кто-то вил уже петлю, крюк потолочный забивая.
Хлестала дерзкою строкой, своё оправдывала имя.
Мирской не слывшая – морской, ни с теми бывшая – с другими,
кто не склонял колен у ног Россию свергнувших с престола.
Коль горло певчее дано, то не отнять поэтов голос!
И юно вскидывая лоб: пусть ветер вьёт седые патлы! –
стихи оставила в залог –  за вечный сон в краю Елабуг
Российских.
Так, махнув рукой:
- Мы квиты, жизнь! – и всё отринув…
Прости, Господь, и упокой в садах Своих рабу Марину.