наброски...

Этот день вроде как ничего не предвещал особенного. Лил мелкий дождик, небо полыхало красно-розовым оттенком, таким пурпурным, чуть лиловым…красота, я люблю наблюдать такие вещи. Они душу на изнанку выворачивают и заворачивают обратно. Я люблю спокойствие и тишину. Очень часто в детстве я любила ходить и гулять одна, бродить, мечтать, петь песни сама себе и напевать вновь придуманный мотив. Они лились из меня, как божественное чудо. Еще одним из главных моих занятий  было то, что я очень любила наблюдать за... живыми, бегающими, трансформирующими…облаками. Это была моя любовь. И всегда присутствовала такая мечта, как прокатиться на пушистом белом облаке, понаблюдать сверху за всем живым, за природой, людьми. Всегда хотелось на них улететь далеко-далеко, где я не разу не была, увидеть все красивое, что есть на земле, остаться жить там в радости и любви. Мне всегда казалось, что родилась я не там, где стоило. Иногда закрадывались даже мысли, что я не с той планеты, а с какой-то другой, где правит мир и добро, где люди не знают печали и уныния, зависти и горя, где кругом бьет гармония.
Я нашла себя здесь, наконец, могу сказать с уверенностью, я нашла себя. Я приобрела счастье и покой, любовь и друзей, верных мне. Но этот путь был нелегким, он был тернистым, усыпан ложью и ненавистью, предательством и разочарованием.
Уехав из дома практически в никуда, я, конечно, не сомневалась ни на минуту, что делаю правильный выбор, меня что-то на это постигало, давало уверенный толчок. Приехав в большой и шумный город было очень уютно, но в то же время одолевал непонятный страх. Страх оказаться одной, непонятой, забытой, покинутой. Этот город встречал своими вершинами небоскребов, которые манили непонятным притяжением и смотрели своими огромными лбами, чуть хмуро, иногда даже сурово. Но это меня и завораживало и нравилось мне.
Я его встретила неподалеку от своего дома. Он был великолепен, таких просто нет. Он смотрел на меня пристально, сначала он впятился мне в глаза, затем он слегка улыбнулся своими тридцатью двумя белоснежными, затем быстрым взглядом окутал меня теплым взглядом с головы до ног. Я его полюбила, он божественен, он мое вдохновение. У него был темный волос на голове, слегка отросшая щетина, но ему это очень шло…карие глаза. Я поняла, что уже никому не отдам его, ни за что не потеряю, ни на кого не променяю, я его люблю. У него были сильные, большие  руки, широкие плечи, красивые ноги. Но эти глаза, эти глаза, я утонула…и уже навсегда и бесповоротно. С Адомом мы уже практически стали родными людьми, мы две родные половинки, мы близкие по духу сердца, которые бьются на протяжении трех лет вместе. Я не представляю своей жизни без этого человека, он мне дорог. Дорог не потому, что я чувствую какое-то притяжение и поддержку в свою сторону, а потому что я его ценю как человека, который всего добился сам и относился очень хорошо к другим людям, помогал им всегда.
Мы все эти три года любили друг друга безмятежно и очень-очень искренне. Даже до сих пор не могу понять, как Господь мне его послал в то самое прохладное, слегка ленивое утро. Он тогда мне просто сказал. Девушка, у вас перчатка упала. Не было такого голоса, не было такого притяжения в моей жизни еще. Улыбнувшись ему в ответ, я оглянулась, и правда моя перчатка затерялась среди лежащего на дороге мусора. И очень было неприятно ее поднимать, но сделал это за меня. Он был очень любезен и очень-очень мил. Проводив меня до дому, мы уже с ним не расставались больше никогда. Он навсегда остался в моей жизни, в моем сердце. А я в его.
Адам был не такой как все остальные. Смуглое тело, эта причудливая прическа, полные губы, нет, не это было его своеобразием. Его душа, она всегда меня заставляла трепетать, подниматься все выше и выше  и уже навсегда. Люблю его, просто люблю.
Он взял меня под свое крыло и обогрел меня со всей своей нежностью и невинностью. Мы дружили, можно сказать, мы были настоящими друзьями. Роман начинался спокойно, как по течению. Этот человек по утрам присылал мне букеты свежих ромашек, прилагая к ним коробочку конфет или каких-нибудь еще вкусностей. Потом звонил мне, спрашивал какое у меня утром настроение. Если настроение было не очень, он веселил меня, не давал ни на минуту взгрустнуть, я смеялась до слез, просто не могла с этим ничего поделать. А рассказывал то он всего лишь о погоде, о том, что в мире происходит, о банальных  вещах, а потом тихо в конце всегда говорил, что очень сильно любит меня и боится меня потерять, говорил, что никогда этого не допустит. И тогда моя улыбка, перемешенная с горечью слез, приобретала какое-то божественное  спокойствие, и очарование не сходило с моего лица. Эти утра были всегда разными и всегда непредсказуемыми. Ради них стоило прожить весь день, чтобы потом вновь проснуться. А по вечерам мы встречались и гуляли, гуляли. Мы могли гулять часами, сутками напролет. Мы изучали друг друга, мы воссоединялись, чтобы ожили наши утомленные души. Мы летали. Могли даже полчаса смотреть без слов друг на друга, я просто при этом зависала где-то между небом и землей. Это состояние нельзя просто взять и описать, это нечто.