В час письма - 6

                "Хочу опять туда, в года неведенья..."
                /Ю.Левитанский/

                П.И.Л.

        (Песочные часы)
        ---------------------

                1.

         Во мне живут два ego-существа.

         Одно - поэт. Стихи - его канва.
         Второе - тоже парень не дурак:
         в канве поэта ходит на руках.

         Когда любого ставлю на попа,
         то не понять, кто рифму откопал.

         И кто из них другому сателлит -
         мне без пол-литра не определить...

         Два моих я - песочные часы.

         Сколь естество мое они ни сыпь,
         одна песчинка всё же есть во мне,
         где "нет войне!" и оба наравне.

         В той точке перегиба я есть я:
         себе сам-друг и высший судия.

         Но как поймать тот духа абсолют,
         где тут как тут во всём ноздря в ноздрю?

         Да и страшны ли ветру мысли те,
         застрявшие в зеркальной правоте?

         Дают добро на вылет в небеса,
         но ждёт посадки та же полоса.

         Я вас люблю, песочные часы.
         И ухожу со взлётной полосы...


                2.

         Однажды,
         много лет назад
                (я был тогда ещё носат,
                в том смысле, что совал свой нос
                в любой, казалось, "не вопрос",
                поэт во мне был так велик,
                что окрик принимал за крик,
                свечи огарок - за пожар,
                и был с рогаткой на ножах,
                а тот, второй, вообще не знал,
                что существует...),
         я зевал
         от скуки у песчаных дюн.

         Как всё, случается к дождю
                (а водится - вода к воде),
         случились и в моей беде
         и горы волн,
         и море слёз...
                (в том смысле: сунул я свой нос,
                под зонтик женщины одной)...

         Там и очнулся мой герой
                (а кто б ещё тогда писал?
                ежу понятно, я не сам) -
         второй, -
         тогда же предложив,
         к поэту руку приложить,
         раз появился де на свет
         не то, чтоб вовсе не-поэт,
         но всё же в целом не таков,
         когда без дураков.

         И самочинной записной
         подрезав нечто за спиной,
         сослал поэта естество
         в моё нутро
                (то есть в его!),
         а нимб и крылышек ботву
         переместил в канву.

         А может, просто был влюблен?
         Вот снимок из былых времен:

                -------

         Сосны!
                Как много сосен!
         И женщина.
                Что за прелесть!
         Меня, несносного, сносит.
         Меня, пещерного, греет...

         ...............................................

         Парк. Мы плывем по парку.
         Голову в небо врыл я.
         Чувствую, под лопатками
         подрезаются крылья...

         Просто.
                Как нечто в прозе.
         Тщета рифмовок.
         Сосны!
                Как много сосен!
         И женщина.
                Как ребёнок.


                3.
                "Я живу здесь,
                словно в штанах ремень"
                /Ю.Арабов/

         На ветру все глубокие дыры
                за версту коррелируются с трубой и воем.
         Но я нормально воспринимаю мир -
                как поэта трёп.
         Не как фанат,
                разбирающийся до дыр в мировом футболе, -
         как форвард,
                промазавший метров с трёх.

         Трибуны учат умничать комментаторов:
         мол, на девятом месяце
                дождались аборта.
         Но я-то знаю:
                не было никакой метафоры.
         Просто не там стояли ворота!

         И не "свет был проколот фонарным столбом",
         а столб торчал из сугроба света,
                дразня лопату:
         так будет ближе к воротам
                (да ещё под арфы облом)
         оплёванной роже и мелованному асфальту.

         Была вот мысль какая-то да убежала.
         Мне не жалко -
                ещё найду.
         А поэту обидно:
                а вдруг державная?
         Так на холяву кому-нибудь в жёны и отдадут.

         Ни шиша ведь не стоит отлить из бака во всеуслышанье.
         Впрочем, может, оно и стоит,
                пока стоит.
         А сочтут ли потомки такие выжимки псевдорыжими? -
         морока критиков.
                Важнее - чем бак залит!

         Сидел я тут давеча тамадой -
                пировал с кровопийцами.
         Они мой бак до утра глушили:
                качали пиво,
                переводя в томат.
         А щелкопёришко-огнетушитель:
                "Ужас! Что понаписано!
         Тоже мне - писк сезона!
                Моча ведь!
                Погиб комар!"

         Но тогда уж "доложьте нам",
                а как живется в штанах ремню?
         Я вот лично считаю -
                скверно!
                Если глаз развращен как флюгер -
         значит, и живот
                по сто раз на дню
         меняет моих настроений брюки.

         Ну, не виноват я,
                что луна - на то она и луна! -
         волнует, как женщина,
                таких, как я, мужиков.
         А поэту важна не женщина,
                а межрёберная глубина.
         И ещё -
                чтоб далеко не заплыть по талой луне жирком.

         Ну, а если я заблужусь,
                то и без поэта-поводыря
         три сосны своих обойду,
                где тому - как минимум, редколесье.
         В общем, скверная у поэта жизнь,
                как глубокая, пардон, дыра
         в самом неинтересном месте...


                4.
                "Мир одеял разрушен сном"
                /И.Бродский/
            
        "Как много сосен!"
                Солнца постулата
        достаточно, чтоб насолить окну,
        и та постель, что ночью пустовала,
        начнёт меня перемещать ко сну.

        И в полусне,
                как осенью в низине
        торчат столбы, пронзившие туман,
        на иглах пульса ветра позывные
        начнут пунктир над пропастью бумаг.

        Начнут спасать!
                В позабытьи на память,
        пяток ворон напялив на столбы,
        придут глаза, способные заставить
        и поманить в порыве с остальным.

        И полушёпот сна,
                роняя шелест
        касаний, шёлка, "Тише! Спи, малыш!..",
        потушит ужас "Боже! Что ты мелешь!"
        и повторит "встаёшь и говоришь"...

        "В такие вот часы..."
                (они песочны!)
        "Как много сосен!"
                (ну-ка на, примерь!)
        Мир одеялен.
                (но при чём тут сосны?)
        Я засыпаю...
                (как "в штанах ремень").


                5.
                "Проснуться было так неинтересно..."
                /Ю.Левитанский/

        "Худеет снег, сугробы стали пепельны,
        и булка в нём - без воробьиной драки..."

        Слова на ветер
                (оказалось, северный),
        когда я был дурнее, чем в квадрате,
        срывались сами -
                помнишь ли, сестра моя,
        как обещал открыть тебе весь мир?..

        Но, оказалось, с левыми да правыми
        нельзя без драк
                и запросто - без рифм!

        И вот теперь, когда пора на пенсию,
        а может, глубже (ежели копнуть),
        не с ложкой в погреб лезу я в поэзию -
        вообще не лезу!
                Я не знаю путь.

        Мне б разобраться с теми, что песочными
        во мне часами спят.
                А воробьи
        давно камнями на пари испорчены.

        Но ты меня опять не торопи...

        Да, да! Опять!
                Все так же (и без паники!) -
        не торопи.
                И я тебе вручу
        весь мир таким,
                как понимают валенки,
        хотя с цепи в фаворе каучук.


------------------------------
    ПВЛ       23.08,07