Любовь, Добро, Мораль

На «Листок на асфальте.»   
Владимир Попов   
Выдержки из рассказа:
Может, тема не нова, но я ничего не придумал. …Я сидел на лавочке, когда ко мне в руки попал этот листок.
"Здравствуй, сынок! Перевели меня в закрытое отделение называемое «Неврология». В наказание за то, что я выказала свое недовольство главврачу.
… Пишу к тебе, так как просьба у меня есть. Ведь письмо-то последнее. Хочется мне о себе напоследок немного рассказать. Здоровье у меня с детства было не ахти. Потом, ты знаешь, директором школы в колхозе работала. Всю войну и после. Позже на Учительский слет в Ленинград поехала, где и встретила твоего отца. Видный он был – в морской форме военный хирург.
Долго у нас детей не было – сказались мои старые болячки. Но, слава богу,  ты, наконец, родился. Как мы с отцом любили тебя, как носились с тобой! Может быть, и избаловали. Уж, прости.
Нет, я не плачу, просто, это пятна на листке. Свое все уже я выплакала. А, помнишь, как ты попросил нас присылать тебе побольше денег. Это когда ты в институте в Москве учился и решил квартиру снять. В общежитии тебе, дескать, сложно заниматься. А я ведь тогда сильно болела. Уходить с директорского места собиралась. Но, я тогда еще дополнительно уроки взяла. Если бы ушла тогда, может быть, и не случился бы позже тот злосчастный инсульт. Отца уже не было, и, когда я через полгода из больницы вышла, ты пообещал меня к себе забрать. Мы и квартиру с тобой продали и вещи собрали. Какая-то у тебя там заминка вышла, и ты уговорил меня побыть в этом «пансионате». Временно. Но я верила тебе, ждала все….
Ох, Витя, Витек! Бог тебя простит. За все три с половиной года ты только один раз и приезжал. Ну, вот, кстати, я и к просьбе своей подошла. Я ведь тогда у главврача в город отпрашивалась – на кладбище съездить хотела. Боюсь, что меня в целлофановом мешке похоронят не известно где. Вот я и прошу тебя похоронить меня в одной с отцом могиле.
Деньги я собрала и на «церемонию», и на билеты тебе в оба конца. Да еще много останется. Я узнавала. Письмо это передам с родственниками соседки по палате. Если уж не сможешь, буду тогда других людей упрашивать. Только поторопись с ответом. Совсем немного мне осталось – несколько месяцев в лучшем случае.
Пишу ночью, в туалете. Санитарка в дверь стучит –«Ты что там, старая тварь, уснула?!» Это мне-то, директору школы, Заслуженному учителю России.
Не могу подписываться «мама». Прости, Любовь Сергеевна.»

Я сидел и вертел листок бумаги, растерянный и удрученный. Вчитывался в строки опять и опять. Все же дала она отпор главврачу. И поэтому верил я, что эта сильная достойная женщина не собирается умирать. Она поборется за свою жизнь и достоинство. Иначе, как жить?
***
Напишите Ваш отзыв. Хочется знать Ваше мнение!


Это мой отклик:

Она – заслуженный учитель,
и лишь однажды только - мать,
вы этот важный штрих учтите,
чтоб суть проблемы понимать:
не школа, не семья виновны,
что поколение черство,
что тесным узам, даже кровным,
добро – уже не естество.
Когда вокруг одно насилье,
несправедливость и враньё,
мораль и веру подкосили
грифоны или вороньё,
одни, спасая свою душу,
идут на паперть и в бомжи,
другие совесть водкой глушат,
а третьи, плохо что лежит,
гребут к себе – они калеки,
не телом, а душой мертвы,
они уже не человеки,
а их с изнанки выверты.
Чем их лечить? Сменить дорогу,
Любовь, Добро, Мораль – вперёд!
Прозрей, Россия, тройку трогай!
Проснись, великий наш народ!