Горький запах миндаля

Баллада

                Он третью ночь не спал, их ожидая.
                О предстоящем знал он наперёд,
                детей своих на дачу отправляя,
                чтоб их не испугал ночной приход.

                Три дня назад он сделал сообщенье
                в Кремле, по пожеланью Самово –
                Великий Вождь хотел услышать мненье
                учёных о концепции Его.

                Прощаясь, Вождь, докладчика особо
                к себе приблизив, ласково сказал:
                -Приятно было слышать ваше слово
                без лести и неискренних похвал.

                - Я знаю – очень многим бы хотелось
                Вас обвинить в содействии врагам.
                Но вы  не бойтесь. Уважаю смелость.
                Я обещаю безопасность вам. –

                В усах усмешку спрятав, Друг Учёных
                ему в знак дружбы крепко руку жал,
                но он в словах, Вождём произнесённых,
                свой смертный приговор расшифровал.
                .......................
                …В ночной тиши звонок – раскатом грома.
                За дверью – двое в штатском. Так и знал!
                Вошли без приглашенья, как к знакомым,
                и, не здороваясь, один сказал:

                - Вас в наркомат! Бумаги брать не надо.
                Ваш паспорт, и на сборы – пять минут!
                С женой успел лишь обменяться взглядом,
                а штатский торопил: - Скорей, вас ждут!

                Переоделся. Ампулка хранилась
                в шкафу с бельём, в надёжном тайнике,
                на всякий случай – вот и пригодилась…
                Её он спрятал в носовом платке.

                Их у подъезда «эмка» ожидала.
                На улице – кладбищенский покой.
                Судьба его уже не волновала:
                ведь ампула лежала за щекой.   

                .....................

                Поехали. На задних окнах – шторки.
                Он, между штатскими с боков зажат,
                в переднее стекло увидел только,
                что их везут совсем не в наркомат.

                Так, значит, всё. Надеяться хотелось,
                что вызов от наркома – не обман.
                Он выплюнуть успел бы эту мерзость.
                Теперь же – знак ему судьбою дан.

                Хрустит стекло. Язык деревенеет.
                Железный обруч грудь ему сдавил,
                и сердца трепыхание слабеет,
                и сделать вдох уж не хватает сил…
                …………………..
                …Без правил мчится чёрная машина.
                В ней пара штатских крепко обняла
                поникший труп, а в воздухе кабины
                тяжёлый горький запах миндаля…

                В НКВД тревога – не сумели
                преступника для следствия сберечь.
                Несладко будет тем, кто в этом деле
                самоубийство не сумел пресечь!

                И чтобы скрыть топорную работу
                и имени Вождя не запятнать,
                решило руководство – для народа
                большое представленье разыграть.

                Звонок жене: мол, приступ был в дороге.
                В Кремлёвскую больницу сдали с рук.
                Нет, приезжать не надо. Будет строгий
                контроль от Академии Наук.
                ......................
                …А через день газеты в рамке чёрной
                с прискорбьем известили, что вчера
                скончался выдающийся учёный
                скоропостижно, в шесть часов утра.

                На скорбное прощанье в Дом Учёных
                съезжались те, кто, не жалея сил,
                преодолев жестокие препоны,
                науки свет в Россию приносил.

                И невдомёк им было, сердцем чистым,
                что смерть к их другу не сама пришла,
                что ампула, опережая выстрел,
                его жене и детям жизнь спасла.

                Что, не прими он смерть от капли яда,
                судимый издевательским судом,
                он умер бы, изведав муки ада,
                жену в ГУЛАГ, детей же - в детский дом.

                Смолчат замешанные, правду спрятав.
                В архивах не останется следов.
                И смоют подозренья ароматы
                горой на гроб положенных цветов.

                И лишь вдова, с прощальным поцелуем
                склонясь к лицу покойного, смогла
                сквозь траурные запахи почуять
                чуть слышный горький запах миндаля.

                __________________
                05.2012