Подарок. глава 1

ПОДАРОК



         Гроза бушевала, как при сотворении Мира.  По крайней мере, то, что я видела и ощущала, почти соответствовало библейскому описанию.  В ней чувствовалась первозданная мощь и нечто  мистично-языческое, влекущее и, на грани восприятия - почти  запредельное.  Ощущение  тревожной безвыходности вдруг накатило щемящей волной предчувствия и, будто кем-то выключенное, тут же напрочь забылось…
       И кой чёрт дёрнул меня поддаться на уговоры друзей:  «посидеть» после работы. Повод-то, конечно, был, причём даже вполне существенный – мой день рождения. Но его  можно было бы перенести на любой другой раз.

      Хмуриться небо начало ещё с полудня, заполняя весь видимый небосклон тяжёлыми  иссине-свинцовыми тучами, причём серьёзно и обстоятельно. Дождик собирался, явно, не детский. Но то, что сейчас лилось мне на голову - это уже не дождь, а нечто аварийно-умышленное, вроде затопления Содома и Гоморры. Небо, от края до края, непредсказуемо обрываясь и, неожиданно начинаясь из ниоткуда, будто кто-то пытался заштопать сразу весь небосвод,  прошивали причудливые узоры молний, но любоваться ими уже не возникало никакого желания, мне было просто мокро и до банальности холодно. И в придачу ко всему, видно, всё-таки дёрнул меня, поджидавший момента лукавый - ещё и путь «срезать». Все люди как люди, ходят по проторенным дорогам, мне же, как перемкнуло: пройти через парк и пустырь.  Так, конечно, ближе, но только не в темноте и не под дождём. Вот на пустыре-то, как раз, и ждал меня тот самый сюрпри-и-з, который, как известно, обычно и подкрадывается незаметно и неизвестно откуда:

       Длинный и прямой как копьё, неожиданно ярко-зелёный высверк молнии, за долю секунды разделил небосвод на две неравные части и ударил,  подчиняясь, как всякая порядочная молния, законам Природы, -  в самую высокую точку. Только вот с чего она взяла, что самая высокая точка - это я?

                I
 
     Какая-то наглая и упрямая травинка усердно издеваясь, щекотала мне нос. Не очень приятные ощущения, надо бы её как-то убрать. В голове, мешая сосредоточиться, что-то немилосердно стучало,  и ничего лучшего, как дунуть,  я не придумала. Сказано – сделано… и тут же облако мелкой дорожной пыли набилось не только в нос, но и в рот, в глаза и, кажется, даже и в уши. Стук в голове усиливался, становясь громче и громче, но это не помешало одному интересному вопросу проникнуть в мой слабо работающий (вас бы так шарахнуло!) мозг – откуда взялась пыль после такого дождя?

      Пока эта мысль одинокой сиротой бродила по закоулкам извилин в поисках собеседника, я откашливалась, отплёвывалась и даже отчихивалась, не забывая ещё и глаза тереть. Когда на зубах перестало скрипеть, и чёткость визуального восприятия мира была восстановлена, я смогла осмотреться. Ага, передаю поэтапно что вижу: дорога и на ней сижу я; в дорожной пыли  чёткий отпечаток человеческой физиономии, присмотревшись и не уловив портретного сходства с собой, я, мысленно хмыкнув, чуть подняла голову и попыталась осмотреться.  Кругом - толи густо заросшее поле, толи плохо засеянная нива. На горизонте виднеется лес (это при том, что до этого я находилась в городе и до ближайшей лесополосы было минут сорок на автобусе!). Вывод: – нет вывода! В голове стучало всё сильнее, причём к стуку прибавилось ещё какое-то позвякивание или дребезжание. Впрочем, в такой ситуации, это неудивительно. Шагах в тридцати слева спокойно пасётся высокий гнедой арабский жеребец. Не то чтобы я такой уж специалист по лошадям, просто читала, что самые красивые кони - арабские. Теперь посмотрим, что у нас сзади.

      О! А сзади… это ж надо! ещё интересней… например,  чётко вижу группу всадников, человек двадцать. Вам разве не интересно? А стучит, кстати, не у меня в голове, это просто конский топот, а по земле звуки передаются своеобразно, вибрации, знаете ли. Люди, сидящие на конях, очень активны. Они машут руками, что-то кричат, а некоторые активисты даже пытаются покинуть сёдла прямо на скаку. Почему-то, с каждым шагом лошадей, крепла уверенность, что направляется эта кавалькада именно ко мне. Хотя очень хотелось, чтобы это оказались какие-нибудь  скачки, но не повезло. Довольно быстро я оказалась в кольце суетящихся людей. Понять из общего гомона, чего они от меня хотят, было совершенно невозможно. В основном потому, что ни одной целой фразы (слава Богу, хоть по-русски) произнесено не было, только причитания вроде: «ой, ну слава Богу», «сохранил Господь» и совершенно непонятного: «а то царь-батюшка нас бы у-у-у…». Подскочил крепкий старичок и, с помощью собственной шапки, принялся избавлять от пыли мою одежду приговаривая:

    - Да разве ж можно, спаси Господи, творить такое, Ваше Высочество. О нас, грешных, хоть подумали б. Да коль стряслось бы чего, царь ведь, будь он здрав ещё сто лет, собственноручно нас бы смерти предал… – Пока дедушка занимался проблемами моего гардероба, двое крепких парней с подобострастными улыбками, но не очень аккуратно, подняли меня на ноги. Теперь, упорный как муравей, чистильщик взялся за мой тыл и бубнил оттуда:
     - Оно, конечно, соблазн велик, знатный подарок, дак сперва хоть присмотрелись бы, а то ить сразу в седло – кто ж так делает-то? – Дедок снова вырос передо мной. – А вот теперь и сапожки почистим. – С этими словами  старик бухнулся передо мной на колени, и впрямь собираясь заняться моими сапогами. Для меня в тот момент даже не возникло вопроса, «откуда на мне могут появиться сапоги?»,  я только собралась самым решительным образом пресечь ползанье пожилого человека у моих ног. Наклонилась и замерла, и вовсе не от того, что на мне, в самом деле, были сапоги, а от того, что то, что из них торчало, было абсолютно не моё!  Клянусь антивирусом Кашперского, чтоб его… Не было у меня никогда таких тощих и кривых ног!

      Я попыталась как можно незаметнее осмотреть себя. То, что одежда явно не моя, уже не вызвало бурного недоумения. Приложило меня основательно, вполне могла иметь место некоторая потеря памяти, ну переоделась и забыла, всякое бывает. Хотя, где это я могла приодеть замшевые сапожки, шитые серебром и камнями, плюс бархатные штаны, причудливо изукрашенные разноцветным шёлком, совершенно непонятно. Но это детали. А вот то, что и руки мне не принадлежат, это сильно настораживает. Но совершенно точно, что этих субтильных ручонок, с двумя бородавками и обкусанными ногтями (пакость какая), не имевших о какой-либо работе никакого представления и унизанных десятком разномастных (безвкусица жуткая) перстней, я раньше тоже никогда на себе не видела.

      Тем временем высокий, обряженный в кольчугу, молодой воин (воин, потому что с ним были щит, копьё и на боку висел внушительных размеров меч) подвёл ко мне очень крупного и очень флегматичного конягу, недвусмысленным жестом давая понять, что транспорт подан. Я не стала заставлять себя упрашивать, и с видом бывалого кавалериста попыталась взгромоздиться на широкую спину одра. И сверзилась бы в тот же момент, если бы парень не придержал меня и не подтолкнул пониже спины. Обижаться и бить нахала по рукам я не стала, помог и на том спасибо.
 Два бородача взяли под узды мою лошадь, давешний парень подобрал поводья гнедого и мы двинулись. Куда мы держим путь и зачем, собственно, я не задумывалась. Вернее, эти мысли, конечно, не могли не тревожить моего сознания, просто были несколько несвоевременны. Чего голову зря ломать, приедем – увидим, а у провожатых спрашивать глупо, ещё подумают чего. Убивать или пытать меня пока вроде не собираются, даже наоборот, проявляют чрезмерное почтение. Значит, главный вопрос, который требует незамедлительного решения только один – что  со мной? Вернее, почему на мне чужое тело, или я в нём? Хотя, скорее всего,  и мой внешний вид и местоположение напрямую зависят друг от друга. Да и то, что меня принимают за кого-то другого явно взаимосвязано. Уф, голова кругом…

Глава 2:
http://www.proza.ru/2012/05/06/775