Элегия

Луна в небесах, как в пустом огороде капуста.
Стою возле дома, гляжу одиноко окрест.
Вороны на лиственницах, перекаркнувшись грустно,
как чёрные курицы в веток вцепились насест.

Короткая память - не всякому это спасенье
от боли в груди, от бессонницы лунных ночей,
И бродят проулками станции в день воскресенья
влюблённые чада и бродит меж ними Ничей.

Дороги посёлка, я знаю, не выведут к Храму,
но в день воскресенья для всех открывается клуб,
и с двориков крепких шумливые юные хамы
шмелями летят на цветки нецелованных губ...

На мост-виадук поднимусь над железной дорогой,
смотреть с высоты, как несутся во мглу поезда.
Не в этой ли жизни я встретил тебя недотрогой?
Не в этой ли жизни оставил тебя навсегда?

Чудесные страны нам грезились там, за лесами,
где солнце купалось в снегу на отрогах Саян.
О сумерки юности, вы мне напомнили сами,
как падает небо на грудь медуничных полян.

Как я провожал тебя до тополиной охраны,
прощаясь, курил, ты кормила с руки голубей;
но только сегодня я понял: ведущие к Храму
дороги, запутавшись в узел, вернулись к тебе.

Закончатся танцы, и горько над кровлею клуба
ребёнком заплачет трубы золочёная медь.
Прости меня, милая, если тебе еще любо
и помнить, и думать, о чём невозможно пропеть.