Darling

Доброго тебе безвременья, диво дивное. Я все еще верю в чудеса, поэтому меня не покидает надежда на то, что ты, возможно, все еще помнишь меня.
Паршиво печатать слова, которые хотелось бы от руки написать. Ну да не суть, ладно. Я переживу. Я все переживу…)
Мне хотелось бы знать, как ты… Это время, что вот так вот предательски стукнуло в голову, пахнет паленой резиной. Я уже привыкла к этому запаху, лишь поначалу он вызывал глубочайшее отвращение, и слезы текли. И все меняется. Так чертовски меняется, и я уже не могу разобраться, к лучшему или к худшему. Только ты все там же. Как какая-то колдовская метель, как магическая песня, как кот камышовый крадешься в моих снах. И вроде бы отпустила. И вроде бы простила. Я тебе всегда все прощаю, ты же помнишь…надеюсь. Но все еще помнишься, все еще стучишься изнутри, туманом утренним приходишь. А я все еще ребенок. И нет мне за это прощенья.
Мне хотелось бы знать, исполняешь ли свое обещание, помнишь ли, что мы обещали друг другу. Счастлив ли ты…Ушел так, что я даже в какой-то момент восхитилась. А знал ли ты, насколько едким ядом наделена была эта твоя милость. Спасал или сам спасался? От кого? От чего…
Я все еще пишу стихи про тебя. И вспоминаю тебя, слушая те песни, что кидала. Я все еще помню тебя, все еще с тобой, как бы далеко ты меня не отталкивал от себя. И я не могу оборвать эту память, не могу бросить это все в огонь, а пепел по ветру развеять. Это выше меня, сильнее во сто крат. Я не боюсь пустоты, не боюсь одиночества или неправильного выбора. Память моя – мое проклятье. Но ты все еще то самое, светлое и дивное, глубоко вплетенное, неизбежно увязшее во мне. Меня можно оставить в темном, дремучем лесу, отвезти и бросить в Тайге или в Сибири, усадить в клетку со львами… Да все что угодно. Только как бы далеко я ни была, как бы не истязалась надо мной вся моя человеческая природа, да и не моя тоже, я не забуду. Это далеко ведь не любовь. Было бы ужасно, если бы любовь имела хоть какое-то отношение к правде. Чувствовать– это всегда намного глубже, намного древнее… Я, пожалуй, могла бы сказать: «Да святится имя твое». Я могла бы тебе рассказать много сказок… Я, все же, еще маленькая, бестолковая и в чем-то наивная кумари. 
Будь в порядке, пожалуйста. Береги себя. Вот-вот лето придет… Надеюсь, ты больше не мерзнешь, не простужаешься. Верю, что твои ароматные чаи с корицей все еще такие же благоухающие и вкусные, что они тебе никогда не разонравятся. Хотелось бы, чтобы ты не был одинок. Одиночество – это хорошо. У него прохладные тонкие руки и глаза цвета радуги, и целует оно нежно. В лоб. Как покойников. Но не перебарщивай с ним.
Раньше я отдала бы все, чтобы быть с тобою…но, может, тебя и на свете нету. Может, ты плод моего воображения, неимоверное родное, столь необходимое, хоть и далекое, не желающее знать, недосягаемое. Я не стану просить тебя возвращаться. Было бы куда. Да и не вернешься же.
Знаешь, пожалуй, если тебе сейчас действительно хорошо, то я буду просто счастлива.
Интересно, хранишь ли ты мои стихи… А, может, уже давно выбросил их, забыл. А помнишь? Может, помнишь…? Если нет, то не страшно. Я помню. И еще больше знаю. И слушать HIM стало просто мучением и самоистязанием. Но я благодарна тебе. Искренне, от всей своей темной души, я благодарю тебя за то, что ты имел место быть в моей жизни, принимал участие в разных ее событиях, помогал мне принимать некоторые решения, дал возможность заглянуть в твой внутренний мир. Я благодарю тебя за то, что ты, настолько невыносимый и грубоватый, не боящийся высказываться и щеголять ненормативом, научил меня многому новому. Спасибо, что ты все еще есть. Я прошу тебя – будь всегда. И будь счастлив. Если возможно. Ты обещал.  Пожалуйста.