Перевирая Чехова

Мороз крепчал в твоём романе...
В саду мы пили крепкий чай.
«Обманет, или не обманет?»
Спросил себя я невзначай.

Уважил водку из графина,
В глубоком кресле утонул.
В романе ты была графиней
В огромном вычурном дому.

Я – странствующий был художник,
Влюбилась ты в меня и там.
Удостоверился я точно
О ваших помыслах, мадам!
…
Ах, запах жареного лука!
И суетливый стук ножей...
Ты строишь мне такую злюку,
Хоть покраснела до ушей.

Устраивала там в деревне
Больницы, школы?!.. Ты всерьёз?
Во мне же притаилась ревность
За тот вчерашний наш курьёз.

В твоём романе был я – путник,
И брёл - потерян, одинок,
К равнине снежной, беспробудной,
И без тебя я жить не мог.

А в сумерках в твоей гостиной
Сиренью пахнет со двора.
И мы друг друга враз простили,
Лишь взглядом чудо сотворя.

Какая чушь! Такой вот в жизни
Навряд ли справится сюжет.
Ты вновь доверилась мужчине,
Хоть и не юная уже.

А всё же слушать – как приятно,
Когда тепло и крепкий чай...
Когда морозно-злые пятна
На мне мой автор не сгущал.

Блестел закат в вечерней выси…
В моей уставшей голове
Благие протекали мысли,
Как в чашку жидкий карамель.

Написано специально для Конкурса «Сделаем прозу стихами»
http://www.stihi.ru/2012/05/25/7822
 по след.тексту:
Потом все сидели в гостиной, с очень серьезными лицами,
и Вера Иосифовна читала свой роман.
Она начала так: «Мороз крепчал…» Окна были отворены настежь,
слышно было, как на кухне стучали ножами, и доносился запах жареного лука…
В мягких, глубоких креслах было покойно, огни мигали так ласково в сумерках гостиной;
и теперь, в летний вечер, когда долетали с улицы голоса, смех и потягивало со двора сиренью, трудно было понять, как это крепчал мороз и как заходившее солнце освещало своими холодными лучами снежную равнину и путника, одиноко шедшего по дороге;
Вера Иосифовна читала о том, как молодая, красивая графиня устраивала у себя в деревне школы, больницы, библиотеки и как она полюбила странствующего художника, — читала о том, чего никогда не бывает в жизни, и все-таки слушать было приятно, удобно, и в голову шли всё такие хорошие, покойные мысли, — не хотелось вставать.