Грустный клоун

Его портрет.



«Грустный клоун» – так,  ну почти так, только во множественном числе,  называется одна его книжка.
Про него написал Герман  Гессе в «Игре в бисер».
«Благодаря ему, мы чуть-чуть приближаемся к возможности существовать и рождаться…»

Он родился в начале прошлого века, в Вильно. (Тогда еще Россия).
Родители развелись, осталась только мать.
Он написал об этом в книжке – «Обещание на рассвете».
Сказал то, о чем я часто думаю: «Матерям никогда не воздают по заслугам».
И еще: «Моя, по крайней мере, получила право на книгу…» 
Она была актрисой, жили в бедности. Соседи ее не любили, подозревали в сбыте краденого.
Однажды в доме сделали обыск, но ничего не нашли, просто злорадствовали.
Тогда она взяла сына за руку, вышла на лестничную площадку и громко заявила:
– Вот этот мальчик, мой сын, станет знаменитым писателем, получит орден Почетного легиона, будет французским посланником и одеваться будет по-лондонски.
Все смеялись,  он убежал во двор и плакал.
Сосед по дому,  «похожий на мокрую крысу», позвал его, угостил сластями и сказал:
– Твоя мать говорила, что ты будешь знаменитым писателем.
– Угу, а еще французским посланником.
– Знаешь ли, некоторые матери знают своих детей и могут предвидеть их будущее.
Так вот, когда ты станешь великим и будешь общаться с сильными мира сего, то, пожалуйста, скажи им, что в городе Вильно на улице Большая Погулянка жил пан Лавинский.

Прошло почти двадцать лет. В ноябре сорок третьего он летел на бомбардировщике штурманом бомбить немецкие заводы. Самолет попал под зенитный обстрел, его ранило в живот, а  в наушниках  голос пилота:
– Я ранен. Ничего не вижу. Я ослеп.
Они решили лететь дальше и бомбить цель.
Он, раненый, передавал ослепшему пилоту команды.
Потом  хотели выпрыгнуть с парашютом, но кабину пилота заклинило.
Прыгать один  не стал, продолжал передавать   команды, с третьей попытки они посадили самолет.

А потом в Лондоне их, как героев, приветствовала английская королева. Она шла перед строем и каждому что-нибудь говорила. Когда королева поравнялась с ним, он, сам  не ожидая, выпалил:
– А в городе Вильно на улице Большая Погулянка жил пан Лавинский.
Королева  улыбнулась и прошла дальше.

Потом он стал генеральным консулом Франции, кавалером ордена Почетного легиона, вращался в высшем свете, был элегантным денди и литературной знаменитостью.
Но и будучи  дипломатом,  оставался романтиком: прыгнул в зоопарке в ров к медведям, сидел там, пока не приехала пожарная машина. Медведи его не тронули.
– А чего от них ждать? Это же швейцарские медведи. Они такие же скучные, как все в этом городе…

А потом получил премию за роман «Корни неба».
Там написано о  животных. Он считал, что их  истребление – это будничный фашизм.
А потом романы  на русском, польском, французском, шесть романов – на английском.
Он ставил фильмы по своим книгам. Он был французским дипломатом –  генеральным консулом,  героем Сопротивления и другом де Голля… Стал автором  грандиозных мистификаций – и сам стал мифом…
Сказал: «Человек без мифологии человека – это всегда тухлятина».
Придумал автора Эмиля Ажара, написал за него книгу, получил  премию.
Рассказывал о нем так:  «Я говорил с одной женщиной, у которой была любовная связь с Ажаром. По ее словам, он великолепен в постели… Я рад, что не разочаровал ее…»

Всю войну мать писала ему письма. С войны он вернулся к ней. Его встречали как героя, а матери в тот день не было.
Три  года как умерла.
Все двести писем ему в армию отправила подруга – «чтобы мальчик спокойно воевал и ни о чем не думал».

Но она, его мать, и сама  не думала, что однажды  в доме № 108 на   втором этаже он  останется один, наденет  красную купальную шапочку и выстрелит себе в рот.
Ни предсмертных конвульсий, ни разбрызганного мозга…

Шапочка – чтобы не шокировать никого неприятным зрелищем.

На его похоронах исполнили «Марсельезу».
Но вдруг, неожиданно с церковных хоров раздалось пение…
…В последний раз я видел Вас так близко.
В пролеты улиц Вас умчал авто.
И снится мне – в притонах Сан-Франциско
Лиловый негр Вам подает манто.

Это было последней его волей. Французы думали, что  звучит русская православная музыка…
Песня  «Лиловый негр» Вертинского  стала  его посмертной  грустной ироний.
Чтобы понять до глубины, эту грусть надо вспомнить,   что любовником его жены, до того, как она покончила собой, был лидер негритянской организации «Черные пантеры».
В его предсмертной записке сказано: «Можно объяснить всё нервной депрессией. Но в таком случае следует иметь в виду, что она длится с тех пор, как я стал взрослым человеком, и что именно она помогла мне достойно заниматься литературным ремеслом».
Его звали Гари.
Он говорил, что это от повелительного наклонения русского глагола гореть.
А  имя Роман по французский Ромен.
Просто Гари Ромен.