Меональные галактики

ВЛАДИМИР  СТРУНСКИЙ  .

МЕОНАЛЬНЫЕ ГАЛАКТИКИ

РАЗМЫШЛЕНИЯ  ВРЕМЕННО  ПОМЕШАННОГО

В толпе не затеряюсь я,
Ведь всё же не иголка
А, если мне сойти с ума.
Хотя бы ненадолго.

И сердце в камень обратить,
Мозг – в грязную клоаку.
По-новому начну я жить,
Ну, скажем, как макака

Не всё ль равно, как умереть
От пули иль удушья
Губительней, чем даже смерть,
Людское равнодушье

От безысходности пусты
И не читают книжки
Людишки спрятали хвосты,
Но всё равно мартышки

Друг другу рожи строим мы,
Кривляемся, дерёмся.
Мы все давно с ума сошли,
Но всё не разберёмся

Кто искренний из нас дурак,
А кто ещё придурок.
Мы часто курим натощак
Припрятанный окурок.

Мы агрессивны и глупы,
И злые, как собаки.
Молиться не умеем мы,
А стало быть, макаки.

Метафору простите мне.
Смеялся я над всеми.
Но был я не в своём уме,
Пусть даже и на время.

ПОСЛЕДНЯЯ  ДОЗА

Мы сначала «бухали», потом не поели.
Незаметно и радостно все окосели.
А когда уже стало кончаться «бухало»,
Кто-то сбегал ещё. И опять всё сначала.

Мы сначала бухали ещё под закуску.
Когда кончилась, стали пить только по-русски.
Без затей и фактически очень сурово.
Водка крепче была даже данного слова.

Оставалось грамм двести всего до отмазки.
Из  троих двое были в полнейшей завязке.
В смысле  том, что не то, чтобы мы завязали,
А по-чёрному лыка уже не вязали.

Были рожи пунцовей, чем алая роза.
Двести грамм – это всё  же приличная доза.
Но двоим её явно уже не осилить,
А на землю так жалко, хоть капельку вылить

Третий точно б осилил, когда б постарался.
Только он у кустов придорожных валялся.
Ну не то, чтоб валялся, лежал, отдыхая,
Но уставшего нечего попусту хаять.

Отдохнёт, отлежится и выпьет всю дозу,
Вот только устойчивей выберет позу.
Пусть не на двоих, а лишь на четвереньках,
С передышкой, как будто наверх по ступенькам.

Двести грамм – пустячок, было, если бы сало.
Мы до этого приняли всё же немало:
Пять бутылок «Столичной», да две самогону.
И пивка «Жигулёвского» четверть бидона.

Не считая мозольную жидкость во фляжке,
И «Портвейна», но это всего по стакашке.
Проблема стоит поострее, чем драма:
Как нам одолеть дозу в форме стакана?

Быть может, кого угостить из прохожих?
Но нет ни одной подходящей нам рожи.
Была бы пунцовой, как алая роза,
Такому доверим последнюю дозу.

ФОНАРЬ  ДИОГЕНА

Идёт старик, ослепший с фонарём.
Слепому свет не нужен, он для зрячих.
Но зрячие не видят даже днём,
Что сам и каждый рядом, околпачен.

Нам говорили, будто рождены
Мы для того, чтоб сказку сделать былью.
Быль такова, что все мы голодны,
А обещания покрылись пылью.

Давно пора народу встать с колен,
От революций, чтоб спасти Россию.
Когда фонарь погасит Диоген,
Тогда прозреют даже не слепые.

Но всё ещё горит его фонарь.
Сограждане прозреть поторопитесь.
Плохой сегодня нами правит царь,
Но не разбужен благородный витязь.

Идёт слепой с зажжённым фонарём.
Слепому свет не нужен, он для зрячих.
Но зрячие не видят даже днём,
Что сам, и каждый рядом, околпачен

ПОД  ЗВЁЗДАМИ  ЛЕГКО  МЕЧТАТЬ

Ночами я смотрел на звёзды.
Под звёздами легко мечтать
Ложился  я довольно поздно,
А по утрам хотелось спать.

Вот я, задумавшись, мечтаю
О разных внеземных мирах.
И всё, чем грезил, отражаю
Я в самых искренних стихах

Но иногда, когда былое
Мне чем-то душу всколыхнёт,
Пишу про грязное, земное,
Где всё совсем наоборот

От мрачных мыслей отвлекает
Безбрежный звёздный океан.
Когда пишу стихи, мечтаю
О чём, порой не знаю сам.

То полон, вдруг воспоминаний,
То мозг на удивленье пуст,
То вдруг нахлынет, как цунами,
Съедающая душу грусть.

То тень космического ветра
Вспугнёт какую-то звезду.
И миллиарды километров
Мерцает свет. А наяву,

Как будто кто-то машет свечкой,
Зажжённой пред моим лицом.
И звёзды – мирные овечки
Пасутся над моим окном.

А я бессонными ночами
На звёзды дивные глядел.
Но главный  смысл Мирозданья
Познать я так и не сумел.

ДРЕВНЯЯ  ТРАДИЦИЯ

Пить «горькую» до чёртиков, до глюка
Лет начали четыреста назад.
Напиток, называемый «сивухой»
С ног валит без разбору всех подряд.

Варили раньше и меды и бражку,
Бывало и заморское вино.
Из греческих, испанских или фряжских,
В сравнение с «сивухой» всё слабо.

Сивуху называем самогоном.
В любой деревне варят до сих пор.
И валит с ног напиток без разгона,
Что пуля, что коса или топор.

Подкосит так, порою даже вусмерть,
Как говорится сразу наповал.
Особенно, когда пьют без закуски.
А кто и сколько я не измерял.

В войну погибло меньше, чем от водки
И прочей дряни с градусом крутым.
Пьют люди, начиная вроде с «сотки»,
А после напиваются аж «в дым».

Не нарушая вековой традиции,
Рекою эту самогонку льют.
От «горькой» не спасает и милиция,
Тем более её там тоже пьют.

СОЛНЦЕ  В  БОКАЛЕ

Солнца луч побился ненароком,
Сквозь бокал, где налить вино.
Краски жизни заиграли соком,
Заблестели выпукло, свежо.

Сок лозы таит в себе богатства.
В нём прохлада вод и солнца зной
И какие не вкушал бы яства,
Выпей сок прозрачный, золотой.

Но не напивайся, как скотина
Знай: коварней женщины вино.
В нём сокрыта дьявольская сила.
Дно бутылки и для пьющих дно.

Пригуби глоток, ну два от силы,
Только чтоб букеты испытать.
Жизнь покажется довольно милой,
И тебя коснётся благодать.

В ней букет благоухавшей розы,
Радость отдающейся лозы,
Краски жизни, прелести мимозы
И далёкий, яркий свет звезды.

РАСТЕРЯННАЯ  АНКА – ПУЛЕМЁТЧИЦА (Фантазия)

Анка в кустах, пулемётчица,
Но пулемёт под замком
Анка от страха мочится
Самым крутым кипятком.

Белые полчища ближе.
Слышен их топот в траве.
И прямиком из Парижа
С ними Чапай на коне.

Бурка на нём от Диора
Форма, уж точно – Карден.
Анка лежит, как Аврора,
К ним не попавшая в плен.

«Здравствуй Василий Иваныч, –
Анка сказала ему,
Что разоделся, как паныч,
Ты за кого, не пойму?»

«Анка, мне тоже неясно,
Что ты в траве здесь лежишь.
Думаю я, что напрасно.
Лучше поедем в Париж.

Если бы ты захотела,
Всё  с тобой было б у нас
Юное девичье тело
Дорого стоит сейчас.

Петьке скажи, дуролому,
Пусть к белякам перейдёт
Будет он вместо соломы
Кушать с «безе» антрекот

На фиг нам красная форма.
Бей комиссаров на бис.
Фурманов – будущий Борман.
Лично я еду в Париж»

Анка – не глупая баба.
Смекалки ей не занимать:
Мне бы, товарищ, хотя бы,
Юбку свою постирать»

С лошади Вася слезает,
Чтоб Анке в стирке помочь.
В бабах он толк понимает.
До молодух он охоч.

Анка с Чапаем в исподнем,
Легче бельё, чтоб крутить.
Анка готова свой подвиг
С Фурмановым совершить.

Петьке она мимоходом,
Быстро шепнула пять слов.
Петька в одежде походной
Сел на коня – был таков.

Анка Чапая ласкает.
Ну и мужик разомлел.
Тут их отряд окружает.
Значит, что Петька успел.

Встал комиссар перед всеми:
«Вот он предатель один.
Есть у тебя ещё время,
Что ж говори, господин.

Как же ты, Васенька, предал
Ради Парижа всех нас.
Или вражина, не ведал,
Что Анка тебя запродаст?

Анка, ты орден получишь
Или же Петьку в мужья.
Учишь вас, олухов, учишь.
Что можно, а что и нельзя,

Что же притих ты, Василий.
Что же ты, контра, молчишь.
А ведь когда был при силе,
Очень хотел ты в Париж»

Если б они только знали,
Что спрятал Чапай пулемёт,
Руки ему бы связали,
Ноги б связали, живот.

«Кто это предал Чапая?
Анка? Полковая ****ь.
Я её вам разрешаю
Всею толпой «отгулять»

Фурмана, братцы вяжите.
Он ведь Россию предал.
Ленину вы расскажите,
Как её немцам отдал.

Фурманов с Петькой не знали,
Анка же чуточку лишь,
Что Чапаев давно с беляками
Обещал показать им Париж.

Фурман расстрелян, а Анку
С распущенной длинной косой
Сводный отряд, как на танке,
Прогнал, бедолагу сквозь строй.

Анка одумалась тут же
Денег в кармане ведь, шиш.
Как ей одной жить без мужа.
И согласилась в Париж

ХОТЕЛ  БЫТЬ  ПЕРВЫМ

Чем крепче нервы,
Тем ближе цель.
Кому быть первым,
Кому – на мель.

Не всё в порядке,
Хожу, как тень.
Творил зарядку
Не каждый день.

И малой кровью
Путь не пройти.
Не то здоровье,
Не те пути.
Ни к чёрту нервы,
Зачем мне цель?
Хотел быть первым,
А сел на мель.

ЧАС  ИСТИНЫ  НАСТАЛ

Час истины настал. Очистимся душою.
Перед Всевышним нам всем предстоит предстать.
Обманешь пусть себя, но от него не скроешь
Единой капли лжи. Упустишь благодать.

Кто в детстве не мечтал о подвиге, о славе,
Но в жизни ничего так и не совершил.
Всё смог соотнести к единственной забаве.
Хотел любить одну, но разве я любил?

Был благосклонен лишь к телам и душам женщин.
Что мог, им отдавал, что мог, сам брал от них.
И вот уже в годах и сединой увенчан.
Но в памяти моей порыв любви затих.

Желанен мне покой, хоть я и склонен к флирту.
Пьянел от женских тел, и даже неудач.
Судьба меня не раз крутила крепче спирта.
Болел и умирал, но сам себе был врач.

Пока ещё я жив молитвами благими.
Подумать о душе уже пришла пора.
Вот только соберусь я с мыслями своими
Всё будет хорошо, коль не сойду с ума.

От Бога ничего, как от себя не скроешь.
Пытаешься соврать – упустишь благодать.
Час истины настал. Очистимся душою.
Перед Всевышним нам всем предстоит предстать.

ВАРЮ  Я  МЫСЛИ,  КАК  СУП

Могу – ещё не значит, что хочу.
Хочу – ещё не значит, что умею.
По большей части вместо слов молчу,
Как будто звуки слов в душе лелею.

Пока созреет мысль, чтоб рассказать
О том, что было б мне не очень стыдно.
На губы кто-то наложил печать,
Чтоб за слова мен не было б обидно.

Как суп в котле, варю я мысль в мозгу,
И долго жду, пока она созреет.
А просто так болтать я не могу.
Ответственности груз на мне давлеет.

Вот разрожусь, тогда узнают все.
И нечего держать в кармане фигу.
Быть может, на газетной полосе,
А, может даже, напишу и книгу.

Ну, а пока я яростно молчу.
Талант мой, как толпа в универмаге.
А голословным быть я не хочу.
И доверяю тайны лишь бумаге.

ПТИЦЫ – НАРКОМАНЫ

Воробьи сидят на ветке.
Что-то белое во рту
Заглотили по таблетке
Кайф поймать, чтоб на лету.

Птицы – тоже человеки.
Кокаин – не веронал.
Наркоман возле аптеки
Упаковку потерял.

Наглотались кокаину –
Всё им стало по плечу,
Этой стайке воробьиной.
Полетели мстить грачу,

Что гонял их прошлым летом
По заборам и в саду.
Клювом крепким, как кастетом
Проломить ему башку.

Долго воробьи искали
Своего врага – кота.
От таблеток подустали.
Их ломала наркота.

Это странное событье
На воскресный день пришлось.
Не было кровопролитья,
Слава Богу, обошлось.

А наутро вспоминала
Всё, что было стая вся.
Почему их всех ломало,
Отчего болит башка?

Воробей один, трёхлеток,
Что мудрее был других.
Сделал вывод, что таблеток
Наглотались все плохих.

КАЖДЫЙ  СХОДИТ  С  УМА  ПО-СВОЕМУ

Раньше пили, нынче пьянку
Заменяет «Тропиканка»
Сходят  все по ней с ума,
Оставляя все дела.

Сколько в мире разных тем,
Сколько собственных проблем.
Но наступит нужный час
К телевизорам всех нас,
 
Словно ветром сдует вдруг.
На душе людей испуг.
Свет вдруг «вырубят» опять
И кино не увидать.

Вывернем мы наизнанку
Себя ради «Тропиканки».
Все дела нам не с руки.
Ну и что, что дураки?

Не умеем жить счастливо,
А так хочется красиво.
Как в бразильском сериале.
Жарим семечки на сале.

Мы  глупеем год от года.
Нужно, что ещё народу?
От невзгод, любви и пьянки
Отвлекает «Тропиканка».

СОКРОВЕНОЕ  ЖЕЛАНИЕ

Как хочется тебе след в след
Идти за мужиком,
Чтоб оберёг от всяких бед,
Не пил и нёс всё в дом.

Не впереди его шагать
И даже не бочком,
А, чтоб сумел всегда понять
И нежен был притом.

Иметь надёжные тылы
Хотела ты всегда.
А, как же, если без любви?
Сгоришь ведь от стыда.

И, как за каменной стеной,
Чтоб было бы за ним.
Но, если всё-таки тобой
Мужчина не любим?

Приятен, ласков, не болтлив.
С таким удобно жить,
Но всё ж тобою не любим,
Скажи сама, как быть?

Ты будешь врать ему в глаза
И говорить : «люблю?»
Но, если любишь ты сама,
Тогда я промолчу

НЕ  ДОВЕРЯЙТЕСЬ  СУДЬБЕ

Во всём доверять невозможно судьбе.
Поверишь – прикончат  у стенки.
Сидишь, как ворона на мёрзлом дерьме
И каркаешь, выпучив зенки.

Смотри не накаркай лихую беду.
И так хлебнул в жизни немало
Не то, чтобы я проклинаю судьбу,
Но счастья мне не доставало.

Быть может, о нём я не ведаю сам:
Конфетка оно или сало?
Но, если мне что-то текло по усам,
То в рот всё равно не попало.

Я стал суеверен, всего я боюсь,
Скорей не боюсь – опасаюсь.
Не раз предлагали мне брачный союз,
А я в одиночестве маюсь.

Практически, стал недоверчив ко всем,
Себе даже толком не верю.
Я дома сижу, одичавший совсем,
Один и за запертой дверью.

ЕСЛИ  ПОЭТ  НЕ  ПРИДВОНЫЙ

Каждый поэт – статист своего времени.
Или певец добрых и злых гениев.
Каждый поэт, ежели он не придворный,
Белое белым увидит, но чёрное – чёрным.

Каждый поэт честный правду расскажет.
Если он трус, то сделает так, как прикажут.
Трудно порой отличить совесть народа
От умелого, но бездарного стихоплёта.

Тот не поэт, что лжёт, хоть и красиво.
Тот не поэт, что с амвона вещает о жизни счастливой.
За кружку вина и за хлеба кусок не продаст свою честь
Пусть даже замёрзнет и нечего бедному есть.

Поэт, где б ни жил, как ни жил, постоянно в пути.
И лучшую долю ему никогда не найти
Поэт – не призванье, и даже не Божеский Дар.
Поэт – это совесть, а может, смертельный удар.

Поэт – это пыль и трава. и луч солнца в окно.
Поэт – это то, что потом называют эпохой.
Поэт – это тот, что считает, что жил хорошо,
Хотя для других покажется бедно и плохо.

ЖИЗНЬ –  НЕ  СОКРОВИЩА  ЛУВРА

Полнится память смердящим абсурдом
В бреде собачьего бытия.
Жизнь отнюдь не сокровища Лувра.
Грязью и похотью жизнь полна

Даже дыхание – волны обмана.
Ложью пропитанный каждого шаг.
В страхе мы все вспоминаем про маму
И негодяй, и последний дурак.
 
Трудно представить с каким страшным адом
Люди  живут в неразумной   душе.
Лучше, пожалуй, об этом не надо.
Мне уже плохо, мне страшно уже.

Память вобрала в себя непотребства,
Грязь и зловонье отравленных душ.
И на заклание отдано детство,
Как уничтожено залпом «катюш».

Попраны прежние наши святыни.
Бога распяли, в который уж раз.
Церкви разрушены. Память Хатыни
Костью обглоданной в горле у нас.

Может, не всё ещё было потеряно?
Может, хоть кто-то духовность вернёт
Только напрасны надежды. Уверенно
Кто-то пророков всех праведных бьёт.

Люди не ангелы, но ведь не демоны.
Молимся, значит, понятие есть.
Что до конца не отравлены «Вермутом».
Не совместимы жизнь наша и месть.

Вместе покаемся, вместе помолимся.
Память не вычеркнет прошлого, Пусть.
Только наврядли от смерти сокроемся.
Неотвратима она, как и грусть.

ПОРВЁТСЯ  ДУША

В измученных бессонницей глазах
Светилась мудрость нелукавых мыслей.
Где миг назад ещё плескался страх,
Стальные глыбы мужества повисли.

Постигнуть запредельною ценой
Лишь жизнь можно. Тут тупик, загадка.
Соблазн, что навязан сатаной
На вид совсем не мерзкий и не гадкий.

Рассудок не в порядке, в нервах срыв,
Но говорят, что может быть  и хуже.
Душа порвётся, как презерватив,
Который никому уже не нужен.

И что-то обломилось вдруг внутри,
Разорванное, как наполовину
И, как вериги тянут вниз грехи.
Не помогает даже выстрел в спину

Безумие на грани без границ.
Жизнь кажется пустою и унылой.
И даже честный взгляд из-под ресниц
Какой-то неестественный, постылый.

О, Боже мой, нетрудно угадать
Черпаются откуда мной сюжеты.
И, если нас не станут убивать,
То расплодятся по стране поэты.

Поэт всегда на лезвие ножа.
В него с любовью где-то нож воткнули.
Вглядитесь только вы в его глаза.
Он поклониться может только пуле.

Прощаю всех, которые меня
Простить успели или не простили.
В измученных бессонницей глазах
Огонь погас, внезапно обессилев.

 ЖИЗНЬ – ВЕЧНАЯ  ПЬЯНКА

Жизнь наша – вечная пьянка.
Коль наливают, так пей.
Если жена лесбиянка,
Муж, по статистике – гей.

Розовые, голубые
Перемешались цвета.
Всё, что могли, мы пропили,
Чтобы свалять дурака.

Цвет изменяется кожи –
Хамелеонова масть.
Жив ещё Павлик Морозов
Каждого каждый предаст.

Чушь несусветную мелем.
Тьму принимаем за свет.
Жизнь – сплошное похмелье,
А отрезвления нет

Белое названо чёрным,
Может, и наоборот.
Врём до чего же проворно.
Верим, когда кто-то врёт.

Летом катаемся в санках,
Ходим зимой без пальто.
Жизнь наша – вечная пьянка.
Не наливает никто.

ЖИЗНЬ – КАТАКЛИЗМЫ

Жизнь моя – сплошные катаклизмы.
Одного боюсь – сойти с ума.
Иногда я так похож на клизму,
Из которой выжата вода.

Жизнь быстротечнее, чем мода.
Всеми движет постоянный страх.
Так легко загнуться без свободы,
Настоящей, а не на словах.

Но уходят молодости годы.
Мы уже сегодня – старики.
Только ощущение свободы –
Это состояние души.

Мудрость не всегда придёт с годами.
Нас иллюзий накрывает сеть
Если долгот жили мы рабами,
То придётся в рабстве умереть.

Бесконечно пичкали нас ложью
Умные ведь не нужны рабы.
Если и доходит Слово Божье,
То уже устами сатаны.

Нет в нас настоящей истой веры
Власти повытравливали всю.
Только ощущение химеры
Прививали каждому рабу.

Не в костюмах мы живём, а в робе.
Подневольным правду не найти.
Ощущенье истинной свободы –
Это  состояние души.

НА  НЕНАВЕСТИ  НЕ  ВЗРАСТИТЬ  ЛЮБВИ

Не порождает ненависть любви.
И думать, что не так, увы, наивно.
Она таится в глубине души,
Всегда безумна и всегда взаимна.

На ненависти не взрастить цветов
Любви, добра и правды бескорыстной
Как бумеранг, что взламывает всё,
Она способна уничтожить быстро.

Любую из враждующих сторон
И, может, первым даже тех, кто начал.
Ведь ненависть – кошмарный самый сон.
Кто ненавидит, врядли б смог иначе..

Кто ненавидит – жизнью обречён
На прозябанье жалкое паскуды,
На смерть, на гнусный страх, ведь всё же он
Не меньше жалок даже, чем Иуда.

В  ГЛУБИНЕ  ПОДСОЗНАНЬЯ

Подсознанье глубин диссонанса,
Словно квант Протагоровых чувств.
В Дон Кихоте сокрыт Санчо Панса
И, конечно ж, испанская грусть.

В бессознательном множество знаний,
Что в реальности не одолеть
Но душа, не пронзённая праной,
Меонально повисла, как плеть

Пробивается, как озаренье
Луч надежды на лучшую жизнь.
Нона грёзы похоже сретенье,
Не похожее на символизм

Неприкрытые тайные знаки
Подсознание будят глубин,
Но трепещут они, словно флаги,
Как поток золотых середин.

В ноль-пространстве, где табельный минус
Поменяет значенье на  плюс.
И сознание выше, чем плинтус.
Его смысл гадать не берусь.

Как бензойные кольца Вселенной,
Микрокосмос Галактик моих.
Созерцание Бога бесценно,
Но рождается в пламени стих.

И поэзия вглубь подсознанья,
Как в сокровищницу погружена.
В бессознательном многие знанья,
Но поэзии сила дана.

НЕБЕСНЫЕ  ЗНАКИ

Звезда – экслибрис Ал-Ваджида
Плыла над фронтсписом  небес.
Как некий тайный знак Изиды
И ключ от сказочных чудес.

Струился свет. Поток Лепиды
Сужал невзрачный горизонт
И в государстве Сасанидов
Аквинским стал Эвксинский Понт.

На астероидной орбите
Тёр лампу Джидды Аладдин
А месяц, как парфянский витязь
Сверкал доспехами куртин.

Под небом Космоса  Атилла
Вынашивал свой тайный план
По разрушенью статуй Рима.
В ту ночь погас Альдебаран.

Альдебаран погас, но Вега,
С какой-то парой Медвежат,
Зажглась светильником победы
Войны священной газават.

Не зная звёздную планиду,
Земную не определить.
Вот так погибла Атлантида,
Прервав связующую нить.

Всё, даже звёзды, в мире тленны,
За исключением небес
Е забывайте о Вселенной,
Пока вас не попутал бес.

СЧАСТЬЕ  И НЕСЧАСТЬЕ

Мир живёт  по указке.
Но скажу я вам более.
Счастье – это лишь сказка,
А несчастье – история.

У кого чувства множатся,
У кого чувство долга.
Но под тонкою кожицей
Счастье длится недолго

Может быть, лишь мгновение,
Словно вспышка лучистая.
Счастье, как озарение,
И пронзает, как выстрелы.

А несчастья все длительны,
Как у зебры полоски.
Глубоки и медлительны.
И живут в отголосках.

Кто живёт по указке,
Словно дышит неволею.
Счастье – звёздная сказка.
А несчастье – история.

ИНТЕРАКТИВНЫЙ  ЗОВ  ПРИРОДЫ

Интерактивный зов природы,
Как на полотнах Грабаря.
Ал Мухаимин твои невзгоды
Возьмёт бесследно на себя.

И ветром с Космоса подуло.
И ощущаешь на себе
Любви бессмертье ал Вадуда,
Припёртый к каменной стене.

О Всемогущий и Всемудрый.
Ты перед ним, как муравей.
Он дарит солнечное утро.
Забудется кошмар ночей.

И радостей квадриллионы
Тебя собой заполонят.
Не нанесёт душе урона
В Коране ни один аят.

Забудешь все твои тревоги.
Восходит светлых чувств заря.
Интерактивный зов природы,
Как на полотнах Грабаря.


Николай Грабарь – художник.
Аят – стих в Коране.
Ал Мухаимин о Охраняющий , Одно из 99 имён Аллаха.
Ал Вадуд –  Любящий. Одно из 99 имён Аллаха.
Квадриллион число равное 10 в восемнадцатой степени.

НЕОДОЛИМОЕ  ПРОСТРАНСТВО

Я мечтал о странствиях в пространстве.
Тяготение сумел преодолеть.
Преодолеваю окаянство.
Время повисает, словно плеть.

Мысленно уже общаюсь с прошлым,
Но спешит в грядущее душа.
Медиумом быть уже возможно,
Расстоянья Космоса круша..

Покоряю я моря и горы.
Я вершин достигну и глубин.
Мне ни с кем не свойственны раздоры,
Над стихией мыли господин.

Я Астрал постиг, но боль утраты
В подсознанье не присуща мне.
Я постиг сознание Астарты
Истины свет светит мне во мгле.

Помолюсь я и моя молитва
С Господом меня соединит.
Каждый день есть с сатаною битва.
Он силён, но он не победит.

Нигилизм не отрицает пьянства.
Нависает, словно меч, порок.
Я мечтал о странствиях в пространстве,
Но преодолеть его не смог.

СМЫЛ  ПОЭЗИИ  ЗНАЕТ  ЛИШЬ  БОГ

Не ищите в поэзии смысла.
Смысл поэзии знает  лишь Бог.
Это радуга в небе повисла,
Но не вдоль, а уже поперёк.

Если видите одновременно
Солнце, звёзды, а также луну,
Это вырвались, словно из плена,
Представления. Горе уму.

Но  поэзия выше всех логик.
В ней сверхлогики скрытый абсурд
И титаном становится гномик,
И глупец нескончаемо мудр.

Нет поэзии, нет и фантазий.
Это попросту мысли игра.
Есть поэзия в звёздном экстазе,
Если сводит кого-то с ума.

Как осколки аттических амфор,
Драгоценности видим ума.
Но поэзии нет без метафор.
Без метафор – пустые слова.

В унисон зарифмованы  звуки.
И, казалось, красиво звучат.
Всё написано, как по науке
Только музы науки молчат.

Они просто себя исчерпали.
Сладость есть, но отсутствует мёд.
Пусть фанфары уже отзвучали,
Но поэзия в сердце живёт.

ПЕРЕСЕКАЯ  ЭРИТРЕЮ

Меж квантом лямбды и хореем
Метрический полуразмер.
Пересекаю Эритрею
В ионах турбулентных сфер.

Озон, насыщенный угаром,
Мистифицирует киот.
И титаническим пожаром
Перекрывает кислород.

В кипящем облаке абсурда
Фрагмент мальтийского креста.
Как меч, остра и обоюдна
Душа распятого Христа.

В бризантных мягких полусферах
Сокрыт оскаленный обман.
И я , подобно, Агасферу,
Скитаюсь в молниях. Туман

В скопленьях звёздных Андромеды
Уже спустился  и парит,
Как манускрипты Старшей Эдды
Среди растерянных харит.

В районе турбулентной зоны
Хвалу Ньютону не поют.
Презрев ньютоновы законы,
Вселенной правит Абсолют.

Пересекая Эритрею,
Я в Космос обратил свой взор.
Меж квантом Лямбды и Хореем
Метафорический зазор.

ВСЕМИРНАЯ  ПОМОЙКА

В Интернете всё есть, но, однако
В нём на правду есть зазор маржи.
Интернет – огромная клоака
Выдумки, фантазии и лжи.
Каждый хочет сразу выйти в князи.
Интернет – газета простаков.
Потому и поливают грязью
Потенциальных всех своих врагов.

Правда же от лжи неотличима
Да и как же нам её узнать?
В Интернете Мекку и Медину
Можно христианскими считать.

В Интернете можно слыть богатым,
Назови себя миллиардер.
Только, если  н имеешь хаты,
Это отрицательный пример.

И не зря назвали паутиной
Этот пресловутый Интернет.
Экая всемирная махина.
Правда есть  в нём, но, как будто нет.

Все клиенты – дураки и дуры,
Но манят болотные огни.
В Интернете никакой цензуры.
Всё, что хочешь, то и говори.

В Интернете бездарь, как и гений.
Все равны, и можно в спину нож.
В Интернете есть свобода мнений,
Но не отличить от правды ложь.

Интернет вне споров и оваций.
И порой полезен Интернет.
Только в нём мильоны провокаций,
Мраки мгла, похожие на свет

Каждый блогер истинный хозяин
Самой  гнусной искренней войны.
И у Интернета нет окраин.
Он скупил и души, и умы.

Безусловно, от него есть польза.
В нём копилка всякого ума.
Но пороков и соблазнов столько.
Интернет придумал сатана.

СОГЛАСНО  СТАТИСТИКЕ

Поспорили два недоумка
Чья мысль оставляет тень.
Один живёт: ни дня без рюмки.
Другой живёт: ни рюмки в день.

Но в среднем каждый выпивает
Полрюмки водки каждый день.
Из них никто не понимает,
Что тень наводит на плетень.

Один, наверняка, непьющий.
Он даже выбросил бокал.
И лишь статистик вездесущий
Обоих пьющими считал

Ведь в среднем оба выпивали
Немного, лишь полрюмки в день.
Хоть не пристало им скандалить.
Но тень не выдержал плетень.

Сгибает ложь кого угодно.
Против статистики нет сил.
Непьющий ночью новогодней
Вдруг от отчаянья запил.

Ушёл в запой. Лихой статистик
Стал, к сожалению, вдруг прав.
Непьющий бывший, словно мистик,
В отчаянье пьёт всё подряд.

И стал абсурдом эфмеизм.
И, как тут не сойти с ума,
Когда непьющий организм
Уже не выдержал вина?

Его друзья похоронили.
И пили за него сполна.
Когда есть выбор или-или,
Всегда статистика права.

ВРАГОВ  ПРОЩАЙТЕ,  НО  НЕ  ПОДЛЕЦОВ

Достоинство и честь  немало стоят,
А совесть, как наследие отцов.
Уметь прощать – достоинство большое.
Врагов прощайте, но не подлецов.

А с подлостью нам надлежит бороться.
Зло быть должно побеждено добром.
Но заглянул я в звёздные колодцы
И в них увидел душ невинных дно.

Душа чужая истинно потёмки.
Темна не менее душа своя.
В наследство, что оставлю я потомкам,
И что потомки скажут про меня?

Боролся ли со злом, иль равнодушным
К чужому горю был, хоть не всегда.
В ответе мы за собственные души,
Но время утекает, как вода.

Что не успел, уже не восстановишь,
И даже не останется следов.
Уметь прощать— достоинство большое.
Врагов прощайте, но не подлецов.

ПОБЕДИТЬ  ХАОС

Жидкий Хаос Мирозданье
Окружил со всех сторон.
Хаос – это состоянье.
Ставится судьба на кон.

Силы Тьмы и силы Света
В жизни, как противовес.
.Раздираема планета
Под эгидою Небес.

Чья-то яростная битва
Укрощает шум морей.
Лишь смиренная молитва
Всех стихий Земли сильней.

Укрощает сила Бога
Бесконечность злобных бурь
Чёрный страшный цвет убогий
Сменит светлая лазурь.

Над душой пройдут потоки,
Как народов мятежи.
Неужели кровотоки,
Как колючие ежи?

Зло к распаду тяготеет.
Только Бог – гарант любви.
Только смелый лишь посмеет
Стать над Хаосом Земли

ПЕЧАЛЬНАЯ  НЕИЗБЕЖНОСТЬ

Наша жизнь – прокрустово ложе.
Только смерть свой имеет стандарт.
Страх пред смертью мы чувствуем кожей.
Ангел смерти – небесный стюард.

Крик души врядли кто-то услышит.
Только дьявол, возможно, иль Бог.
Путь земной наш страданьями вышит.
Замирает душа от тревог.

А страданья приводят к унынью,
К человечьей земной нелюбви.
И становятся души пустыней,
Безучастной пустыней судьбы.

Но у смерти противная рожа
И  широк неприятный оскал.
Наша жизнь – прокрустово ложе.
Смерть придёт, даже, если не звал.

НА  НУДИСТСКОМ  ПЛЯЖЕ.

Взгляд юной девы, брошенный украдкой
Волнует больше обнажённых тел.
От взгляда ты томишься мукой сладкой.
От «обнажёнки» просто обалдел.

С тупой тоской взираешь удивлённо
Без искренней любви, той, чтоб сожгла
На этих откровенно-обнажённых,
Пусть даже и красивы их тела.

И взгляд скользит рассеянно-бездушно
По грудам тел, раздетых догола.
Как будто видишь розовые туши
В какой-нибудь лавчонке мясника.

И, если возникает сладострастье,
Волненье это просто не понять.
Здесь нет любви, и не возникнет страсти
И как такое может волновать.

Потом глядишь совсем-совсем обычно
На эти обнажённые тела.
И взгляд скользит рассеянно-привычно,
Как будто они слеплены с песка.

ХОЛОСТЯЦКИЙ  УЖИН.

Слезилась водка, тосковало мясо,
Томились в ожидании грибы.
Арбуз щерился серединой красной.
А за столом сидели мужики.

Три мужика, желающих свободы,
Отдохновенья от забот и жён.
Был чудный вечер, дивная погода
Одеколоном пахли все «О:Жон»

Строги костюмы, как у дипломатов
И никаких излишних нет прикрас.
Магнитофон то ль «Сони», то ль «Ямаха».
Кассеты с записью Патрисии Каас.

Колода карт лежит для преферанса,
Сигары,  чёрный кофе и «Мартель».
Богемный ужин, как при декадансе.
И в головах слегка играет хмель.

Я  НАУЧИЛСЯ  ХОХОТАТЬ
 
В моей душе ослабла туго
Судьбой натянутая нить.
Я осознал беспечность юга.
Мне стало интересно жить.

Я научился вдруг смеяться,
Не улыбаться – хохотать
И стоит мне за что-то взяться,
Как в сердце зреет благодать.

Какая умиротворённость,
Как на последнем рубеже..
И появилась окрылённость
В моей тоскующей душе.

Я изменился. Непохожий
Стал я на прежнего себя.
Почувствовал, наверно, кожей
Дыханье твоего огня.

Что мимолётно, но коснулось
Моей затравленной души
И что-то светлое проснулось,
Как с нежным запахом цветы.

Я осознал беспечность юга.
Мне стало интересно жить.
В моей душе ослабла туго
Судьбой натянутая нить.

ПОСЛЕ  ЗАТОЛЬЯ 

Ползли пустые разговоры,
Росли обиды изнутри
И крались мысли, словно воры,
Но заплетались языки.

Угрюмые смеялись тупо,
Весёлые молчали всласть.
Над всеми, как  это ни глупо,
Имела только водка власть.

Уже не клеилась беседа,
Лишь шёл отдельный разговор.
И гости, сытно пообедав,
Кто мог, тот вклинивался в спор.

Но те, кто спорить начинали,
Уже не помнили причин.
От скуки многие зевали,
Курили большинство мужчин.

Никто уж музыку не слушал,
Не танцевал уже никто.
И только водочки откушав,
Пытался кто-то влезть в пальто.

Не удавалось это сразу
Никак не мог попасть в рукав.
Потом назвав пальто заразой,
Упал он, видимо устав.

Его тотчас же подхватили
Те, кто держался на ногах
И на диване уложили,
Не сняв ни галстук, ни пиджак.

Все, на ногах кто мог держаться,
Засобирались вдруг домой.
С хозяйкой начали прощаться
И целоваться заодно.

Хозяин дрыхнул на диване.
Уложен, именно, был он
И всех послав к какой-то маме,
Храпел, как африканский слон.

НАПИТЬСЯ  ПЬЯНЫМ

Как слёзка прозрачна,
Как слёзка горька
Обетом безбрачья
В стакане тоска

Глотнёшь – затоскуешь,
Померкнет весь свет.
Один покукуешь
И горюшка нет.

Все напрочь заботы
Куда-то уйдут.
Невесел ты что-то.
Ещё бы глотнуть

Ты, кажется, пьяный?
Плевать, ну и пусть.
Зато, как ни странно,
Исчезла вдруг грусть

А после какого
По счёту глотка,
Как будто бы снова.
Вернётся тоска.

И горе на плечи
Не кинется вслед.
Ты  пьян, человече.
Молчанье в ответ.

БЕГУНЫ

Всё мы бегаем, бегаем, бегаем
От инфаркта, в очередях.
Кто за «Примою», кто за «Вегою»,
Кто вдогонку на костылях.

В магазины идём по записи
На ладошке или ноге.
Кто за водкою, кто за «закусью»
Ну, а кто успевает  везде.

Стала нынче страна спортивною.
Не по воле своей – по чужой.
Всюду очередь: за квартирою,
Сигаретами, колбасой.

Как вот дальше жить мы не ведаем.
Словно флаг, нависает страх.
Все мы бегаем, бегаем, бегаем,
Но всё больше в очередях.

СПЛИН

Было скучно и нудно
И совсем не пилось.
На душе так паскудно,
Словно зло сорвалось

Ни надежды, ни веры,
И тем паче любви.
Настроенье – химера,
Словно окрик судьбы.

Жизнь, как страшная сказка,
Но не виден конец
В ней сокрылся под маской
Незнакомый подлец.

Мне тошнит, но не в горле,
А, скорее, в мозгу.
Словно ветер нагонит
В мои мысли тоску.

И в душе непогода,
Непокой, неуют.
Все сольются  невзгоды,
Словно кошки скребут

Не сбежишь, не уедешь
От себя самого.
Только вот, в самом деле
Не почато вино.

БЕЗ  ГРЕХА  НЕ  ПРОЖИТЬ

Скучно жить, а умирать тоскливо.
Нет успокоения душе
Кто-то выдумал, что можно быть счастливым
И прожить безгрешно на земле.

Без греха не проживёшь и сутки.
Жизнь грешна уже сама собой.
Миг рожденья – чья-то злая шутка.
Смерть бездарна, но несёт покой.

Ведь не зря мы говорим: покойник
На того, кто свой окончил путь.
Только врядли легче оттого нам.
Редко кто спешит так отдохнуть

Пресыщенье ханжеской моралью
С жизнью нас отнюдь не примирит.
Мы друг другу постоянно врали
Оттого, что совесть наша спит.

Мы живём бессовестно и глупо,
Подчиняясь сильным дуракам.
.Нет свободы у упавших духом.
И не тем мы молимся богам.

Не умеем жить светло и чисто.
Бунт в крови, анархия в душе..
Мы страна безумных анархистов,
Диктатурой сломленных уже.

Мелкие страстишки, а не страсти
Привели к судьбе нас роковой.
Никогда мы не познаем счастья.
Только для покойников покой.

ЧИТАЯ  КНИГУ

В случайности откроешь шкаф,
Где книг неслышный стон.
И тонкой пылью прошуршав,
Любой откроешь том.

Не специально – наугад,
Пусть даже про любовь
Страницы вдруг заговорят,
Плескаясь в мире слов.

Остаток призрачных идей
За дверью корешков
Как будто прошлых мыслей тень
На донышке гробов

Обуглились в кромешной тьме
Остатки чьих-то чувств.
Всё это пройдено уже,
Забыто, ну и пусть.

А всё равно посмотришь вдаль
По метражу страниц.
И чья-нибудь всплывёт печаль
Средь равнодушных лиц.

И в пестроте наивных слов,
Пусть смысл не разберёшь,
Пустую чью-нибудь любовь,
Как сам переживёшь.

И прошлого живая тень
Крылом своим махнёт.
И что-то, словно новый день,
Мгновенно оживёт.

Возможно, перечтёшь не раз,
Прожив чужие дни.
И окунаешься в экстаз
Придуманной любви.

ОБЛАКА  СЮР

Небо цвета золота в крови
Наполнялось розовым сияньем,
Словно, как на полотне Дали
Непривычное очарованье

Сюрреалистично облака
Плыли, золотясь и розовея
И казалось: гения рука
Всю палитру по ветру развеет

Медленно катился солнца шар –
Золотой сосуд облитый кровью.
И, как будто временем душа.
Небо всё напитано любовью.

То кровавый, раненной лучом,
То горящей, огненной и жгучей.
Розовая с золотом, как сон
Небо, солнце, всё смешалось в кучу.

Хаос всех оттенков двух цветов
Полыхал огромным полотнищем.
Золотилась розовая кровь
В «обручалке» цвета спелой вишни.

Словно, как на полотне Дали
С сюрреалистическим деяньем
Небо цвета золота в крови
Наполнялось розовым сияньем.


О  НУДИСТАХ

Ты путаешь понятие « Эротика»
С другим совсем понятием «Любовь».
И тела обнажённого экзотика.
Всё менее теперь волнует кровь.

«Нудисты» ведь отнюдь не «гимнофилики.
Что тела воспевали красоту
Против одетых гневные филиппики,
Как лозунги они произнесут.

Они мораль презревшие народа,
Себя считают истыми детьми
Не государства, а родной природы,
Повыставив, все «прелести» свои.

И сбросив ненавистные одежды –
Последний бастион своих цепей.
Они лелеют детскую надежду.
Приблизиться к сообществу зверей.

Возможно, скоро облюбуют норы.
Уйдут в пещеры добывать еду.
Забудут и слова и разговоры,
И, может быть,  завоют на Луну.

БАЛЛАДА  О  БЕЗДЕНЕЖНОМ  КУПОНЕ

(Сатирическим  пером)

Не нужно нам мужей и жён.
Семью мы также отвергаем.
Заменит всё теперь купон,
Когда его мы отрезаем.

Судьбу, как «рупь» поставь на кон.
Никто в игре не проиграет.
Его Величество купон.
Нас всех от рынка охраняет.

Ведь деньги – зло и деньги – пыль,
Ничто не значат без купона.
У экономики костыль
Мощней волюты или бонов.

На паспорт, пропуск наплевать.
И, если хочешь стать элитой,
Купон лишь надобно отдать –
Все двери для тебя открыты.

На фунты, доллары плюют
Уже вполне определённо.
И проститутки не дают
За деньги, если нет купона.

И даже в местном цирке слон,
За то, что трюк исполнит ловко
От дрессировщика купон
Потребовал, а не морковку.

Нам стали деньги не нужны,
Теперь глядим мы денег мимо.
Как пограничники страны,
Встают  купоны Украины.

НЕ  БОРОДИНО  (Почти по Лермонтову)

Скажи-ка, дядя, ведь недаром
В столицу ездит за товаром,
Кто в магазин, кто на базары,
Считай, что вся страна.
Ведь были схватки боевые
В очередях по всей России,
Но  нынче, как предрёк Мессия,
Москва стоит пуста.

Плохая ей досталась доля
К прилавку долог путь от поля,
А тут и «Память», «Рух» и «Воля»
И разные «дельцы»
Все нынче лезут в «демократы»
Берут кто горлом, кто нахрапом,
Рессорой, цепью и домкратом,
Все нынче – молодцы.

Пока в верхах рождалось слово.
Уже Прибалтика С Молдовой
Огородились частоколом
И на Союз плюют.
Не так, чтоб слишком откровенно,
Исподтишка и постепенно,
Бегут, как будто бы из плена,
Да ещё как бегут.

Как будто бы другой короны
Чеканят деньги и законы.
Пускай не доллары, не кроны,
Но всё же не рубли..
Россия стала заграницей.
Москва – чужая им столица.
И стало некого стыдится
Своей же нищеты.

Чужой пример не канет мимо.
Ввела купоны Украина.
И стала очень ощутима
«Костлявая рука».
Американцы и французы
Пшеницу шлют и кукурузу
Многострадальному Союзу.
Спасибо им. Ура.

Генсек Ильич рождён был хватом.
Сам дал в стране приказ солдатам.
Не он в бою сражён булатом
Хоть спит в земле, как пан.
Мы долго очень наступали,
Народ афганский убивали.
За это в нас они стреляли.
Прости Афганистан

Хоть кто-нибудь страну спасите
Чтоб больше не было убитых,
От жизни тяжкой и не сытой
На выжженной земле
Мы очень вверим в перестройку.
Народ у нас довольно стойкий
Вот кушать хочется нам только.
Нонет еды нигде.

А под Москвою канониры
Ушли на зимние квартиры.
Но, если нет у нас мортиры,
Квартиру не достать.
В крыму вон крымские татары,
Живут почти на тротуаре.
Они, понятно, что не баре.
Их жизнь – не благодать

Вот, если б те кому не тесно.
Из тёплых дач на их бы место,
Ногами грязь месить, как тесто
Под дождиком святым.
Возможно, что и подобрели
А, может что ли в самом деле
Прикинуться слепым?

У нас в стране  всё так прекрасно.
Мы беспокоимся напрасно.
Вот только с будущим неясно.
Чего мы все хотим?
Скажи-ка, дядя, ведь недаром,
А за волюту и товары
Москву мы разным «Занзибарам»
На откуп отдадим

Другое нынче стало время.
В республиках лихое племя.
Не для грядущих поколений
Страну рвём на куски.
Отдайте же Москву под поле.
Засеем что-нибудь, засолим.
Не будь в Москве «Народной воли»
Не отдали б страны.

ПИНО-ГРИ

Прекрасен терпкий аромат
Красивого вина.
И одурманивает взгляд,
Коль чашу пить до дна.

Лет двести, может быть, назад
Искусный винодел.
Пытался чудеса создать
И в этом преуспел.

И вот в моих руках оно,
В цвет утренней зари,
Необычайное вино
С названьем «Пино-Гри».

СПЕРВА  ПОЗНАЙ  СЕБЯ

Стою над бездною познанья,
Задумчив и слегка смущён.
Я есть частица Мирозданья,
С одной из видимых сторон.

К далёким я стремлюсь вершинам,
Где миром правит Абсолют.
Его предел необозримый.
И звёзды лишь покой дают.

Тернистый путь ведёт к познанью
Благословенной сути дня.
Но не познаешь Мирозданья,
Сначала не познав себя.

Влекомый жаждою наитья,
Я путь единственный искал.
В грядущих истина событьях,
Откроет прошлому уста.

Не вознесусь в своей гордыне
Над величавостью планет,
Над человеческой пустыней
Пролью мне донесённый свет

Пронзённый мыслью величавой,
Я думать бы не перестал,
Но лезу к знаньям не за славой,
Как дураки на пьедестал

Ведь только в знаниях богатство.
Свет истины несёт покой.
Безмолвия прекрасно царство,
Когда познал его душой.

Я лишь частица Мирозданья
С одной из видимых сторон.
Стою над бездною познанья,
Его огромностью смущён.

НОЧЬ  ЧРЕВАТА  СЮРПРИЗОМ.

Ночи чреваты случайным сюрпризом.
Ночь потакает любовным капризам.
Ночь умножает внебрачные узы,
Пряча влюблённых под шалью кургузой.

Ночь рассыпает брильянтами звёзды,
Белые лилии, алые розы.
И остановит почти на пороге,
Высветлив месяц надменно-двурогий.

Ночь разлучает в скандалах супругов,
Бросив в объятья случайного друга.
Ночь беззастенчива и несерьёзна.
Ночь для семейного счастья угроза.

Ночь под пологом среди разговоров
Спрячет бандита, убийцу и вора.
Ночь хладнокровна и очень преступна.
Всё вам откроет, что днём недоступно.

Ночь плодотворна и ночь вдохновенна.
Больше ночами бывают измены.
Как бы вам ночь не казалась прекрасной,
Ночь чрезвычайна и очень опасна.

ДАЙ  БОГ

Дай Бог в любви не ошибиться.
И, если всё-таки случиться,
Когда в кого-нибудь влюбиться,
И со свободою проститься,
Дай Бог, в любви не ошибиться.

Дай Бог, чтоб повезло мне с другом,
Ещё сильнее, чем с супругой.
Ни в чьих нуждаться, чтоб услугах,
Не испытать в душе испуга.
Дай Бог, чтоб повезло мне с другом.

Дай Бог, чтоб не пришлось обидеть
Мне никого, и мог я видеть,
Кого любить и ненавидеть.
И все события предвидеть.
Дай Бог, чтоб не пришлось обидеть.

Дай Бог всегда в уме быть здравом.
И мыслей не иметь лукавых.
Не зазнаваться, если слава,
И никогда не быть неправым.
Дай Бог всегда в уме быть здравом.

Дай Бог мне в жизни не споткнуться.
В чужую грязь не окунуться,.
Когда за власть людишки бьются
В мечтах своих не обмануться
Дай Бог мне в жизни не споткнуться.

ПРЕЕМСТВЕННОСТЬ  ПОКОЛЕНИЙ

Невесёлое место кладбище.
Я не раз туда приходил.
Там лежат мои дедушки с бабушкой,
Среди ровных рядков могил.

Много тысяч в земле захоронено,
Здесь нашедших последний приют,
Жизнь отдавших за нашу родину,
Чтобы легче прожить мог внук.

Не сбылись мечты стариковские.
Жизнь лучше не стала ничуть.
Им легко лежать под откосами.
Нам же жить наверху здесь – жуть.

Придёт время: и мы состаримся,
Положив жизнь, за тяжкий труд.
Наше время над нами расправится.
Что об этом мой скажет внук?

ИЗБАВЛЕНИЕ  ОТ  РАКА

Ей было только двадцать три.
Она уже не женщина.
Едва познавшей вкус любви,
Судьбою зло обещано.

Жизнь круто повернула вспять,
Скрутила страшною болезнью.
Ей материнства не познать.
Она пуста и бесполезна.

Всё у неё болит: душа,
И исстрадавшееся тело.
Ей жизнь в мученьях не нужна.
Она от горя поседела.

Коварный рок неумолим,
Как будто страшный рок из мрака.
Её уже приговорил
Навек к мучительному  раку.

Прощаться с жизнью нелегко,
Но и итог ведь слишком ясен.
Уже распахнуто окно,
И миг случится, что прекрасен.

Никто не должен помешать.
Она сведёт с судьбою счёты..
Небытие, как благодать
И ощущение полёта.

И нечего сходить с ума
И лить сочувственные слёзы.
Она лежит в гробу, светла,
Глаза закрыты, всюду розы.

Не испытать ей больше мук
Не быть пустой  и бесполезной.
Души осилила испуг
Преодолев тиски болезни.

ВОСПОМИНАНИЕ – АССОЦИАЦИЯ

Воспоминание – ассоциация,
Зримая с помощью сердца и глаз
Не для хулы, и не для овации
Неповторимый рождался экстаз

Может спонтанно душа моя выплеснет
Всё, от чего я страдал и любил,
Всё, что лелеял, что думалось искренне,
В слово я душу свою перелил.

Боль в нём и страсть, и ещё не рождённая
Связь настоящих и прошлых времён.
И по достоинству не оценённая
Мысль о будущем  не в унисон.

Странно помыслить, что вдруг представится
В будущем всё повернётся назад.
Сталин и Гитлер вдруг новые явятся,
Снова к кошмару людей возвратят.

Мысль сверлит злокознённым буравчиком.
И разливается в сердце испуг.
Нет не должно, не вернётся, но явственно
Страх будоражит мне сердце –  а вдруг?

ГЛЯДИТЕ  В  ОБА

Когда сквозь маску доброты
Прорвётся злоба,
То лицемерны все черты
Глядите в оба.

Уставших глаз слепой прищур
Нас не обманет.
Уж слишком долго, чересчур
Верхи нам лгали.

Улыбкам верить и словам
Нам надоело.
Теперь мы судим по делам,
Но нету дела.

Опять одни слова, слова
О сладкой жизни.
Свет обещаний застит мгла
Социализма.

Теперь, те нынче наверху,
Кто правил прежде.
Другие, может быть, придут,
Но нет надежды,

Что кто-то может изменить
Структуру власти.
Никто не знает, как нам быть.
Нет в жизни счастья.

И прорывается навзрыд
Людская злоба.
И ветер перемен сквозит.
Глядите в оба.

КАК  НАША  ЖИЗНЬ  ПОХОЖА  НА МАРАЗМ

Как быстро жизнь проходит мимо нас,
Когда глядим  закатными часами
На солнце, ослепляющее глаз,
Как медленны бываем часто сами.

И в жилах кровь уже не горяча.
И реже всё случаются порывы.
Где надо драться, можем и смолчать,
И делать вид, что мы живём счастливо.

Эмоции бледнеют. И теперь
Боимся сделать что-нибудь напрасно.
Пугает даже скрипнувшая дверь.
Не замечаем, как в нас жизнь угасла.

Скрипим, спокойно доживая  век.
Чужие беды пробегаем мимо.
Как атавизм в нас умер человек.
Мы равнодушны и не исправимы. 

Как будто вычеркнул из нас
Все устремленья, мысли и желанья.
Как наше жизнь похожа а маразм.
Мы не живём, а только доживаем.

ДУША  МОЯ  СМЯТЕНИЯ ПОЛНА

Пишу стихи свободно и легко,
Но нету ощущения полёта.
На сердце  почему-то тяжело
Гнетёт меня немыслимое что-то.

Душа моя смятения полна.
Не ведает она отдохновенья.
Усталость, как порожняя сума.
А вечность тоже, в сущности, мгновенье.

Добро и зло ужились  на земле,
А в душах зародилось состраданье.
Нас держит зло пожизненно в узде.
А путь добра всегда ведёт к страданью.

Но слава Богу, есть на свете Бог.
Хотя нам очень далеко до Бога.
Среди тяжёлых жизненных дорог
Одна – моя тяжёлая дорога.

На сердце почему-то тяжело
Гнетёт меня немыслимое что-то.
Пишу стихи свободно и легко.
Но нету ощущения полёта

 НОЧНОЙ  ПРОМЕНАД

По улицам, ночью, в рекламных  огнях отражаясь
Распутным угаром цветущей сирени  дыша,
Загадочно-томный, в костюме вечернем шатаюсь,
Хотя и  в кармане моём не звенит ни гроша..

Но с видом беспутным пресыщенного аристократа
Небрежной походкой иду, никуда не спеша.
И перстень на пальце сверкает в четыре карата,
Хоть он и поддельный и сделан с простого стекла.

Задумавшись, шёл, и едва не столкнулся с прохожим
Поспешно дорогу в испуге он мне уступил.
Я шествую мимо, совсем на других непохожий,
Как будто от жизни, что надо уже я вкусил.

Как будто весь мир уместиться сумел на ладони.
Как будто меня удивить невозможно ничем
Рассеянным взглядом ловлю на себе посторонний
Уже отражённый рекламной звездою от стен.

Глазами в упор обольстительно-трепетным взглядом
Встречаюсь с глазами я жриц не бесплатной любви.
Их нежных услуг и бесплатно, пожалуй, не надо.
Даже из любопытства меня не заманят они.

Я просто гуляю. Распутным угаром сирени
В рекламных огнях отражаясь, гуляю, дыша.
Как ночью Москвою бродил и Серёжа Есенин.
И только одними стихами объята душа.

ОТЧАЯНЬЕ  СПУСКАЕТСЯ  КО  МНЕ

Нет ничего ужасней смертной скуки,
Что,  зарождаясь медленно во сне,
Продлится вечность. Заломивши руки
Отчаянье спускается ко мне.

Я отряхаю. прах былых столетий
Ох, это наваждение моё.
Мне кажется, что я за всё в ответе.
И потому мне очень нелегко.

История, как девка-патаскуха,
Меняет каждый миг своё лицо.
Герой вчерашний, если верить слухам
Становится сегодня подлецом.

Слова-плевки грязны и аморальны.
А мы плюём истории в глаза.
Взяв за основу фактик лишь скандальный,
И раздуваем муху до слона.

А ведь по сути, если разобраться,
Кому мы лжём, как ни самим себе
Так неужели все мы святотатцы?
Хоть что-то есть святое на земле?

ДУРАКУ  С  НАКАЧЕННЫМИ  БИЦЕПСАМИ

С тобою спорить невозможно.
Почти что,  Шварценеггер стал
Но к сожаленью «бицепс мозга»
Ты до сих пор не накачал.

Гордишься  ты мускулатурой
Своей отлично развитой.
А чтение литературы
Затеей посчитал пустой.

Двух слов связать ты не сумеешь,
Но это для тебя не факт.
Ты веский аргумент имеешь
Для спора – собственный кулак.

Неразвитой твой мозг запудрить
Не сможет видимо никто.
Он пуст, как в Заполярье тундра,
Как снега белое пятно.

КАТАКОМБНОЕ  ИСКУССТВО

Искусство, как и религия
Выживет в катакомбах.
Ни за какие деньги
Его невозможно купить.

Гибнут в подвалах картины
Из-за чужих апломбов.
Можно холсты изрезать,
Сжечь, но нельзя убить.

Время сожмёт в пружину
Истинную духовность,
Что распрямится после,
Освободясь от тревог.

Небес полезен поиск,
Творчества, что на совесть,
Главный судья и зритель
Будет, конечно, Бог.

ЕСЛИ  БЫ,  ДА  КАЬЫ

Если бы молодость знала,
Если бы старость могла
Если б душа не страдала
Жизнь была бы легка.

Не нависали  б болезни
Не сотворяли бы блуд,
Не была б жизнь бесполезной,
Легче был б радостный труд.

Не было б, если стоянья
В длинных очередях,
Все б исполнялись желанья,
Не заползал б в сердце страх.

Мы б ничего не боялись,
Нас не держали б в узде.
Счастливо жизнь продолжалась
В городе и на селе.

Мы бы любили природу
Просто, без всяких затей,
Если бы жизнь народа
Была, как нормальных людей.

НОЧНОЙ  ПОЛЁТ

Едва не врезавшись в звезду,
И облако, смахнув с крыла,
На самолёте через мглу
Летим неведомо куда.

Наш реактивный самолёт,
Как птица вольная летит
И что-то штурману пилот,
Как по секрету говорит.

Кивает штурман головой
Берёт какой-то инструмент.
И что-то в рубке рулевой
Исправил, чуть ли не в момент.

Неведом пассажирам страх,
Они не знают ни о чём.
С улыбкой нежной на устах
Проходит девушка в салон

Напитки разные несёт,
Конфеты, жёлтый апельсин
И пассажирам подаёт.
В иллюминаторы глядим.

Несутся мимо облака,
Но их не слышно в темноте.
И красным фонарём слегка
Наш лайнер подмигнул звезде.

Мы набираем «потолок».
Вот это, братцы, высота.
С таких заоблачных высот
Наверно, вся земля видна.

Но нам не видно ничего
Летим сквозь мглу, летим сквозь ночь.
Но всё равно, но всё равно
Прибудем к месту мы точь в точь.

На борту самолёта ТУ-154А по маршруту Москва – Симферополь.

ШТОРМИТ  ЗЕМЛЯ

Все люди, словно корабли,
Плывущие в житейском море
Средь радостей, надежд, любви
Так много зла есть на просторе.

Несовершенен этот мир,
Но в нём и мы не совершенны.
Над нами ярких звёзд эфир.
Великолепной из Вселенных.

Не все сумеют средь людей
Достичь надёжного причала.
Утонет много кораблей.
Штормит Земля, хоть и устала.

Житейских бурь не превозмочь.
Судьба надеждами  источит.
Но светлый день сменяет ночь.
И вновь надежду напророчит

Залечь на дно и ждать конца –
Удел толпы глухой и слабой.
Во имя славы и добра
Я прохожу по всем ухабам.

Швыряют волны каждый день
И норовят меня беспечно
То опрокинуть набекрень,
То опустить на дно, где вечность

Но я пока что на плаву,
Хотя уже и обессилен.
Я буду продолжать борьбу,
Сражаясь с этой злою силой.

Я не какой-нибудь герой
Такой, как все, но не бездарный.
Поспорю со своей судьбой
Немилосердной и угарной.

Я дёшево  жизнь не отдам,
Не все ещё свершил полёты
К великолепным небесах.
И помирать мне неохота.

Я в море «SOS» не закричу,
Я не надеюсь на спасенье.
Я не надеюсь на толпу,
Жду только свыше милосердья.

Я верю: есть на небе Бог.
И Он меня всегда услышит.
Поможет избежать тревог,
Ещё душа покуда дышит

Я постараюсь, чтоб врасплох
Не застала меня в постели
Старуха-смерть. И видит Бог:
Я пёр и в пропасть, и на мели.

Не обходил их стороной,
На волосок бывал от смерти.
Но ангелов небесных рой
Меня спасал, мне уж поверьте.

Я верил в правду и в добро.
В пути с людской  встречался злобой.
Мне в жизни часто не везло.
Но я роптать не смел. Ещё бы

Намного ль лучше был других?
Конечно, добрым быть старался.
Среди неправд и дел лихих
Скажите, кто не ошибался?

Средь радостей, надежд, любви
Так много зла есть на просторе.
Все люди, словно корабли,
Плывущие в житейском море.

ПОЖАЛУЙ,  ПРИГУБЛЮ  ГЛОТОК

Потустороннее вино
Я пил, закусывая сыром.
Искрилось праздником оно,
Вино ширазского розлива

Благословенное тепло
Волной накатывалось в тело
Душа хмелела и светло
К неведомым звала пределам.

Лежат печенье и миндаль –
К вину прекрасная закуска.
И золотится, как медаль,
Вино в высокой рюмке узкой.

Манит, сверкая на свету,
Огнями яркими грая,
И обещает наяву
Все прелести земного рая.

Пожалуй, пригублю глоток
Потустороннего напитка
Я всё же с улицы продрог
И вымок под дождём до нитки.

МЫ  ВО  ВСЕЛЕННОЙ

Алмазные, звёздные грани
Сверкали в громаде небес.
Смотрю я: и сердце мне ранит
Великое чудо чудес

Немыслимого пространства
Загадочные миры.
Мы знаем одно постоянство:
Предвиденье общей беды

А Космос не знает страданий
 И высший там разум иной.
Далёкие там расстоянья
И мир непомерно большой.

А мы на безумной планете,
Страдая, страданья творим.
И солнце, которое светит,
Погаси м безумством своим.

Смотрю я на звёзды, что ранят
Мне сердце громадой небес.
И в каждой сверкающей грани
Великое чудо чудес..

ГОДЫ ОШИБОК

Кто возвратит мне пропавшее время?
Годы мои безвозвратно ушли.
Тратим себя, ни о чём не жалея.
Сколько осталось мне лет впереди?

Сколько безумств совершил и поступков.
Времени не было, чтоб сожалеть
Совесть способна ль теперь на уступки,
Мудрым смогу ль оставаться я впредь?

Годы ошибок, надежд и желаний
Прожиты мною. как будто во мгле.
Сколько ещё предстоит испытаний,
Сколько грешить мне на грешной земле?

Стоит задуматься – станет вдруг жутко,
Словно в какой-нибудь спешке я жил.
Жизнь предыдущая – глупая шутка.
Кто-то со мною всю жизнь шутил.

Переставлял меня. дёргал за нитки,
Делал со мной всё, что я не хотел.
Годы мои, как  тяжёлые слитки
Всех не свершённых задуманных дел.

Рано считать свои начал ошибки.
Рано ещё подводить мне черту.
Но обрываю последние нитки.
Дёргаться куклой уже не хочу.

Движется время иного порядка.
К чёрту, что было – вся жизнь впереди.
Не оглянусь на обрывки и тряпки.
Каждый себе выбирает путь.

Жизнь любой бесконечней дороги.
Не остановишь – летит и летит.
Кто мне вернёт безвозвратные годы,
Время пропавшее кто возвратит?

НОЧЬ,  КАК  ПЛАСТ  УГЛЯ

Я видел ночь, как пласт угля.
И не единого свеченья.
На небе яростная мгла
Сокрыла звёздное движенье.

Как будто бы спустился в ад,
Где воду баламутят черти.
В котлах смолу там кипятят –
Бесовский эликсир бессмертья.

ГОРОД,  ПОХОЖИЙ  НА  САРКОФАГ

Средь неряшливых улиц кварталов пустых,
Запустения ветер гуляет.
Подчиняясь кварталам от внешней среды,
Я от бедствий себя защищаю.

Город вымер, как будто пустынен и наг.
Никого я не встретил прохожих.
Удивительно странно, но на саркофаг
Отчего-то мой город похожий.

Магазинные полки, понятно – пусты.
Нас сажают верхи на диету.
Но ведь улицы, парки, бульвары, сады
 Где вы люди? Ау, но их нету.

Неужели боятся все высунуть нос
Из своих персональных берложек?
Только ветер пустынный гуляет вразброс
И найти никого он не может.

НЕ  РАСПАХНУ  ОБЪЯТЬЯ  СМЕРТИ

Как труп в пустыне, я  лежал,
Забытый, и покинут всеми.
У смерти трепетный оскал.
И ангел воющий летал
Над омерзительной постелью.

Хоть распластала смерть крыла,
Я ей не распахнул объятья.
Ещё моя не умерла
Душа, и не сбылась беда
Нависшего, как рок, проклятья.

Ещё страдать не вышел срок.
Ещё случатся испытанья.
Но не давал судьбе зарок.
И дьяволу души  в залог
Не отдавал я на закланье.

А стало быть, душа чиста.
Прочь от себя гоню тревоги.
Хоть сомкнуты мои уста.
И облетевшая листва
Ложится ковриком под ноги.

Я боль свою перетерплю.
И все, кто в горе, отвернутся,
Когда я встану и пойду,
Подобно снятому Христу.
Я думаю? Они вернутся.

Те, кто отрёкся от меня,
Свою ошибку осознают.
При свете звёзд, при свете дня,
Своё предательство кляня,
Они меня ещё признают.

НЕТ  ВОДЫ  НА  ДНЕ  КОЛОДЦА

 Заглянув на  дно  колодца,
Отраженья не увидел.
Там какие-то уродцы
Танцевали в голом виде.

Бесовские корчат рожи.
И смеются, вот нахалы.
До чего противны всё же
Их беззубые оскалы.

Раздают щипки друг другу,
Не скупы на оплеухи.
По колодезному кругу
Пляшут, и к страданьям глухи.

Нет воды на дне колодца,
Ни прозрачной, даже грязной.
Её выпили уродцы,
Что глупы и безобразны.

Не из Космоса взялись ли
В глубине, на дно колодца?
Может, это наши мысли
Превращаются в уродцев?

Может, это грязь стекалась
С чёрных душ и безобразных.
Сколько же ещё осталось,
Сосчитать их можно разве?

НОВОГОДНИЙ  ТОСТ  БЕДНЫХ

До самого утра слышны разрывы
И в небе разноцветные огни.
Вы только не волнуйтесь детективы,
То фейерверки праздничной зимы.

Вот Новый год шагает по планете.
Что нового он в жизни принесёт?
Пусть изобилье нам ещё не светит,
Но дай Бог, мимо голод пронесёт

Шампанским наливаются бокалы,
Как жаль, что правда, это не у всех.
Зато такие тосты позвучали,
Что очень верить хочется в успех.

Грядущий год, наверно будет трудным,
Но мы терять надежду не должны.
И, глядя, на пустые наши блюда,
Тост скажем, но с пустым бокалом мы.

ПОД  ЗНАКОМ  БЛИЗНЕЦОВ

Живу я сразу в двух мирах:
Действительном и нереальном.
В одном испытываю страх,
В другом сбываются  желанья.

Какой мне выбрать не решусь.
Ужасно, но привык к обоим.
К тому, где я надеждой тщусь,
К тому,  в котором беспокоен.

Сошлись два мира, как один
В моей душе, как на постели
Какой из них мне господин,
Какой же выбрать, в самом деле?

Но под созвездьем Близнецов
Судьба сулит мне раздвоенье
А приговор судьбы суров
Мне по случайности рожденья

В душе моей самообман
Меня ночной утешит грёзой.
А мир действительный,  капкан
Поставит там, где были розы.

Так и живу я в двух мирах:
Придуманном и распроклятом.
Как будто я  на двух крестах,
Мне предназначенных, распятый.

ДЖАЗОМАНИЯ

Чёрный джаз ночного  Гарлема –
Самый лучший  в мире джаз.
Каждый  раз ты метишь заново
Пулей каждого из нас.

Джазом прямо в сердце раненный.
Без него мне не прожить.
Чудным ритмом одурманенный,
Буду век его любить.

И, пожалуй, в сердце каждого
Он бушует, как пожар.
Ритма в мире нет отважнее.
Расставаться очень жаль.

Нету в мире крепче музыки,
Чем любимый старый джаз.
И в тоске давно обуглены
Слёзы, льющиеся с глаз.

Музыка вся привлекательна:
Блюз и рок – всё высший класс.
Но всех в мире привлекательней
Негритянский старый джаз.

ОДНОЭТАЖНАЯ  АМЕРИКА

Над крышами домов одноэтажных
Блестел, спускаясь, розовый закат.
Здесь не было дворцов и экипажей,,
И лимузины также не стоят.

Здесь не живут скорее, а ютятся
Со скудным своим скарбом бедняки.
Отсюда им ведь некуда податься,
К тому же безработные они.

Живут они тут,  рядышком со свалкой
Который год, наверное, подряд.
Воры, убийцы, нищие, гадалки.
Их дети ходят в рубищах до пят.

Вы скажете, что это нетипично
Всё для страны богатой и большой.
Но Гарлем – это королевство нищих.
Людей с уже отравленной душой.

МЕДАЛИ  ОТЦА

Легли полосатые тени
На серый асфальт мостовой.
И гул отдалённых сражений
В клоаке звучит мозговой.

И даже могучее  время
Тот звук не смогло приглушить.
Сменилось ещё поколенье,
Но страшной войны не забыть

Как храбро бросались под танки
Другие герои – не мы.
Как в бешеные атаки.
Срываются наши отцы.

С землёю сравнялись те дали,
Где смерть  сохранила земля.
Напомнят  об этом медали
Отца и его ордена.

ДИЕТА

Имея свежий стол,
Имеешь мягкий «стул»
А, Если был запор,
С едою перегнул.

За качеством еды
Внимательно смотрел
И избежал беды.
А, если не успел?

То на диету сядь,
Себя переборов.
Поголодай слегка
И будешь вновь здоров.

АНТИФУТУРИЗМ

Нелепым словом «футуризм»
Назвали люди хулиганство.
А где классический стилизм?
Практически всё это – пьянство.

Бессмысленность неологизма
И упоение собою
Есть винегрет из дальтонизма
С куриной в смеси слепотою.

Забыв про честь и про стыдливость
( За это разве не осудят?)
Облекши смысл слов в красивость,
Поэзами своими блудят.

И от поэзии искомой
Не оставляют нам ни слова.
Свою блудливую истому
Назвали вдруг проблемой пола.

Поэзия не виновата,
Что догола её раздели.
Иль в жизни ничего не свято,
Любовь опошлив, до постели?

ГОД  КОЗЫ

Разгораются волчьи глаза, словно звёзды,
И полны ненасытного злого огня.
Над лесною тропою туманная роздымь.
На тропинку беспечно выходит коза.

И уверенно-твёрдой, спокойной походкой
Без забот и тревоги идёт по тропе.
Только волчьи глаза вдруг прямою наводкой
Затаённо сверкнули в лесной темноте.

Неужели не чувствует запаха волка?
Так беспечна она и ещё молода.
Неужели не слышит зубовного щёлка?
Распрощайся  же с жизнью своею, коза.

В небе чёрном сокрылись и месяц, и звёзды.
На спасенье надежды, казалось, уж нет
И скрывает волка за деревьями роздымь.
Волк остался с козой молодой тет-а-тет.

Лишь одно отделяет от смерти мгновенье.
Только сделать прыжок из густой темноты.
Но вмешалось в судьбы поворот Провиденье.
Как-никак, всё же год наступает Козы.

Волк застенчиво острыми щёлкнул зубами
И понуро ушёл от заветной тропы.
Он увидел, как рядом с козой на поляне
Чуть поодаль могучие встали козлы.

Понял волк, что сегодня уйдёт без обеда.
Зарычал вдалеке, не тая в сердце зла.
Отчего же случилась над волком победа
Без борьбы? Просто год оказался козла.

Я  ЛЕЧУ

Осуществив свою мечту
И очень скромное желанье,
Впервые я лечу на «ТУ».
Вполне он современный лайнер.

А подо мною облака
И белые, и золотые.
Не властна времени река
Над небесами голубыми.

А подо мною грешный шар,
Материки и океаны.
Мелькают горы и леса
И разные мелькают страны.

Насквозь воздушный океан
Пронзает серебристый лайнер.
Внизу и сверху облака
Несутся несусветной тайной.

МОЯ  ДУША  С  ПРИКАЗАМИ  В  РАЗДОРЕ

Я не хочу пищалкой в общем хоре
На эти спевки глупые спешить.
Моя душа с приказами в раздоре.
Я повинуюсь музыке души.

Под общую я не сумею дудку
Со всеми вместе в унисон плясать.
И не хочу, подобно проституткам,
Своё Мировоззрение менять.

Душе моей не будет одиноко,
Хоть и живу не понятый никем..
А в общем хоре петь – одна морока,
Ведь всё равно останешься ни с чем.

И незачем в душе таить тревогу
И взгляд бросать в пустой молчащий зал.
Ведь всё равно живём мы все под Богом.
Во мне звучит Божественный Хорал.

Моей душе он более созвучен,
Чем общий хор мятущейся толпы.
К упряжке общей как-то не приучен,
Но со своей душою я на «ты».

И Богом мне дарованную совесть
Пока ещё ничем не замутил.
Я жил, как мог, не торопясь на поезд,
И без меня который б укатил.

 И пусть мой слух весьма не музыкальный.
Не так легко мой голос заглушить.
Хоть он и слаб для площади вокзальной,
Я повинуюсь музыке души.

Я – ИСТОРИК?  НЕТ,  Я – ПОЭТ

Я историю излагаю,
По пятам за ней шествуя вслед
И стихами народ просвещаю.
Как историк? Нет, как поэт.

За скупою строкой летописной
Всех страданий людских не понять.
А в стихи воплощённые мысли,
Заставляют страданья познать.

Будто сам испытал все потери..
И эпоху не раз  проклинал.
Сам страдал, сам любил, сам верил.
И обманутым был тоже сам

ТЯНЕМ  ЛЯМКУ  ЖИЗНИ

Мы отбываем срок в реальности
На нашей каторжной земле.
Друг другу говорим банальности
И позабыли о душе.

Мы тянем лямку жизни тягостной
И нам не выбраться из пут.
Какие мы познали радости? 
Тяжёлый, несвободный труд.

Нам не приносит облегчения.
И даже праздник Рождества
Не вызовет в глазах свечения
Надежд несбывшихся Христа.

Какие мы вершим деяния,
Что их благословил бы Бог?
Мы безо всякого желания
Грешим и тянем жизни срок.

РАЗДЕЛЮ  Я  СУДЬБУ  МЕРТВЕЦОВ

Чёрный Ангел погасит звезду
Вдруг на небе и будет таков.
Если голод постигнет страну,
Разделю я судьбу мертвецов.

Всё же, может быть, чаша сия
Нашу грешную Землю минёт.
Веры нет, но надежда жива,
Ведь надежда последней умрёт.

Мы живём в пустоте, и глядим.
Трудно жизнь угадать наперёд.
И не ведаем мы, что творим,
И тем более то, что нас ждёт.

ДВА  РАЗНЫХ  ОДИНОЧЕСТВА

Не так уж горько одиночество.
Побыть приятно одному.
Ничто так не мешает творчеству,
Как слушать чью-то болтовню.

Ведь одиночество, как исповедь.
Неважно, что перед собой.
И каждый звук грохочет выстрелом.
И не солжёшь перед судьбой.

И нет судьи страшнее совести.
В одном лице и враг, и друг
 И все мельчайшие подробности
Себе же выложишь, как вдруг.

Наедине с собой не спрашивай
О предсказаниях судьбы.
И мысли в сердце  не вынашивай
О бесконечности любви.

Страшнее нету одиночества,
Чем одиночество в толпе.
Когда иному так хохочется,
Заплакать хочется тебе.

Но одиночество, как гордость –
Защита от житейских бед.
Ни для кого теперь не новость,
Что одиночество – побег.

Не от себя, уж тут не спрячешься,
Прибегнув к древнему щиту.
Когда один, легко так плачется.
И в сердце жалость к самому.

И ничего уже не хочется.
Опёрся, как бы на плечо.
Не так уж страшно одиночество,
Когда защитное оно.

Но вот бывает одиночество,
.Когда в душе созрел испуг.
Когда быть одному не хочется,
Когда тебя покинул друг.

Когда любимою ты брошенный.
И безысходности волна
Накатит мелкою горошиной
И, словно  в сердце седина.

Нет одиночества печальнее,
Когда твой не устроит быт.
Друзьями ближними и дальними
Ты по небрежности забыт.

Не вспомнится и не аукнется
Звук в старой комнате пустой.
И даже за окошком улица
Уже покажется чужой.

КАК  ЛЮБЛЮ  Я  НОЧЬЮ  ГОРЫ

Как люблю я ночью горы.
Просто отдохнуть охота.
От житейских вечных споров,
Бородатых анекдотов.

От бессмысленных стояний
В очереди безнадёжной.
Лишь в горах на расстоянье
Я поверил в невозможность,

Как в случайную реальность.
Просто Бог весть ниоткуда,
Как в обычную банальность,
Наконец поверил в чудо.

Одиночество прекрасно,
Если звёзды есть и горы
Если неба беспристрастность
И смолкают разговоры.

И плевать на бесконечность
Всех далёких расстояний,
Но в горах весомей вечность
Звёздных золотых сияний.

Надоевших нет здесь споров,
И житейских анекдотов.
Потому пришёл я в горы,
Просто отдохнуть охота.

Я  ЛЫЖНЮ  ТОРЮ  ПО  СНЕГУ

Я в горах над облаками
Мчусь по свежему приволью,
Словно птица над снегами,
Кем-то выпущен на волю.

Я лыжню торю по снегу,
День сверхсолнечен и ясен
До чего ж  прекрасно небо,
До чего же снег прекрасен.

Весом в тонну глыба снега
Вдруг сорвалась под лыжнёю.
Надо мною только небо,
Только небо надо мною.

Нет лыжни, и я скрываюсь
В белой мгле из поднебесья.
И, как птица, улетаю
Снежным комом в снежной песне.

РОЖДЁННЫЙ  В  СОЗВЕЗДИИ  РАКА

Горели настольные свечи.
Искрился хрусталь. Серебро
Мерцало, как женские плечи,
В бокалах сверкая, вино

И томность рубинов горела
Агатово-пламенных глаз.
Интимно, призывно, богемно
Души вызывала экстаз.

В любовном почти полумраке
Задумчивый профиль мерцал.
Рождённый в созвездие Рака,
В год Козочки Деву искал.

НЕ  ХВАТАЛО  ТОЛЬКО  ХРИСТИАН

Развратный Рим молился всем богам,
Которых было много во Вселенной.
В нём не хватало только христиан.
И вот явился вечный Бог нетленный.

В нём был какой-то разум не людской,
Зато душа была в нём человечья
Он обещал всем радость и покой,
Излечивал и мёртвых и увечных.

Он нёс добро и заклеймил разврат.
И выгнал алчных торгашей из храма.
И злыми же людьми Он был распят.
Своими не забыт учениками.

 Они его ученье разнесли
Пожалуй, по всему по белу свету.
И никакой неведомой земли
Пожалуй, не осталось на планете.

Где б ни был, почитаем он как Бог
Иисус Христос, сын Божий и Спаситель.
Обретший веру, жизнь без тревог
Свою пройдёт почти, как небожитель.

Очистившись от скверны и от зла
Душа познает радости покоя.
Неправедное пусть сгорит дотла
И неземным пусть станет всё земное.

Утешив в горе, вера свет несёт
И светоч тот никем не погасимый.
В безверии не может жить народ
В соей стране своим вождём гонимый.

Как в панцирь черепаха от врага.,
Попрятался народ в его законы.
Пусть к сердцу нелегко идут слова,
Но это как-никак, а Божье Слово.

Пусть на Земле не совершится зло.
Отбросьте ваши лживые химеры.
И, если в жизни вам не повезло
То всех спасёт Христова божья вера.

Он на себя страдания принял,
Чтоб было  меньше на Земле страданий.
И в каждом сердце пусть звучит хорал
Любви, добра и радостных желаний.

В  ОТГУЛЕ  У  СМЕРТИ

Словно ветер свечу моей жизни задул.
Холодеет душа и не стало желаний.
Я у смерти пока отпросился в отгул,
Но она за моими застыла плечами.

Как же так, неужели теперь суждено
Не увидеть мне больше ни солнца, ни неба.
.Недопитым в бокале осталось вино
Недоедена корка засохшего хлеба.


Песню жизни  своей я ещё не допел.
Неужели замру в середине куплета.
Я о смерти при жизни и думать не смел,
Но заказаны мне и венки , и букеты.

Я ж не умер ещё,, даже, кажется жив.
Но пришли провожать меня злые невежды.
Наплевать, что опять жизнь качнула отлив.
Я пока не спешу оправдать их надежды.

НА  УЛИЦЕ

Вот женщина грузной походкой,
Слегка распустив волоса,
Несёт осторожно, как водку,
И гордо свои телеса.

За ней мужичонка кургузый
Плетётся с огромным мешком
В мешке тяжелеют арбузы
Зачем он попёрся пешком?

Девчонка с лохматой собакой
Шажками идёт вдоль витрин.
Зайти бы ей внутрь, однако
С собакой нельзя в магазин.

В замызганных грязных пальтишках,
С портфелями шумно,  вдвоём
По лужам шагают мальчишки.
Им, видимо, всё нипочём.

И с палкой (никто не поможет)
Чуть сгорбившийся старичок
Идёт осторожно, похожий
Немного на старый сморчок.

Две юных, весёлых студентки
Проходят, смеясь, не спеша.
Задорно сверкают коленки.
Наполнена смехом душа.

На улице много прохожих
И  стареньких, и молодых
Ничуть на других непохожих,
Задумчивых, грустных, смешных.

Иду я, и всех замечаю,
Хоть дела и нет мне до них.
Быть может, кого повстречаю
 И вновь помещу в этот стих.

НЕДОСТРЕЛЕННЫЙ

Он жив ещё. Его душа
От страха маялась убито.
И грохотала тишина
От звука конского копыта.

И конский след песок хранит,
Как мифа древний отпечаток.
И кукурузный лишь початок
Полураздавленный лежит.

Он жив ещё, и лишь от страха
Холодно-липкого как клей,
Промокла вся его рубаха,
Когда услышал крик «Убей».

Нр пуля-дура царапнула
И только кожу содрала.
Жизнь веселее, чем окурок.
Погасишь – не зажжёшь сполна.

Но только ощущенье страха
Перекосило рта овал.
На труп похожий он,  в рубахе,
Чуть окровавленный лежал.

ЧЁРНЫЕ  МЫСЛИ  ВЕДУТ  К  СМЕРТИ.

Смотрит Луна, удивлённо раззявив, хлебало:
«Люди, опомнитесь, с вашей Землёй что-то стало.
Дым над планетой над всею висит коромыслом.
К смерти ведут ваши грязные, чёрные мысли».

Войны повсюду, и люди друг с дружкою бьются.
Реки кровавые горя людского сольются.
Люди забыли о добром, свободном общенье.
Голод повсюду и всяческое униженье.

Что ж вы, опомнитесь, вы же друг друга убьёте
Земли цветущие станут вонючим болотом.
Сколько разрушено. Вам, неужели всё мало
Смотрит Луна, и от ужаса кривит хлебало.



РЕКЛАМА  НА  БРОДВЕЕ

Вдруг в сторону мелькнула улица
Рекламным росчерком огня.
Как неприкаянная блудница,
Интимной близостью маня.

И шорох шин вдали асфальтовый
Во тьме кромешной потонул.
И ночь встаёт стеной базальтовой,
Но красок световых разгул

Зовёт куда-то, предлагает
Ещё не виденный товар.
Огнём в полнеба полыхает
Рекламы яростный пожар.

Вся эта роскошь бутафорская
Огнями дразнит и манит
То спрыгнет кошечкой ангорскою,
То птицей к небесам взлетит.

Как неприкаянная блудница,
Интимной близостью маня,
Роскошная ночная улица
Зовёт рекламою горя.

А  ЧТО  ДЛЯ  ЖИВЫХ?

И в недрах безумного бреда
Разумное зреет зерно.
Слилось пораженье с победой
И свет опустился на дно.

Продолжится ль жизнь во мраке,
Где безднам уже не сиять?
И только безумные страхи
Сознание будут терзать.

К людскому страданию глухи
Подземные нетопыри.
И в царстве подземном старухи
Умершие – поводыри.

И вечный покой неспокоен,
И страсти бушует вулкан,
И страх, как набат колоколен
Зовёт нас не верить в обман.

Подземное царство для мёртвых,
А что же тогда для живых,
На мельнице жизни растёртых,
Хороших, а также плохих?

И кто установит  границу
С большим пограничным столбом,
Когда вдруг такое случится:
Добро породнится со злом?

В земные уходим мы недра,
А ищущий разум молчит.
Сознание в отблесках бреда
Застыло, как цельный гранит.

ШАМПАНСКОЕ

С презреньем к водке отношусь,
Но лёгкое вино
Порой наводит в сердце грусть,
Когда увижу дно.

Шампанским пенится бокал
С оттенком золотым
И хрусталя звенит вокал,
И звук летит, как дым.

И каждый  лёгкий пузырёк
Взрывается, смеясь.
И в горле трепетный глоток
Души щекочет вязь.

Напиток греческих богов
И женственных богинь.
В нём есть поэзия без слов
И Бог – Отец и Сын.

И правы древние, крича,
Что истина в вине.
Ведь жизнь жалкую влача,
Найдёшь её на дне.

МАЛЬЧИК  ЖАЖДАЛ  ПОВЕРИТЬ  В  ЧУДО

Мальчишка нищий, но не душою
Искал единственной вечной любви.
И тосковала душа тоскою,
Непроходящей, как серые дни.

Мальчик жаждал поверить в чудо,
Дарит которое лишь любовь.
Он был далёк от житейского блуда.
С юной души его капала кровь.

Чистой хотелось и непорочной,
Крепкой, как каменный пьедестал.
Мог ли он знать, что любовь непрочна,
Что не найти ту, какую искал.

Вырос, и опыт прибавили оды.
То, что искал, он, увы, не нашёл.
Может быть, нету такой в природе,
Может, придумали люди её?

Только отчаянье чем вот измерить,
В синих застыло его, что глазах?
Но продолжает по-прежнему верить
Мальчик, с улыбкой на бледных губах.

Коль доживёт, станет он старикашкой,
Может, он выживет даже с ума.
Столько страдал, столько верил напрасно.
Дай Бог, чтоб вера его не прошла.

ФАТАЛЬНОСТЬ

Ты в сердце не держи тревогу.
Судьба твоя не виновата.
Ведь все уйдём мы понемногу
В страну, откуда нет возврата.

Мы будем все невозвращенцы
В раю, иль в пламени сгорая,
Кто был задушен полотенцем,
Кто, от чего и сам не знает.

Прекрасна жизнь или убога –
Едино всё, как приключенье.
Мы существуем все под Богом
И никакого нет значенья,

Как жил, как умер – всё едино,
А счастье есть и в неудаче.
То, что людьми неоспоримо,
Для Бога ничего не значит.

КОГДА  НЕ  ЗНАЕШЬ  ЯЗЫКА

И ты, не зная языка,
Души своей не потревожишь.
И ничего понять не можешь,
И голова твоя пуста

И сомкнуты твои уста,
И на лице недоуменье.
Всё от незнанья, неуменья,
Ведь ты не знаешь языка.

Пусть ухом ты певца услышишь,
Но ведь, не зная языка,
Уверен я: наверняка,
Не знаешь, чем певец тот дышит.

Какие он поёт слова,
И что его волнует душу,
Когда он музыку обрушит,
Ведь ты не знаешь языка.

СМЕРТЬ  ГЛАДИАТОРОВ

Над Римом опустились тени.
Закат безжалостно суров.
И лев под крик безумной черни
Рвёт гладиаторов – рабов.

И простирают к небу руки
Растерзанные львом рабы.
Но черни наплевать на муки.
Взывает к смерти крик толпы.

С ленивым взглядом кобылицы
Матрона держит палец вниз.
Сидящий рядышком патриций
На смерть глядит, как на стриптиз.

Холодным взглядом равнодушным.
Что для него есть смерть раба?
Уж мертвецов убрали туши.
И в клетку вновь загнали льва.

Толпа вопит и рукоплещет.
И с потных дам стекает грим.
Здесь нету ни мужчин, ни женщин,
Здесь только злой, развратный Рим.

РАЗРУШЕНИЕ  ПАМЯТИ

Память разрушается устойчиво,
Как в песках пустыни города.
Я теперь уж не такой настойчивый.
Я давно не тот, что был вчера.

И в провалах памяти лишь призраки,
Жалкие остатки прежних дней.
И как в бочке старенькой повысохли
Образы ненужных обручей.

Всё смешалось: города и даты,
Ворохи каких-то старых лиц.
Словно я стою под листопадом
В окруженье улетевших птиц.

Не мертвы ещё, но не припомню,
Видел ли когда-то их живых.
Словно под горою огромной
Бился, бился, а теперь затих.

То прокрутит память кинолентой
Напрочь забытые имена.
То случится выбранным моментом,
Вдруг застопорятся тормоза.

Стали ограничены возможности,
Словно прикрывает кто рукой.
И уже мельчайшие подробности.
Скрыты для меня за пеленой.

О  ВРЕМЕНАХ  ПРОШЕДШИХ

Мы были с детства взрослыми:
Поэты, математики.
Подтянутые, рослые,
И все почти прагматики.

Смеялись белозубо мы
Ухмылочками наглыми
Зато теперь беззубые
И временем ограблены.

Мы жизнь черпали яростно
Чужой, но полной мерою.
Что нам теперь  останется?
Сплошное лишь безверие.

Случалось в жизни всякое:
Порой ругались матерно.
Ходили, как вояки мы,
Вполне самостоятельно.

Считали быт, заевший нас
Мы камнем преткновения.
Мужал в труде рабочий класс,
Но не имел он мнения.

Мы часто на собраниях
Голосовали дружно
У нас были кампании
Бороться, с чем не нужно.

А жизнь творит историю.
Живём, как сумасшедшие
Спешим куда-то, спорим мы,
Но помним  про прошедшее.

ВОРОНЕ  БОГ  ПОСЛАЛ ( Басня, но не по Крылову)

Ворона с кривыми ногами
Мне встретилась вдруг на пути
Не сыр она в клюве держала,
А мяса кусок – фунта три.

Но, где она мяса достала,
Вот я, например не достал.
Наверное, где-то украла,
Не Бог же ей мясо послал?

Разделаться  с мясом вороне
Я рад, безусловно, помочь.
Но много желающих, кроме
Меня с ней делиться не прочь.

Ворона безмолвно клевала
Хорошего мяса кусок.
С прожилками белого сала,
Кровавый пускающий сок.

И с ней в разговор не вступая,
Она ж языка не поймёт,
Смотрел, как ворона, икая,
То мясо кусочками рвёт.

Голодные слюнки глотая,
Смотреть это было невмочь.
Я гордо прошёл, удаляясь,
От серой вороны той прочь.

ПОЭТЫ  И  ПРОРОКИ

Россия с древнею культурой
На сверхталанты  не бедна.
Богаче всех литература
Её изнаночного дна

Изгои, гении, поэты –
Их жизнь ставили на кон.
Строкой свинцовою воспеты
Пророки всех былых времён..

А нынешним не бесполезней
Нарушить песенный хорал.
Кто не загнулся от болезней,
Случайно пули избежал

Но не укладывают в сроки
Пророчеств нынешних  портреты.
Чем гениальнее пророки,
Тем вдохновеннее поэты.

НАРКОМАНИЯ  ДУХА

Мы становимся наркоманами
Бескультурия и бездарности
Хотим толпами, будто пьяные
И творим мы друг другу гадости.

Не читаем стихов Ахматовой,
Пастернака и Мандельштама.
Мы до ужаса одинаковы.
Никому наша дикость не странна.

Мы глухи и слепы к страданиям.
Если слушаем – только новости.
И выискиваем  в изданиях
Мы интимные лишь подробности.

И глотаем пилюли разные
Сногсшибательных информаций,
А они ведь бывают грязные.
Как чумных мы должны их бояться.

Мы завязаны в наркобизнесе
Бескультурья и безысходности.
Пронесёт ли судьба, иль вынесет
От газетной сплошной убогости?

Привыкаем к газетным «уткам»,
Словно грамотки нам охранные
К политическим проституткам
Добавляется наркомания.

Героинно-газетные полосы
Одурманивают нам души
Исчезает свобода совести,
Настаёт наркомания духа.

ТРЕВОЖНАЯ  ДУША

Нас иной раз заносит без меры.
Мы не ведаем ограниченья.
Разуверившись, больше не верим,
Но плывём всё равно по теченью

Относясь ко всему несерьёзно,
Никогда не решим мы проблемы.
На душе только очень тревожно,
К размышленью находятся темы.

Что имеем, порой разрушаем
Разрушителям нету прощения.
Тешим мыслью себя, что не знаем,
Что творим мы одни разрушения.

Не пора ли задуматься разом,
( Не у всех одинаковы мненья)
Только в обществе, словно зараза
Процветает микроб потребленья.

Тем, кто звал к разрушенью, откажем
Мы в доверию к их пониманью.
«Разрушать надоело, – им скажем,
Не пора ли придти к созиданью?»

ЖИЗНЬ  НЕ  СТОИТ  НИ  ГРОША

Бьются люди за металл,
За металл презренный.
Тот, кто смерти не искал,
Тот нашёл мгновение.

И теряется душа
За чужое злато.
Жизнь не стоит ни гроша.
Жизнь лишь расплата.

БАЛ

Стояли свечи на хорах
И многократно умножаясь
В больших настенных зеркалах,
Сияли дробно отражаясь.

Блестел навощенный паркет
И золотились аксельбанты
Сверкали, отражая свет
На дамах крупные брильянты.

Был бал в разгаре. Полонез
Сменялся быстрою мазуркой
Мелькали всюду декольте,
А также ментики и бурки.

И полный был ангажемент.
Расписаны все туры вальса.
В гусарской форме князь NN
С графиней Л в углу шептался.

А музыка плыла легка.
Звучали переливом хоры.
Аристократии толпа
Вела в салоне разговоры.

О том, ещё кто не женат,
За кем приданое какое.
А князь NN пригож и франт.
Графиня Л нежна, как Хлоя.

Шампанское лилось рекой
И фрукты присланы эмиром.
А в это время граф Толстой
Писал главу «Войны и мира».

МОЯ  ПРОГРАММА

Пусть образы мои сложны,
Как формула белка.
Но оживут мои стихи
Цепочкой ДНК.

И пусть не каждый их поймёт.
Пусть не придёт успех.
В моих стихах заложен код,
В котором ген планет.

Пытаюсь будущность времён
С прошедшими связать.
Умерших слышу горький стон.
Суметь бы передать

Страданья их и их судьбу
И их тяжёлый быт.
И  я надеяться хочу:
Никто мной не забыт.

Никто не друг мне, и не враг,
Но всяк – учитель мой.
Я со стихов стираю лак.
Не нужен в них герой.

В них боль и кровь отверстых ран,
Что капает с души.
Идти пытаюсь на таран,
Рассудку вопреки.

Рассудок здравый не в ладах
С израненной душой.
Когда испуг  в чужих глазах,
То в сердце непокой.

Я сас с собой смертельно бьюсь.
И каждая строка
Рождает радость или грусть
В душе, наверняка.

Несовершенен этот мир,
В нём слишком много зла.
Но остро вслушавшись в эфир,
Я слышу голоса.

И тех кто жив, и тех, кто жил
Из глубины веков.
Я вижу кровь с отверстых жил,
И ржавчину оков.

И пусть мне придёт успех.
Я славы не ищу.
Но для  тебя я, человек,
Свои стихи пишу.

ПРО  ПРИШЕЛЬЦЕВ  С  ВЕНЕРЫ

Мне сегодня повезло
Больше, чем министру:
Я увидел НЛО
В нашем небе чистом.

Он над городом кружил,
И лучом зелёным.
На меня он посветил
Прямо возле дома.

Опустилось у крыльца
Голубое блюдце.
Неземных два молодца
Вышли разомнуться.

Я решил поговорить
С мужиком космическим.
Понимает он язык
Только венерический.

Сифилитика-соседа
Дюжего молодчика.
Пригласил я для беседы
Вместо переводчика.

Говорили про дела
На других планетах:
Мол, Венера и Земля
Всё же рядом, где-то.

Но позвали на укол
Моего соседа.
С мужиком из НЛО
Прервалась беседа

Улетели венеряне
В звёздный мир космический.
Жаль, что очень мало знаю
Слов по-венерически.

РАЗВЛЕЧЕНИЯ  НЕРОНА  или  РУССКИЕ  В  РИМЕ

Нас влечёт к истории незримо.
Посмотреть остатки Колизея.
Древний Рим всегда был центром мира.
Ныне его прошлое в музеях

Перед вами  здание Сената.
Там сейчас проходит заседанье.
Чем-то так напоминает НАТО.
Это полумирное собранье.

Все патриции пока что трезвы.
Значит. Ещё не было Нерона.
Вот и он. Явился, как из бездны.
Рядом полупьяная матрона.

Огласил Сенату он решенье:
Мол, поскольку я ещё не пьяный.
И меня сжигает нетерпенье,
Никаких сегодня заседаний.

Возле лупонария  открылся
Бар, там бутерброды и напитки.
Я бы даже очень удивился,
Если не пропью весь Рим до нитки.

Уговаривать меня  не надо, бросьте.
Ох напьюсь я в баре у француза.
У меня сегодня, братцы, гости:
Парни из Советского Союза.

Я вам покажу, кто император
В нашем буйном и развратном Риме.
Кто сказал,  что я здесь узурпатор?
Ну и что? Да ладно уж, хрен с ними.

Со своей подругой полупьяной,
Шаткой поступью дегенерата.
Из Сената вышел без охраны
Молодой, не очень пьяный император.

Позвенев монетами в кармане,
Подарил матроне он динарий.
И послав её к какой-то маме,
Стороною обошёл он лупонарий

И направился он прямо к стойке бара,
Где бармен, французик прыщеватый
Разливал в фаянсовую тару
В сорок градусов напиток бледноватый.

Захотелось венценосному кутиле,
Как какому-то центуриону,
Ощутить себя в грязи и пыли,
Лишь бы пить по поводу любому.

Взял он для рывка кило «Столичной»
На закуску бутербродики с икоркой.
И при всех патрициях публично,
Пил с горла, как угольщик с задворки.

Его гости тоже спозаранку,
Чтоб не оробеть в развратном Риме,
Ещё дома приняли «по банке»,
Как умеют пить у нас в России.

Но, когда сестерций не жалея,
Угощает водкой   император,
То тогда она и сердце греет.
И Нерон, отнюдь не узурпатор

Кровью наливается затылок
У совсем нетрезвого Нерона.
Под столом полдюжины бутылок.
Себя гости чувствуют, как дома.

Пил он, как последний забулдыга
Из далёкой северной России
.Рядом с ним уж не вязали лыка
Гости императорского Рима.

Бару время подошло закрыться,
Но вовсю гуляет император.
По дворцам расходятся патриции,
А Нерон всех кроет русским матом.

И грозит с друзьями из России
Переколотить все стёкла в баре.
Пусть подумают плебеи Рима,
Что вершат нашествие татары.

Но набрав с собой в авоськи водки
«Древнеримской», «Русской» и «Перцовки»
В лупонарий покутить в охотку.
Направляются  кутилы к прошмандовкам..

Свет зажгли в весёлом заведенье.
Дамы, словно все по трафарету.
«Быть всем вместе, таково моё решенье, –
Произнёс Нерон,  – я не желаю кабинету».

Пили весело они, не зная меры,
Исполняя императорский указ.
Танцевали обнажённые гетеры,
Императорских гостей вводя в экстаз.

Рим не знал подобных вакханалий,
Даже сам Нерон, козырный туз,
Не имевший никакой морали,
Пред гостями вроде, как потух.

Упражнялись гости в водкопитье.
Ночь была, что ни чета другим.
Но случилось важное событье:
Подпалил Нерон по пьянке Рим

Семь холмов огнями полыхали,
Словно связки сложенные дров.
И собой холмы напоминали
Семь огромных, до неба костров.

Хохотал безумный, или пьяный
Император и актёр Нерон.
А над Римом полыхало пламя
Древним историческим костром.

О   ПОГИБШЕМ  ДРУГЕ

Я сегодня отменю свой день рожденья.
И гостей к себе не приглашу.
Я тактично попрошу у них прощенья,
И на день другой перенесу.

У меня сегодня в сердце замять.
Я свиданье с милой отменил.
Изменяют жёны, но не память.
И я памяти своей не изменил.

В этот день я, словно, как испуган.
Мне бы до конца его прожить.
В этот день похоронил я друга,
А друзей так тяжко хоронить.

Мы любили горы под завязку,
Поднимались даже к облакам
Мы всегда в одной ходили связке.
Всё что есть, делили пополам.

Он был больше для меня, чем братом.
Вспоминаю, как тот день далёк.
Он мне жизнь спасал, ругаясь матом,
А свою, увы, не уберёг.

ВЗРОСЛЫЕ  И  ДЕТИ

По вагону бегали дети
И во что-то они играли
Но во что? Они сами не знали.
Ведь они были только дети.

По вагону ходили взрослые
Почему-то нервно курили,
Но молчали и не говорили.
Ну ещё бы. Они были взрослыми.

МИР ДУШИ

К познанию немало есть путей,
Но хочется пройти неординарным.
Из всех неодолимых мной страстей,
Сильнее нескончаемая жажда

Познать все в мире тайны Бытия
И те миры, что так от нас далёки.
А также тайный мир внутри себя,
Чтоб  в нём не оказаться одиноким.

Я не замкнусь лишь в собственном мирке,
А душу распахну навстречу знаньям.
Познанье бесконечно, и душе
Ещё необходимо осознанье.

Мы все живём, не думая о том,
Что все миры в один соединимы.
Душа любого – его мир и дом
И каждый мир душе необходимый.

Но испытав чистилище и ад,
И прелести кое-какие рая.
Пройдя такое множество преград,
Мы счастья всё равно не обретаем.

И счастье невозможно обрести,
Пока иллюзиями себя тешим сами
Но внешний мир с душой соединим.
Почувствуешь, что рай не за горами.

НАЗНАЧЕНИЕ  ПОЭТА

Поэт не только лишь эстет.
Он должен жизни быть не чужд
И каждый истинный поэт
Есть пастырь человечьих душ.

Поэт влияет на умы,
На настроения людей.
Однажды выйдя из толпы,
Уже не остаётся в ней.

Но среди тысячи дорог
Одну лишь выбирает он.
Поэт – истории пророк,
Провидец будущих времён.

И не всегда звенят стихи,
И слог порою не прекрасен.
И критика его – в штыки
За то, что просто был опасен.

Признанье –  это славы дым.
При жизни горькой – позолота
Но для признания стихи,
А это попросту работу.

Каким  бы ни был этот труд:
Случайным, тяжким, вдохновенным.
Плоды его не пропадут.
Стихи бессмертны и нетленны.

Не только жечь сердца людей,
Предназначение поэта.
А другом быть среди друзей,
И миротворцем и эстетом.

О  ПОЭЗИИ

Поэзия нам дарит наслажденье,
Когда стихи, как вешние ручьи
Звенят, и поднимает настроенье
И в мир манят неведомой любви.

Когда плывёшь, как по волнам чудесным
По самым замечательным строкам.
И все слова звучат, как будто песня.
И, словно ты её слагаешь сам.

Страна поэзии немыслимо богата.
В ней очень драгоценные слова:
Алмазы, изумруды и агаты,
Топаз, хризоберилл, и бирюза.

Палитра у стихов неоднородна
Всех радуг здесь сливаются цвета
Поэзия палитру у природы
Берёт, но не взаймы, а навсегда.

Поэзия зовёт нас к созиданью
И призывает сердце к доброте.
Поэзия венчает Мирозданье,
На самой ни на есть, что высоте.

РОСКОШНОЕ  МЕНЮ

Тарелка пусть моя пуста
Сегодня на обед.
Зато на ужин  у меня
Вечерний лунный свет.

Когда же отобьют часы,
Что завтракать пора.
Стаканчик утренней росы
На завтрак у меня.

ПУТЬ  К   СЧАСТЬЮ

Непрощающий жесток.
Всепрощающий глубок.
Если в каждом сердце Бог,
День счастливый недалёк.

Но давлеет тяжкий рок
Грузом давнишних забот.
И, зарывшись, словно крот
В землю, людям невдомёк,

Что прекрасный день грядёт,
Выйди только за порог.
Чаша горькая минёт
Но не всех, а только тот,

В жизни счастье обретёт,
В сердце чьём – навеки Бог.
Вера нам любовь даёт.
Вера к истине зовёт.

ТОЛЬКО  ДОВЕРИЕ

Отчуждённость – что может ещё быть страшней
При всеобщем безверии?
Что же может приблизить друг к другу людей?
Только доверие.

Границы проведены возле дверей.
Бьюсь в закрытые двери я.
Почему же в толпе я не вижу людей?
Нету доверия.

Время страха, казалось, давно уж прошло
Нету Сталина с Берией.
Почему же мне страхом вдруг душу пожгло?
Нету доверия.

Души настежь, как окна, раскроем теперь.
В нас так мало терпенья.
Почему на запоре ещё твоя дверь?
Трудно жить без доверия.

ПАМЯТИ  РАССТРЕЛЯННЫХ   ПОЭТОВ

Духом мы все обнищали.
До рубищ убогих дошли.
Рай на земле создавали.
Нет у нас даже земли.

Словно траву на съеденье,
Знойным удушливым летом,
Мы, вопреки Провиденью,
Дружно косили поэтов.

Иезуитски печально
Книжек горели костры.
Смерть их не стала глобальной.
Очень живучи стихи.

Можно при жизни поэтов,
Словно из нету, забыть.
И не печатать при этом,
Можно их в тюрьмах сгноить.

Можно глаза на событья
Плотно, надолго закрыть.
Только за кровопролитье
Жизнь всё равно отомстит.

Время наступит возмездья.
Зло не приносит добра.
Плачут над нами созвездья
В душах у нас нищета.

Что ж мы себя обокрали,
Высквозив память свою?
Рай на земле не создали,
Да и не жили в раю.

БЕДНОСТЬ  ОБЩЕНИЯ

Не образами мыслю, а словами.
Нет ничего доходчивее слов.
Но нависает, как Дамоклов меч, над нами
Косноязычье, с цепочкой оков.

Высоких фраз я не хочу касаться,
Хотя совсем не беден наш язык.
Но разучились меж собой общаться,
И каждый к одиночеству привык.

Нельзя прожить одним воспоминаньем,
Не выходя из своего угла.
Меня простите за напоминанье.
Но в мире есть хорошие слова.

О  НЕПРИЗНАНИИ

Наивно непризнание поэта,
Пускай его всю жизнь не издают.
Он без следа не исчезает в Лету.
Его всеместно люди узнают.

Поэт всегда имеет почитателей,
Которые его творений ждут.
Но у поэта есть и нечитатели,
Что, не читая, всё-таки клянут.

Поэт любой, хоть чуточку, мечтатель,
Но нашей жизни обнажает дно.
Пусть будет у него один читатель,
Писать он будет и для одного.

Читать поэтов, не запоминая
Тех слов, чем мысль выразил поэт.
Но каждый для себя припоминают,
Какой  в душе стихи оставят след.

ЧТЕНИЕ  КНИГ

Я не просто книгу читаю,
Я вступаю с нею в контакт
Вместе строю я и разрушаю,
И свершаю насилия кт.

Вместе с автором я разделяю
Всю ответственность за судьбу.
И того, кого я отвергаю,
И того, кого я признаю.

Проникает эпоха мне в душу,
Если автор в ней жил и творил.
Состраданье своё я обрушу
На погосты забытых могил.

Моё чтение – состраданье,
Моя ненависть и любовь.
Если в книге кого-то таранят,
Я почувствую эту кровь.

Если кто-то был кем-то предан,
Значит, предали и меня.
Если кто-то одержит победу,
Вместе с ним побеждаю и я.

ВСЁ  РАВНО  Я  НЕ  БРОШУ  ПИСАТЬ

Я  лишён суеты и тщеславья.
На признание мне наплевать.
Что бесславие мне, что всеславье.
Всё равно  не брошу писать.

Для меня вот стихов написанье –
Состояние просто души.
И пишу я не ради признанья.
Для меня все слова хороши.

Чтоб писать не прошёл я науку.
Я пишу потому, что пишу.
Словно Бог меня водит за руку,
Я стихами живу и дышу.

АКМЕИСТИЧЕСКИЕ  СТИХИ

Трёхмерный мир, ты не враждебен мне.
Но только зло имеет постоянство.
А я в мечтах наивных о добре,
Хочу попасть в безмерное пространство,

Где только Бог над нами  господин
И никакого надо мной тирана.
Но даже Бог трёхмерен, триедин.
Везде обман, я не хочу обмана.

Существовать нельзя в небытие.
Когда-нибудь лишь  в памяти потомков.
На небе рая нет и на земле.
И даже ада, только лиши обломки.

Нам Библия глаголет: «Аз, воздам».
Ни труб небесных, ни наземных горнов..
Быть может, я прекрасное создам
Из всех обломков тяжести недоброй.

МАТЕРИАЛЕСТИЧЕСКИЙ  ДЕИЗМ

Познание сущности Бога
Идёт чрез творенья его.
Бог создал и мир, и природу,
Представьте, что из ничего.

И споры от века до века
Ведутся людьми на Земле:
Что создал ли  Бог человека,
Подобием, равным себе.

Тогда не понять, почему же.
В нём столько коварства и зла.
Но Бог нам коварный не нужен.
Мы ждём от Него лишь добра.

А, может быть, Бог есть созданье,
Как плод коллективный труда.
Выходит тогда Мирозданье
С природою были всегда?

ОБ  ОДНОЙ  ПОПУЛЯРНОЙ  ПЕВИЦЕ (Сонет)

Она на сцене долго пела.
И даже, говорят, успех
Великолепнейший имела
У зрителей почти у всех.

Года мы ей рукоплескали.
Она старела, годы шли.
Репертуара  не меняла
Она ещё с времён войны.

На сцену всё равно выходит
И песни старые поёт.
Мы ей рукоплескали вроде,
Но голос чувствуем : не тот.

По популярности сравнима
Она с развалинами Рима.

ДУХОВНЫЕ  ЦЕННОСТИ.

Духовные ценности не отомрут.
Они существуют в народе подспудно.
А время наступит, они и всплывут.
Им вызреть снаружи действительно трудно.

Менялись эпохи, менялась мораль.
Не всё сохранится в испуганных душах.
Но главное спрятано в сердце, как в ларь.
Духовность народа ничто нее разрушит.

Убиты пророки, а также поэты.
Но многие списки всё ж сохранены.
И зёрна надежды не канули в Лету.
Они прорастут в дни всеобщей любви.

Молчанье ещё не духовная смерть.
Свободу ничей не отменит приказ.
Всё то, что в сердцах невозможно стереть,
Духовные ценности в каждом из нас.

ВЛАСТЬ  НАРОДА. ИДИЛЛИЯ

Народа власть – не власть временщиков.
Все широко представлены свободы.
И по рукам закон не вяжет мужиков.
И больше мы не мучаем природу.

Народа власть, как власти вариант
Намного лучше разных демократий
Всё есть в стране: фураж и провиант,
И люди все в действительности братья.

Народа власть – сближение культур
В единую культуру мировую
И никаких на свете диктатур.
Лишь диктатуру  Бога признаю я

Народа власть без лозунгов пустых,
Красивых и парадных деклараций.
И в мире предпосылок нет войны,
Но есть единство мировых всех наций.

НЕ  ДО  РАДОСТИ

Наслаждение и счастье –
Вещи разные.
Но в душе бушуют страсти
Безобразные

Удовольствий вроде много,
Но надлом в душе.
Зреет на сердце тревога,
Как на рубеже.

А иной раз неудобства –
Не до радости.
Но душа полна не жлобства –
Тихой радости

Человеческие страсти –
То от дьявола.
Лишь от Бога длиться счастье
Верой на Слово

Только в благости Господней
Дух содержится.
Вопреки людской природе,
Все утешимся.

Без  гордыни, без зазнайства
Над прохожими.
Попадёшь в благое царство –
Царство Божие.

ПОЭТ  И  ВЛАСТЬ

Близость к власти вредна для любого поэта.
И какой б на дворе не присутствовал век.
Близость к власти губительна для человека
И тем более, если  к ней близок поэт

Власть сама по себе уж свершает насилье,
На свободу любить не наложишь запрет
У поэзии власть над народом всесильна.
И поэтому власти опасен поэт.

Близость к власти для Пушкина стоила жизни.
Потому-то её избегал Пастернак.
Жизнь поэта прозрачна, почти что, как в призме.
Никакой его мысли не скроет колпак.

У поэтов у многих судьба равнозначна
Или пой, что велят, иль печален итог.
Только знамя свободы взовьётся на мачтах,
Сразу кто-то из сильных облапит флагшток.

Но поэт не пророк, только в массе со всеми
Он ведёт поединок, иногда сам с собой
Кто был прав, кто неправ
 Обозначит лишь время.
Но поэт после смерти для многих герой.

Он сильней ощущает людские страданья.
Несвободу он чувствует также сильней.
Но поэт не скрывает людские желанья,
Обнажая пороки свои и людей.

Нелегко быть поэтом в спокойное время.
В неспокойное время труднее вдвойне.
Но на плечи взвалив, непосильное бремя,
Быть обязан  всё время поэт на коне.

ПРИМЕТА

У ночи спустилась петля на чулке –
Скатилась звезда с небосклона.
И слабо мерцает Луна вдалеке,
За горным скрывается склоном.

Скатилась звезда, бесконечно я рад.
Теперь загадаю желанье.
Но кончился сразу с небес звездопад.
Падучей звездой я обманут.

Зачем же не сплю в эту звёздную ночь?
Стихи под Луной сочиняю.
Но может ли чем-нибудь ночь мне помочь,
Никто, безусловно, не знает

Но я загадаю желанье своё,
Что многих других сокровенней.
И будут, наверное, ночи ещё
Со звёздным коротким паденьем.

ПРЫЖОК  В  ПУСТОТУ

Жизнь подобна прыжку в пустоту,
Где с талантом соседствует бездарь,
Где никто никогда никому
Не откроет духовные бездны.

Все живут своим мелким мирком.
Может время ушло для свершений?
В пустоте плач ребёнка и стон
И наивная фальшь отношений.

Словно вакуум между людей.
Каждый – остров, затерянный в море.
Будто тысячи лет или дней
Нет страданий, несчастий и горя.

Мы, как будто не вместе живём –
В разобщённой огромной Вселенной.
Каждый мелким и жалким мирком
Бесполезным, пустым, но нетленным.

КОРМИЛЬЦЫ  ДУШ

Философы, словесники, писатели –
Кормильцы человеческой души.
Как тяжко средь упёртых обывателей
Тащить клещами слово из глуши

Когда вокруг среда непонимания,
И в то же время книжный дефицит,
Достойны ли писатели внимания,
Сумеют наши души накормить?

Но как нам пищи качество проверить?
Писатель может много говорить.
Кому из них питанье душ доверить?
Ведь кто-то может душу отравить.

ПРО  КОТОВ  И  МЫШЕЙ

Я напишу свои стихи
Для тех, кто плохо слышит.
Кто душу держит взаперти
И про котов на крыше.

На главной крыше – главный кот,
А ранг других пониже.
Но тише мыши, из верхов
Кот на прогулку вышел.

Со свитой праздничных котов
Своих, да и заморских,
Одетых в кружево лохов
Сиамских и ангорских.

Верховный Кот не ест мышей.
Не обольщайтесь мыши.
Чтоб всех мышей прогнать взашей
Указ для  кошек вышел..

ЭЛЬ — ПРАДО.

Где рядом увидишь крестьянку и гранда,
Где с кепкой соседствует шляпа с пером
Лишь только в Мадриде и только в Эль - Прадо
С дворцом дворянина трактирщика дом.
Где шпага с камзолом не брезгует блузой,
А слово «коррида» к безумству зовёт.
Где рядом  в обнимку бродяга кургузый
С подвыпившим графом по Прадо идёт.

Смешались обломки культур и империй,
Как пламя свечей и электроогни.
Ах, Прадо, бульвар молодых увлечений,
Народных гуляний, знакомств и любви.

В  СЕРДЦЕ  ПЛАМЯ  НЕ ОТ   СВЕЧИ

Смешались запахи прелюдий,
Воспоминания будя.
А люди, люди – Что за люди?
Живут, не ведая огня.

Не теплотворного, живого,
Что нам известен тыщи лет.
Того, что зажигает слово.
И каждый – истинный поэт.

И каждый чувствует, как скерцо
Огонь своей живой души
Когда пылает ровно в сердце
Совсем не пламя от свечи.

КЛЯТВА  ГАМЛЕТА

Ревело море, содрогались скалы,
Когда молился Гамлет, но не Богу,
А призраку отца, что убиенным
Был братом в тайности великой.

И требовал от сына он обета.
И кровью заклинал он к отмщенью
И разрывалось пламенное сердце
У Гамлета, у принца датской крови.

И Гамлет клялся прахом убиенных.
Убийцу короля ждёт смерть-расплата.
Дух Гамлета незыблем, н в  смятенье.
Пока ещё не предан он друзьями.

Любимая пока ещё любима
И Призрак пред глазами, как виденье
О, Гамлет ты поклялся честью принца,
Единственно чего ты не утратил

В родных пенатах мировой тюрьмы.
Весь мир – тюрьма, а Дания всех хуже,
Где лицемерье – та же добродетель.
На родине ты эту мысль взлелеял.

Где бедный Йорик, друг твой самый верный.
Готовься Гамлет  к смерти иль победе.
Да ниспошлёт Господь тебе удачу.
Не дрогнет пусть твоя рука, принц датский.

В бою открытом, честном, справедливом.
Офелия, твоя невеста, Гамлет,
Тебе верна, хотя и недоступна.
Когда погибнешь, смерть твою оплачет.

Ты клятву дал не Богу – человеку.
Отцу, который для тебя, как Бог.
Свой рубикон ты преступил, принц датский,
Наследник ускользающей короны.

Сверши благое праведное дело.
Взывает кровь отцовская у отмщенью.
Ты посмотри, как бьются волны моря
И вопиют на небесах созвездья.

НЕТ  РАЗНИЦЫ  МЕЖ  ПРИНЦЕМ  И  ШУТОМ

Имеют право издеваться словом
Шуты, комедианты, принцы крови
На счастье принесённая подкова
Валяется, забыта в изголовье.

Капризы исполняются немедля,
Иначе, в чём же смысл тогда каприза?
И жалкий лепет и любая бредня
Прекрасны, ибо высказаны принцем.

Душа в смятенье, словно на шарнирах.
На языке репризы шутовские.
И голова опухла после пира.
Что принц, что шут, нет разницы меж ними.

БЕЗУМНЫЕ  КОСТРЫ

Сжигают люди на кострах
Свою культуру.
Сжигают весело смеясь,
Литературу.

Сжигают, глупые, глумясь,
Своих поэтов.
Что у поэзии есть власть,
Забыв при этом.

Но кто-то глянул из толпы.
Не понимает.
И одиночные листки
С огня хватает.

С опаской прячет на груди
Веков наследье.
Он будет века впереди
Без глупых бредней.

В нём новый вырастет поэт
Или писатель.
Ему пока немного лет,
Он лишь читатель.

Но он культуру сохранит,
Хотя бы малость.
Душа у юноши болит
За эту слабость.

За дух, низвергнутый толпой,
За действо дурье,
Душа охвачена тоской
По той культуре,

Что тлеет медленно  в кострах
Толпы безумной
Сжигают том за томом впрах
Литературу.

МЫ  НЕ ДРУЖНЫ  НА  СОБСТВЕННОЙ  ПЛАНЕТЕ

По звёздным тропам широко шагаем.
Мы Космос для народов обрели.
Но почему-то мы не замечаем.
Всех бед родимой матери-Земли.

Инопланетные приходят к нам пришельцы.
Мы на контакт к ним  дружеский идём.
Но почему земные погорельцы
У нас? И почему друг друга бьём?

Мы не дружны на собственной планете.
Зачем тогда иные нам миры?
Со злом, об этом знают даже дети,
Не избежать космической войны.

ЛЮБИТЕЛЬНИЦА  «ФИЛЬМОВ   УЖАСОВ»

Любит фильмы ужасов
Девочка до ужаса.
Ни один она не обойдёт
Про вампиров гадостных,
Про злодеев пакостных.
И про тех, что всё наоборот

Упырей приветствует,
Оборотней чествует
И убийц, о, Боже сохрани.
Про злодейства разные,
Про деянья грязные.
Тут её, хоть хлебом не корми.

ТВОРЧЕСТВО —  ЭТО   СВОБОДА

Каждый писатель должен быть сам по себе
Каждый поэт не пророк, не мессия, но рупор
Творчество – это свобода от всяких идей.
И индивидум творит, несомненно, вне группы.

Труд коллективный в искусстве всегда ширпотреб.
Талант – индивидум, если он только от Бога.
В литературе нельзя за другими след в след.
Каждый свою выбирает в искусстве дорогу.

Подражание лишь становленье в начале пути.
Выбор, который возможно не станет ошибкой.
Только смотри: путь свой не прогляди,
Чтобы искусство твоё оказалось не хлипким..
 
Чтобы к другим никогда ни ногой на поклон.
Лучше гордо умри для людей, как писатель.
Если чувствуешь, что закатился на склон,
Не твори, и перо не ломай, будешь просто читатель.

СВЕТЯТ  ЗВЁЗДЫ

Светят звёзды из мрака,
Светят прямо в окно.
Светят звёзды, однако
Не видать ничего.

Светят звёзды, не зная,
Даже времени час.
Светят звёзды в Китае
Точно так, как у нас

Светят светом холодным,
Голубым серебром.
Светят бедные звёзды
В небе порожняком.

Светят горячие звёзды
Млечного вдоль пути.
Светят неосторожно,
Можно с ума сойти.

Светят определённо
Без доброты и зла.
Только вот с небосклона
Падает вниз звезда

Столько на свете судеб,
Сколько на небе звёзд.
Что же со мною будет?
Встал предо мной вопрос.

Что же со мною будет,
Если звезда моя,
Вдруг упадёт под утро,
Спать когда буду я?

ПОЯС  ИППОЛИТЫ

Ипполита, чей голос пронзительно звонок,
И о чьей красоте прозвенела  молва,
Была грозной царицею всех амазонок.
Была твёрдой в бою Ипполиты рука.

Мчал Геракл по воле царя Эрисфея.
По морям гнал корабль во всю его прыть
Для Адметы себя и корабль не жалея,
Поясок Ипполиты-царицы добыть

Ипполита не знала любовь к человеку.
Испытала любовный томительный миг.
И, быть может впервые в объятиях грека,
Отдалась под нестройное пенье киприд.

И стояла она перед греком нагая
И решилась вдруг пояс Ареса отдать
И могучие руки Геракла, блуждая,
Всё пытались прекрасное тело обнять.

И вздымались бессильно могучие плечи.
И в природе схлестнулась божественно плоть.
И услышаны греком престранные речи.
И не в силах Геракл соблазн побороть.

И горело лицо то стыдом, то блаженством.
И мужчина забыл про воинственный пыл.
Не в бою побеждён он одною из женщин,
Той, которую так победить он спешил.

А наутро случилась жестокая битва.
Кровь стекала ручьём с обнажённых колен.
Но нигде не сумели найти Ипполиту.
Только пояс Ареса достался им в плен.

Наслаждались добычей прекрасною греки.
Сколько кто захотел, столько женщин любил.
Фелискира  исчезла святынею Мекки.
Так девятый свой подвиг Геракл совершил.

УТРО ВЕСЕННЕЕ. ФУТУРИСТИЧЕСКИЙ ОПЫТ

Счастливень перемок, Даждьбог
Струил напраслины природы.
Теплень по-летнему взагрёб.
И словотень взорлил у брода.

Безмерно вычурен язык,
Лохмато конен или спешен
Теплечи вывел стык на стык,
Безлюбо к людям безутешен.

Как тело женщины нагой
Самсветный ветер бурь покоил
Курчаво-праздный, молодой
Ручьился, как у аналоя

И к солнцу радостный прыжок,
Свершая, таяла тревога.
И нарождалась утром строк
Ленивая волшба Даждьбога.

Счастливень к теплечу приник
Бодрящим запахом полыни.
И солнца золотистый лик,
Как напоследок вдоль пустыни.

Футуристический словарь славянизмов

1.Счастливень – счастливый ливень.
2.К теплечу – к тёплому плечу, к живому.
3.Словотень – тень от слова (звук)
4.Взорлил – взгляд устремил вверх, к небу.
5Теплень – .всепоглощающее, душевное и физическое тепло, огонь души.
6.Взагрёб – соединил
7.Самсветный –  излучающий свет, тепло , энергию.
8.Ручьился – распадался на струи.
9.Даждьбог – Бог дождя и плодородия у славян.
10.Колдовство, волшебство, чудо у славян.
11.Перемок – сотворил

ЧЕРЕЗ  ТЫСЯЧУ  ЛЕТ

Интересно на звёздный свет
Посмотреть через тысячу лет.
Вот изменится путь планет
Через десять веков иль нет?

И всё также весь белый свет
Каким создал его Господь,
Через тысячу долгих лет
Будет тем же от плоти плоть?

Неземные миры придут
Погасить нашей жизни свет.
Всё живое они убьют
На Земле через тысячу лет?

А, быть может, наоборот,
Через десять всего веков.
На свободной земле народ,
Будет жить без любых оков.

Вот бы десять веков прожить,
Чтобы всё-таки увидать:
На Земле нашей  будет жизнь,
Или тысячу лет не ждать?

О  ГРАДЕ  КИТЕЖЕ

На зелёном острове,
Что на Чудском озере
В древнем граде Китеже
Жил чудной народ
Город свой построили
Из резного дерева.
Без гвоздя  единого,
Знать помог им Бог.

Ни полей, ни пажити
Не имели жители.
Только нива рыбная
В тех местах была.
Сети они ставили
На Чудское озеро.
Полны сети рыбою,
Словно закрома.

Долго  ль время, коротко ль,
Всё же не угонишься.
И следить за временем
Людям не с руки.
Годы шли за годами,
Правдами- неправдами
Только града Китежа
Нету  у реки.

Нет его у  озера,
Озера глубокого.
Где же град старинный тот,
Нам не всё равно.
Сказано же в грамотках
На коре берёзовой:
«Нет здесь града Китежа,
Он ушёл на дно».

ИЗГНАНИЕ  ИЗ  РАЯ

Адам Богом был изгнан из рая
На суровую грешную землю,
Лишь за то, что от Древа Познанья
Плод запретный случайно отведал.

И подбит был на это деянье
Он своею супругой лукавой.
Возжелавшей же кроме познанья
Получить непосмертную славу.

Но разгневался Бог не на шутку
И решил молодым в наказанье,
Призадумавшись лишь на минутку,
Их изгнать из цветущего рая.

Но изгнанье для них обернулось
Не такою уж страшной бедою.
Утром рано супруги проснулись,
И умылись водой ключевою.

Ну, изгнали из Райского Сада
Ну, не будут бесплатно плоды.
Создадут они рай как награду,
За свои и чужие труды

Коль не будут чураться работы,
Лучший рай создадут на Земле.
И окружат друг друга заботой.
А вдвоём – рай земной в шалаше.

ЗИМОЙ  НА  БЕЛО-РОЗОВОМ  СНЕГУ

Светило солнце. Тощие вороны
Купались в бело-розовом снегу.
И старых сосен золотились кроны,
Как будто в красках, сваренных в меду.

Закат пылал над зимнею Москвою.
Зеркально бронзовели купола.
И переливно, словно с перебоем
В Кремле звенели все колокола.

Искрился переливчато Блаженный,
Как бы совсем игрушечный собор.
Иван Великий тоже несравненный,
Как будто вызывал его на спор.

С Москвою златоглавою сравниться,
Но только я ей это предреку,
Не может в мире ни одна столица
Зимой на бело-розовом снегу.

АХ,  ЭТИ  НОЖКИ

Ах, эти ножки в белой пене кружева.
Софиты, словно звёздочки горят.
Народом до отказа зал запруженный.
Ах, как они притягивают взгляд..

На сцене все красивые и юные
Задорно пляшут, музыка светла.
Аплодисменты льются, льются бурные
За ваши пляски красная цена.

Ах, эти ножки стройные, прекрасные,
По чьей-то, может быть, прошлись судьбе.
И чья-то жизнь из-за вас несчастная.
Ах, девочки, в театре варьете.

НЕ  ЗНАЯ  ПРАВИЛА  ИГРЫ

Вся жизнь, в сущности, игра.
Нельзя того не знать.
А мы – актёры, не всегда
Нам хочется играть.

Не зная правила игры,
Легко и проиграть.
А тайны жизни не видны.
И трудно жизнь играть.

Не все известны амплуа,
В сценарии вся соль.
И в нашей жизни на «ура»
Лишь избранная роль.

Но выбор, сделанный другим,
Уже совсем не твой.
И жребий брошен твой в камин,
Пылает, где огонь.

Ты не согрелся у костра
Непонятой любви.
Душа твоя опалена
Не Богом, а людьми.

Ты в жизни предан много раз
И знаешь боль измен.
Но светоч в сердце не угас.
Чтож, поднимись с  колен.

Встань и или. Другая роль
Предзначена тебе.
Да жизнь – игра, но только боль
Присутствует в  игре.

Ты жизни правил не узнал
По милости Творца
И роль свою ты не сыграл
До самого конца.

И нам не терпится узнать,
Что знаем не всегда
Нам так не хочется играть,
Но жизнь есть игра.

О  СЛАВЕ

Слава – горького похмелья
Оборотная изнанка.
Слава – жизненные мели
Обходящая обманка.

Слава – дым, гнилой, зловонный.
Только время её прячет.
Слава – просто обнажённый
Миг, случайный, как удача

Преходяща слава бренна,
Словоблудию послу.
Привыкаешь постепенно,
Отвыкать вот только скучно.

Слава очень ненадёжна.
Раз споткнулся – нет кумира.
По сплошному бездорожью
Слава шествует по миру.

Надо ль быть достойным славы,
Этой девки-потаскухи?
Ты вчера лежал в канаве,
А сегодня бродят слухи,

Что велик, почти что гений,
Лишь в случайности открытый.
Завтра – кучкой удобрений
Станешь, всеми позабытый.

Слава к людям беспощадна,
Вознесёт, когда не просят.
Бранью выхлещет площадной,
Поглумится да и бросит.

УРОКИ  ЖИЗНИ

В моей колоде не осталось козырей.
А блефовать, я  жизнью не  приучен.
Но не сдаваться же на милость королей.
Я полагаюсь на счастливый случай.

Хоть в жизни мне не очень-то везло.
Бывали взлёты, чаще же паденья.
Ноя вставал, садился вновь в седло
И к жизни отношусь без сожаленья.

А череда обычных неудач
Не в тягость, хоть в судьбе моей изломы.
В душе моей застыл, вскипая плач,
А память сохранит понятье дома.

Глубинно я страдание постиг.
Не стоит полагаться на удачу.
Но замер в сердце сокровенный крик,
Иссохли слёзы, я давно не плачу.

Но плач чужой откликнется в душе.
Я ненавижу только плач притворный.
Жаль, не осталось козырей уже.
Раз в дураках остаться не зазорно.

Но вспоминая промахи свои.
Ловить не стану я за хвост удачу.
И, если выйдут козыри  с игры,
Придётся блефовать при новой сдаче.

В герои лезть мне нынче не с руки.
У нас привыкли забывать героев.
На гору не полезу, вдруг с горы
Спихнут антинародные герои.

Ну что ж, судьба, в народе говорят,
Горшки не боги всё же обжигают.
Какой бы ни был дл меня расклад,
Без козырей я всё равно сыграю.

ЛЖЕОЩУЩЕНЬЕ

Когда не выстрадана боль, она чужая.
Когда украдена любовь, она сладка.
Свою несыгранную роль ещё сыграешь,
А честь и совесть пустишь с молотка.

Все ощущения твои – лжеощущенья
Все причащения твои – причастность злу.
Не заслужила ты моё прощенье.
Оно тебе, пожалуй, ни к чему.

Вся жизнь твоя – неправда, миф, преданье,
Преодоленье чей-то доброты.
Ты ни к чему не знаешь состраданья,
К себе самой его лишь знаешь ты.

ПРО  ЗАЙЦА  (Для детей)

Тихо спрятавшись под ёлкой
Заяц серенький сидит.
С ёлки падают иголки.
С перепугу он дрожит.

Призадумался в испуге,
Дрожь унявши, невзначай.
У косого нету друга.
Был один лишь дед Мазай.

Даже посвист перепёлки
Страшен бедному ему.
Он сидит, дрожит под ёлкой
И не верит никому

ЧТО  МЫ  ОСТАВИМ  ПОТОМКАМ?

Весь белый свет погряз во зле.
Добра остались лишь обломки.
Что мы оставим на Земле
Придущим после нас потомкам?

Беспечно мы глядим на мир
С тоскою и непониманьем.
Стремглав бросаемся на пир,
На пир безумного страданья.

Мы позабыли о любви.
Прибиты страхом наши души.
Повымерли богатыри.
Пророков нет, одни кликуши.

Разрушен дивный светлый храм
Наивной, но великой веры.
Нас звали к вольным рубежам,
Что оказались лишь химерой

К какому берегу нам плыть,
Уже не ведаем наитья.
Живём мы, как привыкли жить.
Проходят мимо нас событья.

Но подрастает молодёжь.
А мы не стали ей оплотом
Кричали всё: «Даёшь, даёшь».
Платить придётся нам по счёту.

Ведь в неоплатном мы долгу
Перед потомством и эпохой.
Мы, не привыкшие к добру,
После себя оставим крохи.

О, мир, очнись от тёмных дел,
От страха атомной химеры.
Взрасти в  себе, устав от слёз,
Утраченную веком веру.

ПРИНЦИП  ИГЛЫ

Наши души, как кактусов листья.
Приспособились к злобе и лжи.
Мы не ведаем праведных истин,
Исповедуя правду иглы.

Остальными мы все недовольны.
Посторонний нам враг, а не друг.
Окружающим делаем больно,
В душе постоянный испуг.

Неужели всё так безысходно.
К милосердью душа голодна.
Мы боролись, чтоб были свободны,
А в борьбе потерялась душа.

А бездушие – принцип и маска
И боязнь своей доброты.
Не дай Бог опозориться с лаской,
Нарушая законы иглы.

Заклюют, заплюют и заколют
Своей иглоподобной душой.
Нет свободы,  а есть только воля
Или власть принужденья толпой.

Мы отважны в толпе – в нашем стаде.
Нам чужие клыки не страшны.
Мы в толпе всё равно, что в засаде.
Наша власть – это  принцип иглы.

А  МЫ  ПОПРОСТУ  ПЕШКИ

Жизнь человека длиннее любви.
Ненависть, жалость идут за обидой.
Мы остаёмся так часто одни
С жизнью своей или смертью на выбор.

В искренность, верность не верит никто,
А доброта вызывает усмешку.
Век просвещённый летит, как авто
В чей-то игре, где мы попросту пешки.

Все за собою сжигают мосты,
Словно нельзя поступить им иначе.
В мире людском не хватает любви
Жизнь сдаётся, как мелочь на сдачу.

И, оставаясь один на один,
Жизнь не мила, так не стоит бороться.
Каждый себе самому господин.
Всё разрешит квадратура колодца.

Смерть разрушает структуру оков.
Лишь отречёшься от муки несладкой.
Но почему выход только таков?
Неразрешимая в жизни загадка.

Как же от боли себя защитить,
Преодолев нестерпимую муку?
И перед смертью так хочется жить,
Даже решившись на эту разлуку.

Но не бывает вполсилы любви.
И доброты только наполовину.
И потому часто снятся кресты.
И избавленье сулит домовина.

ИНТЕРДЕВОЧКИ  ВНЕШНЕГО  РЫНКА

На фоне лазурного моря,
Блистая, туник белизной,
О чём-то отчаянно споря
Фланируют дамы толпой.

С приставкою импортной «интер»
Со страстным призывом в глазах
Гуляют. И юбки, как вымпел
На их обнажённых ногах.

За доллары, фунты и марки
Готовы с любым переспать.
Лариски, Маринки, Тамарки –
Вполне современная  рать.

Почти, что, как войско Христово,
Невесты на час или два.
Волюта – морали основа.
«Любовь» их весьма дорога.

Они уже вышли из мерок
Почти бескорыстной любви.
Волютою манит их берег,
Заморские где корабли.

Предел их мечтаний не странный.
Обрыдло им наше житьё.
Хотят они есть в ресторанах
Носить с заграницы «шмотьё»

И власти они неподсудны –
Подумаешь: штрафы в рублях.
Моряк с зарубежного судна
Волютой им платит за фрахт.

Когда-то простые девчонки
С загадочной женской душой,
Из золота ставят коронки,
Блистают развратной красой.

Они ничего не читают.
Их грамота ниже пупка,,
Но деньги отлично считают,
Про то не болит голова

И ходят по городу слухи:
«Нашёл в них прибежище СПИД»
Красивы собой интершлюхи,
Но очень обманчив их вид

ДЕВОЧКИ  ВНУТРЕННЕГО  РЫНКА

Одеты они чуть похуже
Своих «иностранных» коллег.
Но только стремятся на ужин
В «кабак», где имеют успех

Чтоб время не тратить напрасно
На ловлю «клиентов» своих,
Они не ломаясь, согласны
Иметь гонорар за рубли.

Цена на них менее звонка –
Один ресторанный обед
С вином и, пожалуй, девчонки
Согласны на ночь « тет-а-тет»

Они чуть пониже разрядом
И чуть победнее разряд,
Но случай за ласки в награду
Поможет повысить разряд.

НЕЛЬЗЯ  ЗА  ПРИЗРАКИ  ЦЕПЛЯТЬСЯ

 Нельзя  за  призраки цепляться.
Ищите  новые пути
Но быть не нужно святотатцем.
Души наследье сбереги.

Пусть в чём-то мы не осторожны.
Не бойся сплетен всех подряд.
Ведь истина всего дороже.
За правду долго не корят

Враги укажут на ошибки,
Друзья, дай Бог, не предадут.
И, если светлые улыбки
На хмурых лицах расцветут.

Ты шёл не зря своей дорогой,
И, значит, выбрал верный путь.
Пусть зреет на душе тревога
И сердце распирает грудь.

И пусть пребудет  беспокойство
За судьбы тех, кто за тобой.
И никогда врагов не бойся,
Прикрытье, чувствуя спиной

ОТЦУ  К  45 – ЛЕТИЮ  ПОБЕДЫ

Постепенно войну забываем,
Ведь немало прошло уже лет.
Разве что из истории знаем
Про невзгоды военных побед.

Не забыли войну твои раны,
Мой отец, дорогой ветеран.
Чтобы солнце сияло над нами,
Ты родную страну защищал.

На груди ордена и медали.
Ты страною своей не забыт.
За спокойные синие дали,
И за мирный, спокойный наш быт.

На висках серебрятся седины –
Это след, это память войны.
Ты в семнадцать ушёл с половиной,
Не жалея себя для страны.

А, когда возвратился с Победой,
Ты страну из руин поднимал.
И какие б не ведал ты беды,
Никогда жалоб я не слыхал.

И теперь, сквозь ушедшие годы,
Ты страдать продолжаешь от ран.
И напомнят они в непогоду:
Ты – солдат и войны ветеран.

ВАКХАНАЛИЯ  ЛЕСТИ

Проституирует интеллигенция,
В души людские вливая заразу.
В творчестве чувствуется импотенция
От социальных ей чуждых заказов.

Кто-то, как дьяволу душу запродал
Власть предержащей верхушке элиты.
Кто-то на откуп перо своё отдал,
Принципы чести им тоже забыты.

И началась вакханалия лести.
Каждая книга, увы, восхваленье
И добавляется к прежним злодействам,
Славя вождей и все их управленья.

Ложь подменила нам правду сознанья.
Зло преподносят, как будто добро.
И домогательство в каждом дознанье,
Врядли к хорошему нас  приведёт.

Интеллигенция псевдоидеи.
Близится времечко всеизбавленья.
Полуписатели и прохиндеи,
Ваше давно откатилося время.

Пусть вы народные, но не с народом.
В ваших сердцах поселилась измена.
Правду пишите про жизнь хлебороба.
И от земли находите вы темы.

Хватит парадных, придворных парений.
Хватит за лесть получать вам медали.
Нынче не время пустых восхвалений.
Взглядом окиньте широкие дали.

Хватит над правдой святою глумиться
Время прозренья слепцов наступило.
С ложным кумиром пора расставаться.
Только в народе духовная сила.

Не отравляйте природные души.
Не отравляйте духовность народа.
Если хотите, чтоб кто-то вас слушал,
Станьте пророками новой свободы.

Кто не с народом, слуга тот тиранам.
Кто не с народом, тот просто палач.
Власть предержащим он служит охраной.
Сердцем людской не услышит он плач.

Он не увидит и кровопролитья,
Глух к вопиющим страданьям народов.
Мимо него все проходят событья,
Он не заметит и бедствий природы.

Интеллигенция сверхвырожденья,
Верно, на смену приходит другая.
Тленье поправ, выбираем горенье,
В светлой борьбе, даже смерть принимая.

МЫ  В  НЕВЕЖЕСТВЕ  ЖИВЁМ

В храме мрак и полумрак –
Оба хороши.
Отличить не сможет зрак
Истину о лжи.

Мы в  невежестве живём.
Всюду только мрак.
Мы обмануты огнём.
Всяк из нас – дурак

Не умеем отличить
Истину от лжи
Нас огнём не просветить,
Если нет любви.

Будет нелегко найти
Истины свечу.
Там, где свет, там мрак бежит.
К знаниям лечу.

Свет – ученье, ну а тьма
Лишь невежд удел
Не хватает нам огня
Для души и тел.

МОЯ  ПАМЯТЬ  НЕ  БЕЗДОННА

Моя память не бездонна,
Просто очень глубока.
Как на дне колодца тонут
В ней и люди, и века.

Чуть расстроенная лира
Может выразить едва ль.
.Глубину страданий мира
И вселенскую печаль.

Что же радости земные
С длинной чередой утех?
Избегают, как шальные.
Видно, счастье не для всех.

Значит, в мире много горя,
Раз печальна так строка.
Боль не вычерпать, как море.
Боль пронзила все века.

Сохранит что для потомков
Двадцать первый новый век:
Счастья редкие обломки
 Или горечь прежних лет?

ЖИЗНЬ  ЧРЕВАТА  ПОСЛЕДСТВИЕМ

В горизонталях не идущий,
И вертикалях не парящий.
В заботах только о насущем,
Рукою божьей не творящий

Не сотворить в природе чудо.
Как видно, знаний маловато.
Коль жизнь не исключает блуда,
Она последствием чревата.

Придётся подводить итоги
Когда-то: поздно или рано.
У входа  в райские чертоги
Стоит архангелов охрана.

Все будут взвешены деянья,
И соответственно – награды:
Кому в аду живьём сгоранье,
Кому-то райская прохлада.

При жизни все мы не сравнимы
Ни по значенью, ни в достатке
Но будем Господом судимы,
По категориям обратным.

О  ПРОРОКАХ  И  МЕССИЯХ

В любое мы  верили чудо.
Любой нам любезен пророк.
Когда-нибудь из ниоткуда
На Землю к нам явится Бог.

Народы нуждались в мессиях.
То Будда, то Маркс, то Христос.
Не может без веры Россия,
Не может без боли и слёз.

Любые годятся преданья,
Любые слова о добре
Не видим мы только страданья
На непросвещённой Земле.

В любые пророчества верим..
Но сбыться не могут они.
Становятся люди как звери,
Забыв о добре и любви.

И брат убивает же брата,
беря его знамя из рук.
И все мы кругом виноваты,
Что в душах остался испуг.

Мессии, вожди и пророки,
С премудрым сознаньем змеи.
Все жаждали славы до срока.
Но нас вы куда завели?

СОДЕРЖАНИЕ

1.В придуманном мире.
2.Размышления временно помешанного.
3.Последняя доза.
4.Фонарь Диогена.
5.Под звёздами легко мечтать.
6.Древняя традиция.
7.Солнце в бокале.
8.Растерянная Анка-пулемётчица.
9.Хотел быть первым.
10.Час истины настал.
11.Варю я мысли, как суп.
12.Птицы – наркоманы.
13.Каждый сходит с ума по-своему.
14Сокровенное желание.
15.Не доверяйтесь судьбе.
16.Если поэт не придворный.
17.Жизнь – не сокровища Лувра
18.Порвётся душа.
19.Жизнь – вечная пьянка.
20.Жизнь – катаклизмы.
21.На ненависти не взрастить любви
22.В глубине подсознанья.
23.Небесные знаки.
24.Счастье и несчастье.
25.Интерактивный зов природы.
26.Неодолимое пространство.
27.Смысл поэзии знает лишь Бог
28 Пересекая Эритрею.
29.Всемирная помойка.
30.Согласно статистике.
31.Врагов прощайте, но не подлецов.
32.Победить Хаос.
33.Печальная неизбежность.
34.На нудистском пляже.
35.Холостяцкий ужин
36.Я научился хохотать
37.После застолья.
38.Напиться пьяным.
39.Бегуны.
40.Сплин.
41.Без греха не прожить.
42.Читая книгу.
43.Облака сюр.
44.О нудистах.
45.Баллада о безденежном купоне.
46.Не Бородино (почти по Лермонтову)               
47.Пино-Гри.
48.Сперва познай себя.
49.Ночь чревата сюрпризом.
50Дай Бог.
51.Преемственность поколений.
52.Избавление от рака.
53.Воспоминания-ассоциации.
54.Глядите в оба.
55.Как наша жизнь похожа на маразм.
56.Когда некому руку пожать.
57.Душа моя смятения полна.
58.Ночной променад.
59.Отчаянье спускается ко мне.
60.Дураку с накаченными бицепсами.
61.Катакомбное искусство.
62.Если бы да кабы.
63.Ночной полёт.
64.Штормит Земля.
65.Пожалуй, пригублю глоток.
66.Мы во Вселенной.
67.Годы ошибок.
68.Ночь, как пласт угля.
69.Город, похожий на саркофаг
70.Не распахну объятья смерти.
71Нет воды на дне колодца.
72.Новогодний тост бедных.
73.Под знаком Близнецов
74.Джазомания.
75.Одноэтажная  Америка.
76.Медали отца.
77.Диета.
78.Антифутуризм
79.Год козы.
80..Мне стать захотелось вечерней звездой.
81Я лечу.
82.Моя душа с приказами в раздоре.
83.Я — историк? Нет, я – поэт.
84.Тянем лямку жизни.
85.Разделю я судьбу мертвецов.
86.Два разных одиночества.
87.Как люблю я ночью горы.
88.Я лыжню торю по снегу.
89.Рождённый в созвездие Рака
90.Не хватало только христиан.
91.В отгуле у смерти.
92.На улице.
93.Человек с лицом.
94.Недостреленный.
95.Чёрные мысли ведут к смерти.
96.Реклама на Бродвее.
97.А что для живых?
98.Шампанское.
99.Мальчик жаждал поверить в чудо.
100.Фатальность.
101.Когда не знаешь языка..
102.Смерть гладиаторов.
103.Разрушение памяти.
104.О временах прошедших.
105.Вороне Бог послал (басня, но не по Крылову).
106.Поэты и пророки.
107.Наркомания  духа.
108.Тревожно душе.
109.Жизнь не стоит ни гроша.
110.Бал.
111.Моя программа.
112.Про пришельцев с Венеры.
113.Развлечения Нерона или русские в Риме.
114.О погибшем друге.
115.Взрослые и дети
116.Мир души.
117.Назначение поэта.
118.О поэзии.
119.Роскошное меню.
120.Путь к счастью.
121.Только доверие.
122.Памяти расстрелянных поэтов.
123.Бедность общения.
124. О непризнание.
125.Чтение книг.
126.Всё равно я не брошу писать.
127.Акмеистические стихи.
128.Материалистический деизм.
129.Об одной популярной певице.
130.Духовные ценности.
131.Власть народа. Идиллия.
132.Не до радости.
133.Поэт и власть
134.Примета.
135.Прыжок в пустоту.
136.Кормильцы душ.
137.Про котов и про мышей.
138.Эль Прадо.
139.В сердце пламя не от свечи.
140.КлятваГамлета.
141.Нет разницы меж принцем и шутом.
142.Безумные костры.
143.Мы не дружны на собственной планете.
144.Любительница «фильмов ужаса».
145.Творчество – это свобода.
146.Светят звёзды.
147.Пояс Ипполиты.
148.Утро весеннее. Футурологический опыт.
149.Через тысячу лет
150.О граде Китеже.
151.Изгнание из рая.
152.Зимой на бело-розовом снегу.
153.Ах, эти ножки.
154.Не зная правила игры.
155.О славе.
156. Уроки жизни.
157.Лже ощущенье.
158.Про зайца.
159.Что мы оставим потомкам?
160.Принцип иглы.
161.А мы просто пешки.
162.Интердевочки внешнего рынка.
163.Девочкам внутреннего рынка.
164.Нелбьзя за призраки цепляться.
165.Отцу к 45-летию обеды.
166.Вакханалия лести.
167.Мы в невежестве живём
168.Моя память не бездонна.
169.Жизнь чревата последствием.
170.О пророках и мессиях.
.