Кусочек двадцатого века в России

   Роман-обзор. В стихах.
     Щадящим матом.

     Часть первая.

Мимо Цюриха и Рима,
Пробежав Торонто мимо,
Вне Puerto de la Cruz,
В “Совинцентр” утром прусь.
Как иначе – пуп Земли!
Здесь всех в доску завели,       *
То протечки, то морозы,
То в директорстве стрекозы,

В Кадрах – полные тупицы...
Господи!  Да, мне бы – в Ниццу,
Солнцу с морем помолится.
Но сквозь всю святую Русь,
Из Братеева как гусь,
В “Совинцентр”  утром прусь,
Забывая о красотах
Всей Земли. И спать охота.

В нашем спальном  районе,
Кто-то пляшет, кто-то стонет,
Кто-то Думу кроет лихо.
В остальном же, тихо-тихо.
Ну, бывает спор злословский,
Вроде: - Шут – ваш, Жириновский!
- Да, придурок ваш Рудской! –
Сцены глупости людской.

- У кого отцы юристы,
Те не пашут в поле чистом!
- И какой из них урод
Притащился б на завод?
- Если уж, к финансам ближе.
- С думой тайной о Париже.
- И кому на лапу дать.
- Или Партию создать.

- Их стихия. Здесь им проще.
 - Дурачья, как дуба в роще
По Руси.  – На их горбу
Проще ринуться в борьбу.
- За свои же интересы.
- Под зонтом Спецслужб и прессы.
- Речь – слащеная вода
О труде, врагов труда.               

Здесь лингвист с катушек съедет –
Толи – слышит, толи – бредит,
Речевые обороты
Институт пробьют до пота,
Где Закон грамматики
Пишут маразматики,
Подменяя русский слог
Тем, что сзади, между ног.

У нас оттенком языка
Владеют в совершенстве люди.
Закон, как интеллект быка,
Потенциалом смысла скуден
Приблудством правил
К российской речи,
Чужое  - славит,
Своё -  калечит.

На ложе – ложат,
Кладут в мошну.
Потом вытряхивают
В Калахари.
Я вонью этой
В стране дышу
Завезённой в Россию
Тварями.

Крикнуть бы: - Ну, постыдитесь!
У трибуны, статью - витязь?
Взгляд, осанка – как отлит!
Цвет Земли... пока молчит.
Слово скажет – хоть убей,
До мозгов костей плебей
Не в транскрипции “ народа”,
А синонимом  урода.

Я так истосковался по элите,
Воспитанной в соборе русских слов.
Коль есть ещё такие – приходите.
Я бесконечно слушать вас готов.
Здесь никогда не будет на приёме
Умом ущербных докторов наук.
Вас примут как родного в нашем доме
Пожатием  и взмахом добрых рук.

Стоп, в политику не надо.
Калыма с Москвою рядом,
Только несколько часов
Пролетишь и под засов.
Коль, такое! – пусть живут.
Здесь нам цирк и Голливуд.
Санаторий, с нашей грязью
От заморских безобразий.

Запланировано так:
Создавать большой бардак,
Чтоб главенствовал Партком
На борьбе с тем бардаком.
И летали сошки-крошки,
Но сидели свесив ножки          *
По Обкомам и ЦК.
Им казалось – на века!

Но нашелся полудурок  -
В бензобак метнул окурок.
Как уздой их всех слизнуло –     *
Во, рвануло, так рвануло!
Это позже. А сегодня
“Перестройка” словно сводня,
Намечает разворот
И Горбачёв, нам бесконечно врёт.

Мы в политику – ни словом.
Заметут, и будь здоровым.
Жди тогда и ряд, и суд.
Мне – так лапу пусть сосут
Коммунисты, жириновцы,
Эти Думки – в юбках овцы.
По библейски, всякой твари
Бог велел иметь по паре.

Встречаю как-то Брумеля –
Худой, как палец мумии.       *
Подделкой и шарлотами
Отрепьевым работает.
От рожденья за столом
Не сидел с таким дерьмом.     *
Только этику блюдя
Уступил и я ****ям.          *

Нет, не тем, каких мы харим –
Там гуляли просто, твари.
Им, сорвавшимся с узды
Всё сегодня до звезды.        *
То ли Мир перевернулся,
Толь ишак о пень споткнулся –
Превращая русский кров
И людей в страну скотов.

Всё. Сбегаю. В дальний путь.
Мне немного отдохнуть
В Атлантической воде
На какой-нибудь монде.       
И у самой кромки пляжа.
На любой. На черной даже.
Как приятен черный вид –
Брызнешь, и вода вскипит!

Это вам - не наши клушки,
Чуть к воде и постирушки.
Прибегут, ядрёна мать,
На себе трусы стирать.
Там, друзья мои – Европа!
На песке лоснятся попы
Без колгот и мокасин,
Словно зрелый апельсин.

Жаль, у нас не ценят с роду
Улучшающих породу.
Соблазнавших Маш и Дунь
На Руси зовут ...лядун.
Но и здесь идёт прогресс.
На экранах ножек лес.
И на школьной переменке
Школьниц тискают у стенки.

Дон Жуаны. Казановы.
Нам смешны.  Для нас не новость.
Если всех учесть без вычет,
Я  впишу с десяток тысяч.
Бог продлит мне жизнь в миру –
Ещё столько наберу.
Не нуждаемся  в рекламе –
Уговариваем сами:

- Томачка... Тамара... Томик,
Приходи в садовый домик,
На рассвете, за лесок,
По соседству, на часок.
И придёт. Куда же деться,
Ей ведь хочется раздется.
С “Направляющей руки”
Спились наши мужики

В радость  Бешеного дома.
Нам ли это не знакомо?
Баста! Выезд – на уме.
Но вмешалось КГБ:
- Убегать? Побойтесь Бога!
Вот билет... А там дорога
В Шереметьево-1.
До свиданья... Гос-по-ди-ин!

Здесь уж, право, удивили.
Лоб - в поту. Межножье - в мыле…
“Неужели входит стойко
В нашу жизнь Перестройка?!”
Усомнился. Но поверил,
Приоткрыв большие двери.
Посмотрел – таких, как я
В зале было до ...нельзя.

Ждут... Гуляет кто-то чинно...
Там – вдруг хохот беспричинный...
Здесь – щадящий русский мат...
Общий бегающий взгляд
В заходящего пульнёт,
Кто-то нежно, кто - как лёд...
Дамочка кивнёт головкой...
Выездная обстановка.

Прутся в греки и варяги
Цепи снявшие дворняги,
А могли, назад лет пять,
На собраниях зажрать.
И в едином лае слиться
На того, кто “заграницу”
Помечтал увидеть, в слух.
Разнесли бы в прах и пух.

И состав нещадно знатный –
Весь безлико-импозантный:
Мама с дочкой, два грузина,
Три блондинки, папа с сыном,
Группой – несколько семей,
Люди севера, еврей,
А вокруг колонн подковкой -
Те  летят  в командировку:

Чтобы взять анализ кала
Африканского шакала.
Академия Наук
Шлёт в Савану тридцать штук
Докторов. И кандидатки.
Кто работать, кто на лядки.
Пять молоденьких статисток -
Там, кого-то ж надо  тискать!

Ведь, Членкорам не по сану
Лезть на пальму к обезьянам.
Либерманы, Шварцы, Круки –
Русский цвет цветной Науки.
Иванова взяли аж,
Как всегда - таскать багаж.
Охранять же всех в жару
Едут парни Г.Р.У.

Ты  “кулибин”, будь без денег.
Что ни вор, то академик.
У Наук элитный круг
Псов цепных и злобных сук.
Не спускайтесь до дебатов.
Есть Алфёров. Есть – Арбатов
Обворованный до нитки
В институте Паразитки.

Надо ж думать, ёлки-палки!
В корифеях – вновь Абалкин.
Будто не его рука
Схемы слала для ЦК.
Будто титул ДЧАН
Не за эти схемы дан,
Что страну в дерьмо воткнули.
А теперь куда зарулит?

Да, понимаю, должен жить
Пастух и врач, учёный - тоже,
Но как, скажите, примерить
Талант и ум с бездарной рожей?
Как слушать мнение быка,
Чей интеллект на нише спермы?
И знают все. А он пока
В любой дыре затычкой первый.

Не прошло и без накладок –
В баночке из-под помадок
Кто-то свистнул изумруд.
Но об этом не орут
Перед стойкою таможни.
Навсегда остаться можно.
Да, на то уж он и жид –
Как узнал, с тех пор лежит

У таможенных дверей.
- Слушай, долбаный еврей,
Поднимайся. Не зверей.
Могут вылет задержать –
Если будешь так лежать.
- Не плети мне эти бредни!
Изумруд то, не последний.
Мне известна ваша тайна...

Пукнишь, как-нибудь случайно,
Вот тогда, пиши, пропало.
И к тому... дадут - не мало.
Соберись. Утри хлебало.
Видишь, мечется жена...
На, глотни глоток вина,
Сделай морду грустно-сладкой
И несемся на посадку.                *

За скифа или за сармата
Прабабка наша виновата,
Схватив коня под удила
Не устояла. И дала.
И с той поры у нас в народе
По жилам кровь бурлит и бродит,
Неся к душе благую весть
О том, что Ветер Странствий – есть.

Но меня не тянет в Штаты
Там, лишь трахнет мисс сенатор
Тут же все и сам Сенат
Растрезвонят: «Виноват!»
Виноват? А в чём причина?
Что, сенатор не мужчина?
Разряжаются тирадой.
Сам ни-ни, другим не надо?

Нет, нам Франция родней –
Мы близки по духу с ней.
Там, богач иль обнищалый,
Но пришел домой усталый
Их мадам, как наша Маня
Ждёт раздетой, на диване.
Полчаса, и нет заботы.
И душа поёт в полёте.

Смехота, бедняга Билл
Не в ту дырочку любил!
- Заглядывай почаще в манускрипты
Чтобы потом в историю не влип ты.
По древним свиткам
Истину несущим:
Не верь данайкам,
Даже в рот берущим.

Всё, взлетели! Курс – к Парижу.
Ни хрена в низу не вижу...
Под крылом – сплошно туман...
Приземлились... Ма-га-дан!
Край  благой на крайней точке
На ветвях деревьев почки
Распускаются уже.
Мы – почти что, в неглиже.

У меня, к примеру, плавки -
Смена нижнего белья.
Лифчик  у соседки Клавки
(Но исследовал не я).
Как узнали – где мы, что - ты!
Все вдруг стали патриоты.
А какие песни пели!
Даже чукчи:  “Ох, у ели.

Ах, под клёном.
Пролюблю в траве милёну.
Проложу меж ног межу –
Всё, что выросло, вложу”.
Переводчица Наталка
Из семьи учителей
Спела школьную считалку,
Ту, что темой ближе ей:

- Вышло солнце из-за тучки,
На диване млели сучки,
Прибегали кобели,
Сучек всех перее...ли.
За кордоном. В нашей кучке
Всех обслужит эта сучка.
Ни кого не озлобя
Указала на себя.

И ошиблась. Вплоть до взбучки.
Штуки три смазливых штучки
Предлагали всем за тыщу
Стать участником игрища.
Мол, народ у нас простой,
А в хвосте салон пустой.
Долго лёту впереди –
Кто желает, приходи.

Обласкаем высшей нормой
И эротикой и порно.
“И куда вас не вели                *
За валюту и рубли!”         
- В групповую – не играю.
Я найду, кого продраить.
В тонировке из гардин,                *
Я люблю любить один.

Лучше ту, где грудей груда
Пусть не в пуд, но в четверть пуда!
Что-то, тощее приелось.
Захотелось мягкотелость.
Жизнь такая – камни, кочки…
Доведут вообще до точки
Замечтаешь о перине –
Веронике иль Марине.

Вам бы слышать! Там, полёте –
Анекдот на анекдоте:
О длине, о толщине,
О соседках, о вине.
Кто, когда, кому всадил
Из начальственных удил.                *
Вот и пёр он, вот и пёр
Чисто русский разговор. 

А один (тот врать здоровый!)
Будто Райку Горбачеву
Он до университета
По кустам таскал раздетой.
Во, додумался засранец
Отмочить подобный танец!
Я и сам любой всажу,
Но, не зная – не сужу.

Впрочем, кто их разберёт
То ли – правда, то ли – врёт.
Вроде вид, интеллигентен.
И фамилия -  Алентин.
Хрен бы с ней, на то и баба –
Не выпендривалась кабы
Словно вошь на гребешке.
Вознеслась – не по башке.

Говорят, у этой стервы
Мишка, всё-таки, не первый.
Суть не в том. Вертеть бедром
Впереди Политбюро -
Как-то выглядит паскудно.
Пусть оно мозгами скудно,
Правит, всё-таки, страной.
Думать надо бы порой.

Женщин не за что судить.
Подросла – скорей родить.
Что они в колхозных далях
Кроме члена повидали?
Да и то не в полной мере.
Как по лестнице, не в меру,             *
Пробираясь в Высший свет.
(Где его в помине нет.)

Всем известно – Власть Народа!
Дослужись до перевода
С комбайнеров, да  в Райком,
Не оставшись овнюком!                *
Коммунисту не дано.
Надо быть - сплошным овном.             *
Чтобы вонь была основой
Выступлений пустослова.

Проглотили мы и это.
Да, хихикала планета,
Когда русские войска
Без войны и без пинка
Были выдворены в поле
На мороз, с Европы, голью.
Да, здравствуют, товарищи,
Что думают седалищем!

Тут в  салоны самолёта
Вышли группкой три пилота,
Всех, оглядывая косо
Отвечали на вопросы.
Командир сказал сутулясь:
- Извините, промахнулись!
- Шли на десять тысяч метров,
Нас и развернуло ветром

В той,  большой магнитной буре... -
Объяснял он ближней дуре,
Что сочувственно кивала
Головой:  - Я всё проспала!
Вот обида, так обида.
Промахнись мы до Мадрида,
Там – сеньоры... Бой быков...
Трахнул... Глянул... Был – таков.

Царь природы: Homo – слаб.
Подогнали к борту трап
И вошла Зам-нач-хоз-снаб.
Тут же все патриотично
Замначхоз и снабу лично
Заявили  впопыхах,
Честно и самокритично,
Что  раскаялись в грехах.

Мол, у всех по партбилету -
За иконой прячут где-то.
Потому что без икон
Жить сегодня не резон.
В церковь ходят в выходной.
“Пропускают” – по одной...
Но всегда за партактив,
Укрепляя коллектив.

Поп, скорей всего расстрига,
Стал, твердить, что едет в Ригу,
А поскольку дёрнул черт
Их, закрыть аэропорт
Для полётов россиян –
Был слегка служитель пьян –
Он решил: - Легко, как мышь,
Проскользнуть через Париж.

Приняв девственную позу,
Заявила Зам-по-хозу:
- Для того, кто пьёт как слон,
Здесь почти сухой закон.
Нет портвейна, нет сухого.
До свиданья.  – Будь здорова!
Счастья мужу, маме, детям,
Стужей зимнею и летом!

Пожелание нелишне.
Помоги и ей, Всевышний.
Чтобы Север пролюбить,
Очень-очень – надо быть.
Жмут плечами два “громилы”:
- А зачем она входила?
Трудно в жизни быть “плохим”.
-За портвейном и сухим!

Нам с мозгов бы снять оковы.
Только генами совковым,
Никогда такая малость
Никому не удавалась.
Как постичь путей азы
Чтоб уйти из Кин-дза-дзы
Без кликуш и пришлых тварей,
Что словами Рай подарят?

Не узнаю в прохожем –
Человека.
И стыд, и боль
Под сердцем затая.
Потоки слов
Прольёт приблудный лекарь
На русский кров,
Под водопадом – я.

Да, крикни, кто-нибудь:
- Рабы! Там – нет свободы!
Мечта – иная форма
Тех же пут.
Там – та же ложь
Под тем же небосводом.
И там, вам уготован
Тот же кнут.

Бессмысленно
Доверие друг к другу
Где жертва и палач
В  одном лице
Желал любви,
А создал
Царство Пугал
И вечное презрение в конце.

В нём, как пистолет к виску,
Бреди по зыбучему песку:
Жди, или спустят курок,
Или поглотит песок
Вечности, что глазу скрыта.
Палачи сейчас - элита
Ветеранского парада.
Кто стрелял в заградотрядах.

И пришел отряд ОМОНа.
Проводил нас до перрона
В стольный город лагерей,
И оставил у дверей.
Указали – где пекарня,
Магазин и туалет...
Кстати, вежливые парни.
К ним у нас вопросов нет.

И исчезли, бросив лишь:
- Здесь дорога на Париж!
- Вы продолжите полёт.
- Кто, конечно, доживёт...
Это местный, тонкий юмор.
Жил еврей – и вдруг, как дубарь
Завалился на бочок
Странно свесив язычок.

Откачали. Начал злится:
- Всё, конец, звоню в столицу,        *
Да, не будь я Даниил!
И, представьте, позвонил.
Шесть бортов от Магадана
По цепочке до Кремля
Полчаса старались рьяно,
Через всю страну звоня.

Мне шепнул, жену доверив,
Даже паспорт не проверил:
- У троюродного брата
Есть родня в колене пятом,
Я его не видел век -
Очень близкий человек!
Так он вылезет из кожи –
Всех заложит, мне поможет.

Вы ругаете евреев
Зачастую. Я жалею
Иногда, что не еврей.
Они несколько добрей
Нас, подёрнутых цинизмом
В беготне за коммунизмом,
Что в мозгах за поворотом
Крайне злобных идиотов.

Сразу, только позвонил,
Возвратился Даниил.
Все ему пожали руку –
(Весть прошла каналом слухов
Раньше в несколько минут),
Потому и хором врут:
- Самый лучший – вы, из нас!
- Мы надеялись на вас!

Рассказал он, что в столице
Взяли власть другие лица.
Их зовут Гэкачеписты...
Это, те же коммунисты
Все, кто на руку не чистый
И боятся, что из кресла
Пнут ногой в родное место.
Новый строй людьми освистан.

Горбачев сидит в Форосе -
Под больного с Райкой ”косит”.
Мол, ввезли враги в Форос
Толь ветрянку, толь понос.
Но не пукнуть и не пикнуть.
Заблокирован эфир
Не услышать и не крикнуть -
Изолировали Мир...

А на танк забрался Ельцин,
Проворачивая дельце
По вхождению во власть.
Просит всё под танки класть,
Если станут прорываться.
- Со свободой, всех вас, братцы!
“Как бы знать ещё – Свобода...
Для Народа...? От Народа...?”

Через пару лет поймут
Что затеял баламут.
И каким дерьмом запенит,
Выплеснув из тины тени
Тех классических уродин
Щедрина и всех пародий.
В девяносто первом годе
Явно, нечто происходит.

Это там, в Москве, а здесь
Расцвела ветвисто лесть.
Накормили. Прямо в зале
В стенах аэровокзала...
Проводили в самолёт.
Слава Богу, нам – полёт.
Что ты нам теперь сулишь,
Долгожданный наш, Париж?
          ***