Профессор Стрёмин II

                Вдруг из леса выходит в белой робе старик,
                Нож зазубренный держит. Может просто грибник?
                На одежде его свежей крови следы,
                Зря, наверно, не внемли мы чувству беды...
                (Елисей Чащин "Проклятая ночь")



                Графоманство лечится трудом.
                (Наталья Трясцина)

                Мистика, Уасся...
                (Жорик Вартанов)
             I.
Был Петя мальчиком отважным:
По вечерам, ложась в кровать,
Любил герой наш вечер каждый
Лихие книжки почитать.
И все как есть про привидений,
Про злобных тварей и про Смерть,
Чтобы побольше сновидений
Ему ночами посмотреть.
Таков был петин вечер каждый.
Всё хорошо, но вот однажды
Литературный экстремал
Наткнулся на один журнал.
А там картинка: злой разбойник
Пугает ножиком детей.
От страха Петя как покойник, -
До слёз довёл его злодей.
Боязнь беднягу обуяла,
И он как есть - под одеяло.
Дрожал и трясся что есть сил,
Холодный пот струями бил.
Всю ночь дрожал герой в кровати,
Лишь утром начало светать,
Переместился на палати
Где начал долго размышлять.
Сказал себе: "Дрожать не смею,
Но надо отомстить злодею!"
Фломастер взял и, твою мать,
В той книжке начал рисовать.
И гнев обрушив свой сердито,
Пририсовал рога, копыта,
Размалевал без всяких мер,
И стал разбойник - Люцифер.

Увы, но радости Петрухе
Сберечь надолго не пришлось,
Не ведал он, что вызвал духа.
И вот мученье началось...

       II.
Учёный был один опальный,
Бродячей жизнью увлечён,
Слыв колдуном и ненормальным,
Был на гоненья обречён.
Любая, знаете, наука
Ему была не по нутру,
Во всем он видел только скуку
И ложь, и прочую муру...

Его ты помнишь, о читатель,
Ведь он тот самый наш старатель,
Тот, с кем Казбек и Абдулла
Всё время ходят на дела.

Вот снова Стрёмин наш, о други,
Позвав помощников с собой,
На поиск двинулся в Округу,
Бродячей поглощен судьбой.

То было осенью. Сквозь чащу
Кругом летел туман пропащий,
И журавлей пронёсся клин,
Луна на небе словно блин.
Той ночью, злобной и кромешной,
Профессор Стрёмин же отнюдь
Сквозь чащу гордо и неспешно
Вглубь леса продолжает путь.
Сквозь лес идут под хруст мачете
За ним Казбек и Абдулла,
Лишь вой волков раздался где-то,
А в небесах луна светла...
Они искали клад пропащий,
Но вот, сквозь сумрак, посредь чащи,
Ударом молний озарясь,
На них фигура понеслась.
Не то кабан, не то кобыла:
С рогами, с чёрной бородой,
Неслось созданье что есть силы
Своей нетоптаной тропой.
И вот стремглав, сквозь сумрак ночи,
Казбек, профессор, Абдулла
Помчались, не жалея мочи,
Забросив прежние дела.

Ну а тем временем, страшило
Зубами дерево спилило.
На чащу всю раздался стук,
И новый был готов сундук.

       III.
В широкополой шляпе чёрной,
С большой седою бородой,
По лесу бодро и проворно
Шагал старик к себе домой.
Весь день шагал он что есть мочи,
Стремясь до вечера успеть,
Но не успел он и до ночи,
Пришлось средь леса тьму терпеть.
Решил наш путник на полянке
Для сна себе бивак разбить,
Развёл костёр, сушить портянки,
И начал воду кипятить.
Но лишь назад обернулся
Как тут же на сундук наткнулся
И, чтобы успокоить прыть,
Решил старик сундук открыть.
И вот пред ним стоит рогатый,
С огромной рожею кривой,
Обросший мехом, бородатый,
Лесной разбойник очень злой.
Расправил он свою хребтину,
Огромную поднял дубину
И полетел на старика,
Чтобы намять ему бока.
Но тот старик не прост был тоже:
Берёт бутылку из мешка,
Срывает пробку, - злобной роже
Несдобровать наверняка.
Из той бутылки джинн огромный
Над лесом взмыл и в том же миг
На супостата вероломно
Напал, издав истошный крик.
Такой ужасной заварухи,
Тому поверьте, о друзья,
Ни глаз не зрел, ни даже ухо
Не слыхивало никогда.
Вот джинн свой грозный меч заносит,
Кряхтит, плюётся почём зря,
И тут же рог злодею сносит,
Вовсю колотит дикаря.
Так было целый час иль боле,
Но надо меру знать. Доколе
Так драться можно и кричать?
Пора, конечно, отвечать.
Что мне брехать? Но эта драка
Была по силе словно шквал,
Чуть не убила вурдалака,
И тот пред стариком упал.
Старик стоит над ним с ухмылкой
И вопрошает: что да как,
А джинн полез назад в бутылку,
Но больно туго, ведь толстяк.
Сказал рогатый: "Сжалься, путник!
Прошу, оставь меня в лесу!
Силён и грозен твой заступник!
Я больше зла не принесу!"
Старик сказал: "Тебе свободу
Никак я не могу отдать!
Дарован будешь ты народу,
В зверинце деток потешать!"
Себя погладив по затылку,
Злодея засосал в бутылку.
И очень гордый, словно пан,
Потопал в местный балаган.

       IV.
Спустя неделю на базаре
Собрался к ночи всякий люд,
Давно все проданы товары,
Теперь чудес и плясок ждут.
И вот выходит на арену
Уже знакомый старец нам,
Взор напрягая свой надменный
На балаганный весь бедлам.
Добавим: был он иллюзионистом
И шарлатаном, и плутом,
И колдуном, и каббалистом,
Ну, а всерьёз, - простым шутом.
Конечно, этот старец странный,
Избрав по жизни этот путь,
Всё время жил при балагане,
Всегда дуря кого-нибудь.
И, с пафосом дружа по полной,
Старик с арены возгласил:
"Смотри, смотри, народ наш вольный!
Я повелитель тёмных сил!
Тебе, народ, сие услада!
Взирай же, как исчадье ада
Мой укрощает верный джинн,
Он силы верный паладин!"
Свою накидку сбросив пылко
(Она со звёздами была),
Наш чародей берёт бутылку
Из тёмно-красного стекла.
И, жутким пылом обуянный,
Сверкая взором на людей,
Под вопли, грохот барабанный,
От туда выскочил злодей!
А джинна нет. О что за гадость!
Никто бы не предположил:
В бутылке естество смешалось,
И тёмный джинна поглотил.
А сам стал крепче, свирепее,
Ведь то неплохо для злодея.
И, во всю мочь начав орать,
Трибуны кинулся ломать.
Народ наружу. Всюду давка,
Смятенье, паника, мандраж.
Злодей орёт:" Вот вам добавка!"
И в полный кинулся кураж.
И вот рогатый дядька дюжий,
Всё в балагане разломал
И, путь прорвав себе наружу,
В глухую чащу убежал.

На старика народ в облаву:
"Плешивый щёголь, враг труда,
Нечаянно пригретый славой!
В тюрьму! Туда его, туда!"

        V.
Уже октябрь был. Дождило.
Кругом легла сырая мгла.
Возможно только через силу
Уйти из тёплого угла.
Профессор Стрёмин в эту пору,
С главою в книги погрузясь,
Как будто зверь, забрался в нору
И там сидел, неторопясь.
Он очень сильно волновался,
Куда из леса клад девался:
Сперва был бешеный Пират,
Ну а теперь вот этот гад.
Да, что тут размышлять, о братья?
Ведь каждый должен понимать:
На клад наложено проклятье,
Теперь его не откопать.
Что тут сказать? Всё было просто:
Как будто кто-то захотел,
Чтобы какой-то Калиостро
Вдруг над Округой пролетел.
За алчные свои старанья
Профессор Стрёмин получил
Для всей Округи наказанье
От стражей злобных тёмных сил.
Теперь ему одна дорога-
Вновь становиться на подмогу,
Злодея нового опять
Из мира смертных в ад загнать.
И, чтобы отомстить злодею,
Профессор прямо же с утра,
Побрёл к избушке чародея:
Поговорить пришла пора.
Но лишь приходит на опушку
Как тут же, ужасом пленён,
Профессор видит: нет избушки,
Ни следа от былых времён...

Его смятенье обуяло:
Как будто дома дома не бывало!
Нет ни столбов, ни тропки, рва...
Кругом - пожухшая трава...

          VI.
Тем временем злодей наш страстно
Округу принялся терзать:
В ночи ходить было опасно,
Скотина стала пропадать.
И, вспомнив древние обряды,
Страдав от ужаса, народ,
Напялив белые наряды,
Вовсю камлал на небосвод.
Их колдуны в одеждах белых,
Творцы нелепых небылиц,
Стремились, чтоб толпа несмелых
Пред ними упадала ниц.
Увы, от этого не легче,
Злодей, наш кровью увлечён,
Терзать принялся Недалечье.
И снова кто-то обречён.
Народ, страданием избитый,
Просил у Стрёмина защиты,
Их председатель был тогда
Лихой Ефим Сковорода.

Уж первый лёд упал на реку,
Профессор, жертвуя собой,
Ушёл в архив с библиотекой,
Чтоб ведать, с кем ведёт он бой.
И сутки целые за чтеньем,
Тому поверьте, о друзья,
Казались адовым мученьнем
За гранью грешного житья.

        VII.
Но тщетно всё. И всё впустую.
О сем созданьи нет вестей.
Зачем менять судьбу простую
На поиск монстров и чертей?
Тем временем злодей проклятый
Совсем всех в панику загнал,
И только каждый сорок пятый
Свой дом на время покидал.
А дальше вовсе чертовщина:
Лишь всё снегами занесло,
В окне маячили личины
И появлялись НЛО.

Неужто уж ничто не светит?
Неужто уж пришёл конец?
И как на это злу ответить,
Победы обрести венец?

Совсем темно. Январь трескучий.
Ползёт позёмка по полям.
И месяц злобный через тучи
Ехидно светит тут и там.
Профессор Стрёмин за лучиной
Всю ночь был в чтенье погружён
И так боролся он с кручиной,
Ведь был немного увлечён.
Журнал листая краем глаза,
Профессор Стрёмин онемел:
Виновник нашего рассказа
С картинки на него глядел.
Конечно, кто-то постарался,
Фломастером размалявал,
Над книгою поиздевался
И то проклятие наслал.
Не глуп профессор, врать не буду,
И тут же он сообразил,
Что это козни культа вуду,
Что мёртвых будит из могил.

Страницу Стрёмин вырывает
И тут же, с мантрой на устах,
В сердцах в огонь её кидает.
И наш злодей сгорает в прах.