Письма к себе Письмо восьмое

Наша «классная» и «руссичка» - Муза Васильевна, миниатюрная, мгновенно краснеющая женщина, быстро вошла в класс и радостно сказала, что нашему 6 «Б», как дружному и ответственному классу, доверено помогать при завершении постройки нового кинотеатра, который быстро вырастал за спиной у памятника Сталину, что стоял в сквере перед нашими окнами. Помощь нужна в уборке строительного мусора, и работать будут добровольцы. Это непривычно, и мы пока что молчим.
- А те, кто будут там работать,-  добавила она, получат бесплатные билеты на первый сеанс. 
- Урра!!!!!!!!! Все мы – добровольцы.
Честно сказать, работы было не много. Нас больше гоняли, чем действительно использовали в помощь. Взрослых, умелых и сноровистых, было наверное достаточно, и я недоумевала, зачем нас позвали, но старалась что-то реально убрать или хотя бы присоседиться к работающим.
Не очень утомившись, и почти не замазавшись мы, довольные, разбежались по домам, и стали ждать премьеры, и своих бесплатных билетов, которые нам обещали прислать на открытках. Блеск!
Но, как водиться, надули, и вместо 29 билетов на открытках мы получили 3 для руководства, то бишь наших звеньевых. Очень разобидевшись, мы не соглашались больше ни на какие «заплаточные» варианты.
Кинотеатр открывали фильмом «Три Мушкетёра», производство Франции.
Ничего о мушкетёрах, Франции, истории того времени я не знала, и не случись истории с кинотеатром, билетами, обманом и обидой, я скорей всего пропустила бы  премьеру. Редко когда вообще бывала в курсе происходящих вокруг событий, во всяком случае вовремя.
Тогда Дюма вошёл бы в мою жизнь значительно позднее, когда мне уже было бы не до него.
И тогда я не узнала бы смысл заветного слова, что стало самым главным в жизни.
Но к счастью этого не случилось, и в кино меня ждала ПЕРВАЯ ЛЮБОВЬ.
(Если не считать мальчика Феди из моей первой, балтийской школы. Он сидел впереди меня, и у него были глаза совершенно неправдоподобного голубого цвета, который хотелось видеть всегда.
Я покупала деревянные ручки для вставных пёрышек исключительно этого цвета, хотя он был блёклым и скучным по сравнению с федиными глазами. Сидя за его спиной, я буравила взглядом его затылок, и молча твердила – Федя обернись, Федя обернись, Федя обернись... Для нас с ним не было удивительно, что он слышал молчаливый призыв, оборачивался и ныл –- - "Ну чего-о тебе?" - завораживая меня своим небесным взором. Я делала вид, что абсолютно не при чём, и вопроса не понимаю.
Да я его и правда не понимала – чего мне? Ничего. Больше в этом Феде меня ничего не интересовало совершенно, и мы никогда даже не разговаривали с ним).
А в кинотеатре, на первом сеансе, который я смотрела откуда-то сбоку и издалека, на меня хлынул такой запойный поток счастья, который мне просто не с чем было сравнить.
Музыка, костюмы, лошади, шпаги... ДРУЖБА, душевное слияние благородных сердец, и их непобедимая отвага хоть кого околдуют. Меня переполняла подъёмная сила радости, и весь день прошёл под её радужными флагами.
Я влюбилась сразу во всё – в сам фильм, в музыку этого фильма, во всех актёров, в их героев и голоса дублёров, в текст этого фильма, который потом, после сотого просмотра знала уже наизусть, в автора книги, во Францию вообще, и в XVII век в частности, в старинные европейские города, в их сказочную  архитектуру.
Я уже два года жила в таком городе, но не замечала его, и вруг он открылся, распахнулся, и всё стало родным и любимым. 
В этот же день в библиотеке была взята книга Дюма, и проглочена в полном отключении от всего остального в мире. Обратное подключение проходило с большим трудом. Мне вдруг стало не хватать воздуха, не того, которым дышат, а того, которым живут.
Попытавшись раз-другой поделиться бурлившими во мне чувствами, я поняла, что родным это НЕ интересно, а одна, я просто захлёбывалась. Не знаю что было бы со мной, если б «сезам» не открылся бы однажды.
Но не открыться он просто не мог, ведь мои любимые герои преодолевали все преграды смеясь, и положа руки на плечи друг-друга.
Мне тоже нужны были такие плечи.