О мертвом романтике

До завтра. О мертвом романтике.
2012, март.

Романтик сдох. Покрылся язвами и сдох от нищеты. И от того, что долго отрицали. Просто не выспалась. Так ли просто? Вновь поговорим о заблуждении(?) любви. Она верила в это состояние. И двух лет не прошло еще как. Ну, как всегда, не буду повторяться.

Я думаю, в линии есть какая-то влага, что пробуждает точку и длится. Она существует из атомов в один ряд? По одному. По одной.

Навязанное чувство одиночества? Есть ли оно в природе человека?

Что-то лоскутками все формируется. В самолетных стеклах такими же цветными фигурами сложена земля: зеленый, зеленый, зеленый, темно зеленый, светло зеленый, коричневый, красный, красный, желтый, очень желтый, осенний, теплый, белый, нежный, зеленый. Маленькие, маленькие медовые люди. И мороженое из персиков, и сладкая вата молочно-коктейльных цветов заполняют салон, на вкус так солнечно, закатно-солнечно, но по-морски солёно, словно расставание год спустя.  А это небо длилось три часа, как занятие любовью, что еще не свершилось, в дождь.

Его пляжный запах, и обращение «ты» еще не стерлись с пальцев. Он позволил закопаться ей в полях, в попытке скрыться от пустоты, что сродни смерти в пять стадий, пронесшейся в ней лишь от двух поцелуев и крыльев через океан.

Смятые записки со стертыми цифрами, по которым нужно позвонить, и дрожь, и признания, и письма без конвертов о насилии и прошлом, что стало двойным прошлым, не ее прошлым в ее прошлом, и главные слова прикосновений на уроках рисования, приведшие к прекрасным понедельникам и ненависти к выходным, междометия стерлись. А еще стихи после перелетов. После упомянутой смерти. После отчаянья и стертых воспоминаний – без пафоса.

Стихотворными позами сравнивал с землей и нежно кистью проводил по телу, рисуя гадкое. К этой голове уже были применимы прикосновения, как странно, что знала зачем. Высота казалась ветреной, и солнечные ванны ранним утром, на бетонных кроватях ночи, и капсулы желаний, бережно хранимых губами, в закатах невинных, восходах не винных. Но оргазма не наступило.

Он пришел чистым, безропотным чуть позже, со звуком молодости и музыки. Его вкус был похож на кору дерева после дождя и мяту. Еще он пах бессонными рассветами и пылью высоких прыжков с отпадающими крыльями. Они играли в маленький абсурд, мокрый, однако, непорочный. И трава, случайно смешавшаяся с простынями, стала разочарованием желания и новым последним летом. Теплые капли смешались месяцами, в порывах их наивной детской страсти и слез страха завтрашних поездов. Словно древесное облако он начал таять, оставаясь мифом. Самым теплым.

Парк. И история, что стала адом и нарицательным ее сознательной борьбы за боль. Маленькие такие кружочки, что падали, но не успели. И гниль, изменившая желтизне, что устала цепляться. И выстрел губ в ноги, с диагнозом паралича. И параллели в никуда, но по известному маршруту, затем, чтобы вернуться, но зачем?! Шаги в пропасть ради глотка безумия и только из-за непонимания. И отсутствие ночей, словно подземелье без факела. Призрачная одержимость и освобождение крещением в воде, убийством дикаря.

О, дремли! Твоя свобода уже наступила и была испита до багряных конвульсий. Моя ночь стала ими. А она умерла, распадаясь, как сифилисное тело, оставив форму. Романтик сдох.
Добро пожаловать.