Триптих Бородино

1. Вторжение

К нам шёл француз, блистая славой,
Европу покоривший сходу.
Он верил, что имеет право,
Нести в российский край свободу.

И, высекая шпорой искры,
Неся шелка лихих знамён,
Уверен был, что очень быстро
Народ наш будет побеждён.

Что мы склонимся головою,
Увидев баловня веков.
И, покорившись пред судьбою,
Протянем руки для оков.

Ах, сколько было их, великих,
Так Русь желавших победить.
Им всем с небес сияли Ники,
Дарили Ариадны нить.

Но нити рвались, Ники пали,
Пред Родиной святой моей:
Враги, какие б не напали, –
Она их всех была сильней.

Но каждый раз, себе внимая,
На гордом скакуне несясь,
Беды своей не понимая,
В наш дом врывались, не спросясь.

И Бонапарт, своею волей
Презрев эпох прошедших быль,
Решил на Бородинском поле
Коня копытом смять ковыль…

2. Гений войны и «севера лисица»*

Сентябрь гремел за далью двух столетий,
Могли монархи судьбами вершить.
В осеннем драматическом рассвете
Сошлись два мира – спор свой разрешить.

Был первый – европейским Вавилоном,
В него влились войска десятка стран,
Ведомые самим Наполеоном:
Хоть сей герой к нам не был в гости зван.

Был мир второй – Россиею моею,
Шёл во главе Кутузов-генерал.
Немолод, Бонапарта помудрее,
Хоть тот его «лисицею» назвал.

Напрасно ждал француз Аустерлица,
И солнце не ему взошло светить.
Когда б он воинов российских видел лица,
То понял бы – таких не победить.

Ошибся, видно, дерзновенный гений, –
То не войска, народ весь шёл на бой,
Не знающий ни страха, ни сомнений,
Чтоб Русь святую заслонить собой.

Хитёр француз, и мы не лыком шиты.
Чужого русский гений превозмог.
Хоть страшен враг, атаки все отбиты.
Мы правы были, щедр с нами Бог.

Не насморк Бонапарта был причиной,
Что выиграть он битву не сумел, –
Отечества богатыри-мужчины
И русский дух французов одолел!

Пусть помнит тот, кто к нам с мечом приходит,
Непобедим народ наш и страна,
И враг любой здесь смерть свою находит,
Как те французы у Бородина.

3. Бегство

С большим позором из столицы
Бежал француз, кляня метели.
Напрасно ждут героя в Ницце,
Париже, Гавре и Марселе.

Он думал, что в заплечном ранце
Жезл маршала найдёт в России,
Но в этом жалком оборванце
Навряд ли мать узнает сына.

Его страшат поля, леса,
И партизаны, и казаки.
Дрожат француза телеса,
Пугаясь шорохов во мраке.

Кто звал его на землю нашу?
Кому свободу он принёс?
Оборван, обувь «просит каши»,
Плетётся, как блудливый пёс.

Остался бы в Провансе сытом,
Искал бы истину в вине.
Быть суждено ему убитым
Под Вильной иль в Березине.

Иль русской бабе Василисе,
Судьбу кляня, он сдастся в плен.
На годы был успех расписан,
И что получено взамен?

Поднявший меч, не жди пощады,
На том стояли и стоим:
Бородино, коль будет надо,
Для супостатов – повторим!

                Алимин Виктор, Москва

* – О эта «старая лисица севера»! – многозначительно сказал Наполеон, узнав о назначении Кутузова. – Постараюсь доказать великому полководцу, что он прав, – скромно промолвил Кутузов, узнав о реплике Наполеона.