Ночь

...И все-таки, как же прекрасна ночь с ее белоснежными звездами, ослепительной луной, и таинственным безмолвием... Как ни пытался я выделить время, чтобы полюбоваться этими красотами-нашел его, только когда началась война. Сейчас мои друзья - дневник, и тетрадь, в которой я рисую. Искусство помогает снять напряжение, а иногда и отчаяние. Верно говорят, что бумага все стерпит-ни один человек не выдержал бы напора моих мыслей... Я лежал на крыше дома, и рисовал. Не очень, правда, получалось-что же тут можно нарисовать, ведь темно кругом, и в этой тьме лишь одни светящиеся точки на небе? Я тяжело вздохнул, отложил тетрадь. Подтянул к себе сумку, достал оттуда кусок мягкого хлеба. Эх, какой запах! Объеденье... Внезапно я услышал какие-то звуки, доносящиеся с соседней улицы, и насторожился. Идёт кто-то. Похоже, сюда идёт. Надо проверить. Я аккуратно взял себе винтовку, и взглянул в прицел. Надо подождать, пока незнакомец выйдет на свет. Хотя, стрелять сейчас будет совсем уж глупо - здесь так тихо, что даже если кашлянуть, услышат метров за 300 отсюда. Прибегут ещё... Нееет, будем умнее. Я пододвиул булыжник, на котором раньше располагались мои ноги, и стал ждать. Силуэт медленно и шатко мелькал от дома к дому, и вскоре вышел на светлое место. Я прицелился...

 И не смог нажать на курок. В прицеле стоял ребенок. Маленький, оборванный. Худой, и грязный. Я выпустил воздух с легких, закурил, и закрыл глаза...

... Ночь... Как всегда я удивляюсь ей, ее таинствам. Как ни пытался я выделить время, чтобы полюбоваться ей -нашел, только когда началась война.
 Уже на рассвете я достал дневник, и записал: Сегодня смотрел на звезды. Пытался их нарисовать. Не получилось. После увидел мальчика. Немец, вроде. Отпустил. Не смог. Пусть живет, это не его война.
Июнь, 1944.