Соловей

В  Вашингтоне, да в русском районе
(Видно, послан он был неспроста) –
Соловей…
                Почирикал спокойно, -
Дескать, тут певунов до черта:

Блюзы, джазы, рэпы, рэг-таймы
Have metal, как танк простой…
Что там мы! – с первородною тайной,
Грустью, памятью и тоской…

Видно, он прилетел из-под Выборга –
Как он начал, изгоев дразня, -
С пересвистом,
                прищёлком
                да вывертом –
То, что можно, и что – нельзя…

Сердце золотом запорошено?
Он, соловушка, в горле катал
Драгоценную  чудо-горошину,
Не боялся уж ни черта –

И ни пули, ни боли, овации,
То, что лопнет сердечко в груди,
Не боялся он даже
                сорваться и –
Дать дрозда, насмешить, начудить.

Стало тихо, и джаз не тужится,
И сказал вечно пьяный мой друг:
«Да-а… вернуться… тут надо мужество,
Мы бродяги... иль трусы… вокруг!»

Мы с тобою славянского колера.
Перекраситься? Нет причин!
Эти – правнуки Тома Сойера,
Все – бойскауты… стукачи.

Ну, давай, досвистись
                до Бога ты!
Скоро осень, и нам – в перелет,
Ты  - на крылышках,
                я – на «Боинге»,
Поглядим там – кому повезет!

Дома хоть и кусты с малиною,
Тоже много силков и котов,
Только песню там соловьиную
Каждый третий слушать готов.

Ну, а жизнь для чего нам брошена?
Снова с чистого, брат, листа?
Лучше дома – жемчужной горошиной
Поиграть бы весной,
                посвистать.

                Washington D.C. , 1997 г