Соприкоснувшись рукавами с верлибром

       Знаете ли вы, что такое верлибр?  Если знаете, наверное, вам будет интересно, что же  сегодня происходит в этом жанре поэзии, развивается ли он сам по себе  или так и остался  элитарной и якобы заморской штуковиной?  Если вам не знаком верлибр  –  советую дочитать эссе до конца и, возможно, реально соприкоснувшись с несколько другим способом написания стихов, вы поймете, как непрост  и как глубок настоящий вольный слог.
 
       Итак, давайте вместе разбираться. Для сначала вспомним классическое определение верлибра, обратившись к Википедии: «Верлибр (фр. vers libre) –  в разной степени свободный от жёсткой рифмометрической композиции стих, занявший довольно широкую нишу в европейской, в частности – англоязычной, поэзии XX века. Это тип стихосложения, для которого характерен последовательный отказ от всех «вторичных признаков» стиховой речи: рифмы, слогового метра, изотонии, изосиллабизма (равенства строк по числу ударений и слогов) и регулярной строфики».
       Надеюсь, вы сразу захотите прочесть какой-либо пример верлибра. Однако потерпите немного, чуть позже. Сначала расскажу, как я, впервые соприкоснувшись с этим видом поэзии, поняла, насколько «терапевтичен» подобный стиль для души.

       Вернемся ненадолго в самое начало восьмидесятых. Наверняка старшее поколение помнит то время, когда шли нарасхват печатные издания: книги, литературные журналы, будь то классика, публицистика или детективы... Все люди вокруг стремились пополнить свои домашние библиотеки.  Но в продаже был еще один вид изданий – поэтические сборники начинающих авторов, которых ещё мало кто знал... и такие книжки продавались «в нагрузку» к каким-нибудь дорогущим энциклопедиям или классике.  Удивительно, правда? Но так было в моем родном городе.
        В ту пору я работала в одном классическом конструкторском бюро, где интеллектуалы-сослуживцы могли одинаково блистательно рассуждать не только о конструкции шпиндельного аппарата, но и о медицине, астрономии, ну и конечно (как же без этого?!) о литературе и поэзии. И вот, как говорится, в один прекрасный день, некий сотрудник нашего отдела по счастливому стечению обстоятельств купил дефицитную по тем временам медицинскую энциклопедию, а в нагрузку ему навязали небольшой сборник стихов (всего-то за 40 копеек!), который  назывался «Жизнь идет». Автор – Вячеслав Куприянов.  Давайте запомним это имя.

        Энциклопедия гордо громоздилась на суконном письменном столе, а сослуживцы по очереди подходили полистать сие великолепно прорисованное сборище человеческих внутренностей.  А совсем рядом, прямо на чертежах сиротливо лежала небольшая книжечка формата в половину листа тульской типографии «Союзполиграфпрома».
         Когда схлынула первая волна коллективной зависти, я тоже подошла полюбоваться энциклопедией, а сам счастливчик, наконец, принялся рассматривать полученный «довесок». Он открывал книжку, закрывал, потом снова открывал  и, листая страницу за страницей, удивленно  приподнимал брови, хмыкал, а потом  как-то небрежно произнес:  «Ну,  если это поэзия, то и я могу писать такие же стихи хоть по сто штук на дню!».  И он  начал даже что-то декламировать. Однако слушателя  в моем лице новоиспеченный поэт не обрёл и разочарованно швырнул (о, ужас!) книжку прямо в корзину для бумаг...
       Приношу огромную благодарность моему коллеге, который таким вот совершенно дурацким поведением заставил меня «перехватить» сборник. Выловив из корзины растрепанную книжку, я наугад раскрыла ее на стихотворении, которое до сих пор помню дословно:

УРОК АНАТОМИИ

Простите
ученики
но из моего скелета
не выйдет
хорошего наглядного пособия

Еще при жизни
я так любил жизнь и свободу
что взломал свою грудную клетку
чтобы дать волю сердцу
а из каждого ребра
я пытался
сотворить женщину

Голову еще при жизни
я ломал
над вопросами жизни

Какой уж тут
череп

      
        Ошеломляющий текст стиха, прочитанный над раскрытой страницей  медицинской энциклопедии, на которой были вычерчены все конструкции человеческого черепа, произвел на меня сильное впечатление. Мертвой хваткой вцепившись в книжку, я юркнула к себе в кабинет, где прочла еще одно стихотворение, потом другое... Так, затворницей, практически не работая, до самого вечера просидела я со спасенным томиком в руках.
       Вы, конечно, догадались, что сборник состоял из стихов, написанных его  в е л и ч е с т в о м   в е р л и б р о м. В тот момент я и не знала такого термина, да и  автор был мне абсолютно незнаком. Черная обложка лунным глянцем очерчивала  белые силуэты двух цветущих деревьев с общими корнями.  На форзаце книги  я разглядела фотографию автора. Лицо, как мне показалось, совершенно не соответствовало образу поэта: с листа глядели почти космической глубины глаза, которые могли бы принадлежать научному работнику весьма модного тогда направления – кибернетики.

В мое лицо
я вобрал все лица
моих любимых

кто мне скажет
будто я
некрасив

         Мне думается, пришло время  показать вам один, на мой взгляд, самый гениальный верлибр общечеловеческого масштаба. Стихотворение  Куприянова называется «Призыв»:

желтые
черные
белые

кровь у нас у всех
одинаково
красная

хватит
проверять

       Чувствуете, как необычно? И сейчас эти стихи абсолютно современны – так, как будто они написаны не тридцать лет назад, а буквально вчера.   Ни запятых, ни прописных букв, ни точек...  Все сведено к практически неделимому монолиту-лозунгу, если хотите, почти к СМСке.  Каждое слово  на своем единственно возможном месте. И убрать ничего нельзя, и новое добавлять незачем.  Это ли не математика свободы поэзии?
       Тема свободы всегда занимала особое место в творчестве великих поэтов. Вспомним, как пишет о ней Александр Файнберг: «Так чья ж поэзия?/ Ничья./ И не обманывайся боле./Ты сам, да и твоя свеча –/Всего лишь миг её свободы».  Верлибр – авангардная сила поэта, точно так же рвущаяся к воле, как и рифмованный классический стих.

Человек
изобрел клетку
прежде
чем крылья

В клетках
поют крылатые            
о свободе
полета

Перед клетками
поют бескрылые
о справедливости
клеток

          Однако и верлибр не свободен,  хотя и «числится» вольным.  И у него есть свои каноны, своя ритмика, своя клеть. Еще Мандельштам писал: «Я свободе, как закону, обручен...».  Действительно, не только творчество, но и вся наша жизнь, так или иначе, заключена в рамки необходимости соблюдения законов и одновременно стремления к чистейшей свободе.  А достижима ли полная свобода в самом жанре верлибра?  Несмотря на то, что лингвистика –  структура довольно быстро развивающаяся, мы можем  только увеличивать вариантность манипуляции доступных нам векторов свободы, не более. Верлибр  тем и хорош, что у него таких векторов свободы – больше. 
          Посмотрите, как просто пишет об этом Файнберг: «Ни в мороз, ни знойным летом,/ни во сне, ни наяву/ Сам себе смастырил клетку./ Вот свободно и живу».
          Не менее сильно можно рассказать о свободе клеток и в нерифмованном стихе:   

Стало больше свободы
В камерах побелили потолок
И стало просторней

С окон убрали решетки
Но убрали и окна
Зато больше внимания дверям

Надстроили стены
Теперь на тюремном дворе
Вы можете выше
Подбрасывать свой мячик

       Возможно, вы скажете, что  у верлибра слишком мало эмоциональной окраски? Но так кажется только на первый взгляд.  Чтобы оценить по достоинству этот жанр, необязательно быть критиком или академиком, специализирующимся на «котах и китах» литературы. Да, слов тут ой как  мало, а знаки препинания зачастую вообще отсутствуют. Но в слова, оформленные неподвластно жесткой матрице рифм, каждый из нас может вложить личную эмоциональную составляющую: и призыв, и вопрос, и тихое негодование, и усталость, и гнев...  или все сразу. Такие стихи можно перечитывать и проговаривать внутри себя, любой верлибр   это материал   для медитативного осмысливания, над ним хорошо бы пораскинуть умом, как над восточным коаном. Вообще говоря, я думаю, что и сам коан как таковой – писан верлибром. Приведу пример одного древнего коана: «У великого квадрата нет углов». Чем не верлибр, у которого есть такой же, расширяющий сознание импульс?

       Вернусь к истории о судьбе той, теперь уж ставшей для меня драгоценной, книжице, которой я обязана первыми уроками  новой для меня поэзии.   И это не громкие слова, поверьте:  с тех самых пор «Жизнь идет» стала моей  настольной книгой, которая, путешествуя по рабочим столам и кабинетам, делала вместе со мной карьеру сначала в упомянутом конструкторском бюро, а после 2000 года  в одной из крупных софтверных компаний республики.  Вот и сейчас, через столько  лет,   я бережно переворачиваю чуть пожелтевшие страницы.

Человек
похожий на книгу
лежит с собой на кушетке
читает
мечтает
вот все бы было
как в книгах

откладывает себя
на потом

ставит на полку
забывает

не может найти
не может открыть
на нужном месте

спохватывается
спрашивает
бог знает кого

а вы читали?

       Возможно, и сам по себе верлибр немного похож на книгу, которую все время носишь с собой и, если даже не читаешь, все равно знаешь, что она тут, рядом, и ты всегда можешь раскрыть ее, заглянув прямо в  душу, которая, впрочем, и так нараспашку. 
       Кто-то считает, что нерифмованный стих есть  некое «геометрическое место точек», равноудаленное от прозы и поэзии. Не могу согласиться. Верлибр всегда квинтэссенция мысли, чувства, впечатления,  скоростная трасса, которая, как и все дороги, обязательно приведет к храму.  Храму Поэзии и Слова.

       В достаточно  короткий текст верлибра можно вложить историю длинной-предлинной  жизни... вот, например, послушайте:

От ее единственного поцелуя,
прежде чем умереть,
он долго старался выжить,
прикладывал к губам снег, полынь,
прикасался к белой коре березы,
ночами блуждал, искал озера,
настоянные на корешках упавших звезд,
в туман закутывался,
лечился дальней дорогой,
сном, в котором она была похожа на многих, –
его долго выхаживали другие руки,
его заговаривали другие губы,
ему прописывали шум прибоя, звон посуды,
и он очень долго старался выжить,
и все-таки лет через сорок умер,
так и не успев почувствовать перед смертью,
то ли теперь наконец они будут вместе,
то ли только теперь
они навсегда расстались

       Согласитесь, иногда даже самое профессиональное описание природы  не трогает душу... Некоторые авторы самозабвенно и мастерски описывают шевеления листиков или дуновения ветерка, а вы читаете, и ничто не откликается в сердце. Тогда, скорее всего, вы просто пропускаете абзац или страницу, а то и  вовсе захлопываете книгу... А  бывает совсем по-другому: читаешь не плененные рифмами стихи, и вдруг, как по волшебству, сразу же попадаешь в центробежную эмоциональную структуру всего произведения...

ЗОЛОТАЯ ОСЕНЬ

Видно, слишком много слов
бросали на ветер –
так ветер пронзителен.

Видно, слишком часто
попадали пальцем в небо –
так небо туманно.

Видно, слишком у многих
горит земля под ногами –
так листья пылают.

Видно, слишком много воды
утекло с тех пор,
как мы общий язык не находим, –
так хочет вода застыть.

Сколько еще надо талантов
зарыть в остывающую землю,
чтобы опять
наступила весна?

       Вроде бы о природе...  но нет.  Вся наша человеческая политэкономия     укладывается в подстрочник, была бы охота размышлять!

       Расскажу несколько подробнее нашим ташкентским читателям о поэте  Вячеславе Куприянове. Родился он в Новосибирске. После окончания Высшего военно-морского училища инженеров оружия Вячеслав поступает в Московский институт иностранных языков на факультет машинного перевода и математической лингвистики, одно название  которого уже открывает многомерные ворота для  дальнейшего литературного пути автора.
       Темой дипломной работы лингвиста Куприянова были переводы произведений Райнера Марии Рильке. Так Вячеслав становится большим поклонником австрийского поэта. Но вот снова интересный поворот судьбы: получив распределение на работу заграницу, наш с вами современник отказывается от достаточно редкой по тем временам удачи выехать из России!  Он остается на родине и начинает серьезно заниматься переводами поэзии с немецкого, французского, английского, испанского языков,  а также не забывает и советских поэтов Армении и  Прибалтийских республик. Собственные стихи Вячеслав начинает публиковать с 1961 года. В середине семидесятых Куприянов становится членом  Союза писателей с пожалуй самой необычной формулировкой: «без очереди, за талант». Как пионер современного русского свободного стиха, свои первые книги Вячеслав выпускает в начале 80-х годов. В этот период были опубликованы и переводы его поэзии на многие основные европейские языки, а потом – и на языки Индии. Одна из книг даже вышла в Шри Ланке на языке тамили.
          Трудно перечислись все звания и награды Вячеслава! Отмечу лишь некоторые.  Литературная община в Югославии объявляет его лучшим поэтом Европы. В 1999 году Куприянову вручается Литературный жезл Македонии, через год он становится почетным членом Союза писателей Сербии. Его книги и по сегодняшний день регулярно выходят в Германии. С 1992 года Вячеслав является членом Международной группы писателей в Регенсбурге, а его поэтические сборники в немецких переводах получают высокую оценку критиков и литературоведов Германии (например, "Телескоп времени" путем тайного голосования 35-ти ведущих критиков из Германии, Австрии и Швейцарии оказывается на первом месте в списке лучших книг). Вячеслав Глебович является, пожалуй, самым маститым русским поэтом-верлибристом на сегодняшний день. Зайдя в Интернет и задав поиск по фамилии автора, вы легко убедитесь в том, что Куприянов  стал кумиром для многих читателей и коллег по перу... 
          Наверное, нет смысла продолжать список заслуг поэта, лучше и правдивее всего говорят о нем лишь его живые стихи.

Поэзия
естественна
как окно в доме

искусственна
как стекла в окне

случайна
как мир за окном

закономерна
как наука

возникающая на стыке

восходоведения
и закатознания

          С вашего разрешения, я продолжу рассказ о моем восприятии поэзии Вячеслава Куприянова, личное знакомство с которым спустя четверть века после знакомства заочного стало для меня большим  событием.
          Во многом под  влиянием той самой книжечки Куприянова я и сама начала писать стихи (как мне тогда казалось – верлибры)... Писала  вольно, пожалуй, несколько подражательно, но без всяких оглядок на возможность публикации. В 1987 году мой друг совершенно случайно показал эти «экзерсисы пера» оному из редакторов журнала  «Звезда востока». В результате весьма неожиданно и практически молниеносно случилась моя первая публикация в самом известном  издании республики... Радости не было предела: казалось, все только начинается, и я стала писать больше и смелее.

       А потом...
       Все мы знаем, что происходило с поэзией в 90-е годы.  В общей массе люди перестали читать стихи.  Складывалось  впечатление, что поэзия отныне никому не нужна. Журналы распадались, книги переставали быть сокровищами, на бывших книжных полках громоздились товары первой необходимости, среди которых поэтическим сборникам не находилось места...  Настала «эпоха выживания», да и сама я потеряла всякий интерес к современной поэзии. Случившийся пробел до сих пор подчеркивает черной полосой те пестрые на житейские проблемы времена.
       Спустя десятилетие быт стал хоть как-то налаживаться, и жизнь, хорошо ли, плохо ли –  произрастала дальше вместе с деревами, изображенными  на моей настольной книге, а Интернет легко стал приносить прямо в дом то, чего нельзя было купить на  книжных развалах.  Шли годы. И вот в 2009 году моя приятельница Фарида Ибрагимова, пишущая удивительно искреннюю прозу, как-то спросила, почему я не публикую свои стихи в Интернете на «Стихи.ру». В ответ я просто пожала плечами, так как и не знала вовсе о существовании подобных порталов.  Достаточно сложная и ответственная работа не оставляла мне места для прыжков по Интернету в поисках единомышленников.
         Теперь-то я благодарна Фариде, которая, недолго думая,  взяла да и открыла новую страничку на Стихи.ру, опубликовав разом все мои верлибры, которые дряхлели в столе  беспризорные, исхудавшие, нечитаемые. Именно Фарида от моего имени начала отвечать и на первые поступившие рецензии.  Как-то  она позвонила и не без гордости сообщила о появлении очень интересного отзыва на одно из стихотворений.  Скорее из вежливости я зашла на сайт и открыла  список читателей... Мои глаза выхватили имя –  Вячеслав Куприянов.  Конечно же, однофамилец, подумала я. Дабы удостовериться в этом лихорадочно быстро, одним щелчком мыши перебежав на страницу теперь уже моего собственного (!!!) читателя, я буквально обмерла!  Это был действительно т о т   с а м ы й   ВЯЧЕСЛАВ КУПРИЯНОВ!

       О, как я ошибалась, думая, что люди перестали читать стихи...  Нет, не поэзия бродила по обочинам – я сама добровольно стояла в стороне! Радостно было обнаружить выросшее стихотворческое пространство, бегущее практически рядом со мной, но в другом измерении...  Если раньше тонкой линией извивалась нарисованная на промокашке речушка, то теперь океан волнами выбрасывал на  мой ноутбук всё новые и новые стихи незнакомых мне авторов! Так я познакомилась с верлибрами Владимира Монахова и Натальи Никулиной. Так я открыла для себя философа Мариян Шейхову и великолепного сибирского поэта Игоря Иванченко. Так я подружилась с Галиной Доксой. А очень скоро два престижных российских издания даже опубликовали и мои вдруг ожившие к жизни верлибры.

          Если вы интересуетесь поэзией и вам доступен Интернет, что еще нужно? «Кликните»,  и курсор легко распахнет перед вами множество дверей: новые книги на электронных страницах принесут свежие мысли, а другие, ни на кого не похожие поэты, доверят вам свои любимые стихи.   
           Как же я была рада узнать, что  Вячеслав Куприянов  стал классиком, мастером  русского верлибра, а  обозначенное на его «стихирной» странице (www.stihi.ru) количество читателей достигло шестизначной величины! 

          Многие литературные критики (что меня несказанно удивило),  считая верлибр чересчур интеллектуальным для среднего читателя жанром, утверждают,  что нерифмованные стихи  могут оценить по достоинству исключительно европейские читатели.  Боюсь, эти господа слишком плохо знают нас, современных книгочеев... Уверена, что и мы с вами в состоянии понять любые, даже самые замысловатые конструкции современного стиха... Не так давно, читая посвященные русскому верлибру аналитические статьи Куприянова, я обнаружила там одно очень интересное наблюдение. Православная молитва «Отче наш» есть не что иное, как классический образец верлибра... И поэтому говорить, что верлибр  имеет иностранную этикетку, – нельзя. У нас был и есть свой собственный «русский верлибр»  совершенно живой и востребованный нашими читателями в той же мере, что и классическая поэзия.

Не надо
всё понимать с полуслова
дайте
договорить

          Казалось, всего-то семь слов... Но как текст понятен на любом уровне: говорите ли вы с поэтом-философом на литературном диспуте  или с собственной женой на кухне – дайте договорить!
          Можно и о слезах поведать, не заливаясь рифмами. Вслушайтесь в этот круговорот воды в природе:

Вместе с тобой
съели мы пуд
соли
чтобы лить друг по другу
соленые слезы
врозь

          Формат статьи обычно позволяет привести в качестве примера лишь короткие  выдержки, но  верлибр как мини-сага: есть начало, есть развитие  и есть окончание, которые связаны друг с другом настолько плотно, что процитировать стихотворение фрагментарно не удастся,  оно должно быть приведено полностью.

Сквозь небесные тела
женщин

при перелете
во вселенную из вселенной
пролетают
космически малые
дети

Некоторые
остаются

Чтобы
расти

          Точно так же и к поэту приходят  стихи, чтобы  остаться с читателем. Верлибр не заучишь при помощи рифмы, зато его легко можно запомнить как сгусток настроения или идеи... Проверьте себя и попробуйте вспомнить одно из стихотворений, приведенных здесь: уверена, что вы с удивительной точностью прямо сейчас сможете повторить  любое.
          В нашем веке  мы стали большими прагматиками, этого уж у нас не отнять. Но не так просто отлучить человечество от поэзии... Даже самый жесткий  человек-футляр зачастую обращается к поэтическим инструментам, когда, например, ему необходимо написать поздравление или блеснуть яркой речью.  Вспомните, как все мы недавно присвистнули от удивления, когда известнейший политик вдруг дрогнувшим голосом цитировал стихи на митинге?  Говорю без иронии, но и эта новая митинговая тенденция  тоже есть некий путь к поэзии, которая  для того и существует, чтоб ее применять на практике, в том числе и как общедоступное коммуникационное средство. Умный, говорящий верлибр  может стать кладезем для коротких, но глубокомысленных  цитат в любой публичной риторике или в речах с доверительной интонацией. Такой стиль изложения поймут  и дети, и домохозяйки, и самые тонкие интеллектуальные натуры.

Такое прозрачное утро
как будто люди с аквариумами
бегут к морю

чтобы выпустить в море
золотых
рыбок

Накопились желания
Надо только состариться
и забросить
сеть

          Существует мнение, что верлибры пишут якобы только те литераторы, которым не отпущен талант рифмовки. Не верьте подобной чепухе!  И поскольку мы сегодня говорим в основном о поэзии Вячеслава Куприянова, отвечаю: в наследии этого поэта целое море прекрасной рифмованной поэзии и  масса ставших уже классическими  переводов других поэтов.

          Хотя и не очень скромно, но не могу удержаться  и все-таки расскажу о том, как мне довелось соприкоснуться, пусть и виртуальными рукавами, с Вячеславом Глебовичем Куприяновым.
          У меня есть забавное хобби: делаю на компьютере  разнообразные коллажи и потом дарю их друзьям по поводу и без повода. Пару лет назад, сделав совсем небольшой коллаж с образами Вячеслава Куприянова и Рильке, я показала эту картинку сибирскому поэту Владимиру Монахову, который и разместил ее в своем блоге. И вот совсем недавно я получаю коротенькое  письмо от Вячеслава Глебовича, в котором он сообщает, что в Германии выходит его новая книга, на обложке которой – тот самый коллаж.  Вы, вероятно, понимаете, с каким нетерпением я принялась листать Интернет... и  сразу же  нашла  статью, где  размещалась информация о представлении на Лейпцигской ярмарке новой книги поэта...  Теперь я  частенько открываю тот сайт и любуюсь цветным изображением сборника «НЕЛЬЗЯ» (Verboten) Вячеслава Куприянова. А рядом, как всегда,   живет на моем столе  та сохраненная книжка от  конца восьмидесятых «Жизнь идет», на обложке которой продолжают расти два черно-белых дерева с общими корнями.
           Да... действительно, «ЖИЗНЬ ИДЕТ»,  и порой в ней происходят чудеса, не верить в которые  просто «НЕЛЬЗЯ».

Чудеса
не бывают
злыми.
Зло
буднично и рукотворно,
оно доходное ремесло,
не обучиться которому
можно
только чудом.
Чуда
Нет
Без добра.

          Далее вы сможете познакомиться с несколькими стихотворениями  Вячеслава Куприянова, которые, надеюсь, станут неким билетиком для вашего дальнейшего путешествия по странному и загадочному русскому верлибру.


СТИХИ
Стихи –
подсолнухи
подстрочники
солнца

стихи –
снежинки
для заждавшихся
снега

стихи –
подснежники
для уставших
от зим

стихи –
деревья
в тени которых
светло

***

ЭПИДЕМИЯ СВОБОДЫ

Эпидемия
Свободы -
Самые опасные бациллоносители -
Люди, переболевшие
Любовью

***

РАЗРЫВ

Расстояние между нами
пространство
вечно
открытая рана

затягивается постепенно
временем
нашей единственной
жизни

***

ПРЕДЛОЖЕНИЕ

Это предложение
хороший предлог
чтобы сделать тебе предложение

Я подлежащее
люблю сказуемое
тебя дополнение
самое прямое

Ты местоимение
где имеет место
моя любовь
ты часть моей взволнованной речи
единственное число
на котором сошелся свет

Ты
мое второе лицо
посмотри же на меня с любовью
без тебя
на мне просто лица нет

***

ТОРСИОННЫЕ ПОЛЯ
 
Пример танцующих дервишей заразителен
так спиральные туманности
миллиарды лет
взбивают свои сливки

Как же надо крутиться
заспанным электронам
чтобы забил ключом
сухой электрический ток

Как надо раскручивать солнце
чтобы посыпались искрами планеты
как надо вскружить голову земле
чтобы она отдалась человеку

у которого нет ничего за душой
кроме народной мудрости –
если не можешь вращаться в высших кругах
умей
вертеться

*  *  *

Человека с ножом
не волнует
какие
в головке лука
зреют
мысли

При чем здесь
слезы
***

ЧИСЛА

Солнце – звезда
6–ой величины

Земля –
3–я планета солнечной системы
где-то в медвежьем углу
на далеком Млечном пути

Я 1 из 6 – 7-ми миллиардов
1 / 7-миллиардная часть
умножающегося и вымирающего
человечества

Людей все больше
относительно их числа
я все меньше

И только в сравнении
с землей луной и солнцем
моя величина
неизменна

***

В поисках места,
где нет чиновников,
и много стихов и песен,
углубляюсь в лесную глушь,
словно в славянскую вязь –
жизнь
за любым деревом,
солнце
пишет день с красной строки,
здесь я верю в грядущее
птичьего пенья,
в пользу перелистывания листвы,
говорю сам себе:
хорошо, когда в каждом
есть
хотя бы один
поэт.

***

Все стихи, приведенные в этой статье,
написаны  поэтом Вячеславом Куприяновым.