Этюд для Джека

Здравствуй, Джек. Я давно не писала тебе, прости.
Все, что было вчера, выходило, как стих про стих.
Здесь отчетливей мир, в этой сельской немой глуши.
Нет нужды торопиться и некуда тут спешить.

Я у дома сижу, наблюдаю счастливый миг.
Хоть садись да пиши мемуаровый свой дневник.
Небо залито синим, от облака прояснев.
Вот зацвел абрикос, как последний апрельский снег.

Белый солнечный свет прилипает, слепя, к челу.
Ярко-красный тюльпан привлекает собой пчелу.
Бесподобен на слух воробьинный густой галдеж.
Здесь размеренно все, тут совсем ничего не ждешь.

Небо ниже, обширней, заметнее и ясней.
И трава заленее и выше. Весна. Я с ней
Обнимаюсь. Щекотно. Земля выдыхает жизнь.
И когда тишина, слышно, как шелестят ежи.

Здесь естественней все - не повтор и не дубликат.
День картинно вливается в маковый свой закат,
Растворяется глушь, выливая жужжанье в тишь.
Одинаково все: улыбаешься ты, грустишь,

Полон света, тепла или холода и обид,
Безмятежен весь мир, не теряет своих орбит.
Суеты никакой, здесь раздольная благодать.
Все искусно настолько, что рифмой не воссоздать.

Сотни тысяч огней, подмигнув, засияли мне в
Душу. Небо рассыпалось, несколько потемнев.
Ночь вплетается ленточно в призрачный горизонт.
Лунный свет затуманен и маревно бирюзов.

Ночь мне в пригоршню сыплет блаженство Большим Ковшом.
Мир бездонен, беспечен, бессрочен. И хорошо.
Воздух полон сакрального света и, как фреза,
Разрыхляет, срезает всю ложь по слоям пейзаж.

Тишина и покой уверяют меня в родстве
С этим истовым миром. Я верю ему. Рассвет
Превосходен предмайски, добротен, смирен, раскос.

Воробьинная трель и заснеженный абрикос.