Мой учитель, милый мой учитель...

 
Мой учитель, милый мой учитель,
горделиво в кресле вы сидите,
отстраненно вы опять молчите,
взор у вас внимателен и тих.
Позабыты вдруг печенье с чаем
и никто совсем не замечает,
что за стеклами очков играет,
брезжит, преломясь о линзы, стих. 

Луч его пока еще неверен,
суеверен, – но уже намерен
в окна линз проникнуть, будто в двери –
ломится он плечиком своим
хрупким, золотым – да прямо в стекла,
чтобы в белый свет сквозь эти окна
убежать навек…А вот, за ним,

за спиною узенькой толпятся
два, нет, пять, нет, десять дюжих братцев,
и теперь толпой они ломятся,
засветя в надрыв, наперебой:
 - Мы – стихотворенье! Отворите!
Отпустите! в белый свет пустите!!
…Мой учитель, милый мой учитель,
рвутся в этот мир они, как в бой!..

В комнате большой, в гостиной вашей,
как и ровно миг тому, все так же –
чаится, печеньится семья,
споря и совсем не замечая,
что очки у вас запотевают,
что глаза – прерывисто сверкают, –
знаем  это только вы да я...

Я настолько ясно это вижу
 и  настолько чутко, четко слышу,
как стих зреет, как, родясь, он дышит,
как в сердца людей находит путь…
А в душе – хор счастья и печали,
оттого, что вдруг – иль не случайно! –
божьей милостью к одной великой тайне –
мой учитель, к нашей  главной тайне –
я причастен – пусть совсем чуть-чуть…