Колонна

Есть жилая зона для заключенных, и есть рабочая. Перемещение
огромных толп злодеев из жилой зоны в рабочую осуществляется сле-
дующим образом: «Бугры», т. е. бригадиры, после того как рано ут-
ром, почти в полной темноте, ударит «балдоха», выстраивают опекае-
мых бандитов пятерками около ворот, при ярчайшем свете прожекто-
ров. Интересно, что на «фене» «балдохой» называется кусок рельса
(в который лупит ломом ответственный за это амбал), но также и наше
светило—Солнце. Почему оно «балдоха», непонятно, но это так. На-
зывает та же «феня» пиджак «лепёхой», брюки «шкарами», а часы
«боками».
Из всех бригад формируется колонна, по 5 человек в ряд. Ворота
открываются, и появляется начальник конвоя, — какой-нибудь стар-
ший лейтенант из охранного дивизиона. Он в рупор выкрикивает всем
известную формулу: мол, колонна поступает... Шаг влево, шаг вправо,
прыжок вверх..., и т. д. И колонна медленно — пошла. Ей предстоит
пройти пять или шесть километров. И на всем пути следования, с двух
сторон колонны, не менее чем в 20 метрах, по паралельным дорожкам
идет вооруженный конвой. Зимой—на лыжах, в черных полушубках...
А позади колонны, зимой на санках, летом на тележке, везут готовый
к действию пулемет.И—рвутся с поводков, задыхающиеся от хрипло-
го лая, собаки. В те времена—только немецкие овчарки. А дорога, по
коей идет колонна, вся в колдобинах, часто в глубоких лужах и в кисе-
леобразной грязи. Это значит, что сохранить ровные ряды пятерок—
затруднительно.
Но начальник конвоя должен вести не беспорядочную дикую
толпу махновцев, или футбольных фанатов, а организованную, подчи-
ненную, просматриваемую колонну. Тем более, что ведет он не по-
слушных, лойяльных энтузиастов-комсомольцев. Он ведет две-три ты-
сячи особо опасных грабителей и убийц с громадными неоднократны-
ми сроками, которые в любую минуту могут с воем бросится на конвой,
и на пулеметы. Если конвой даст им малейший шанс.
Поэтому начальник конвоя то и дело останавливает колонну,
приказывает снова и снова разобраться по пятеркам. Это когда колон-
на идет на работу. А когда—обратно в жилую зону? Если и здесь ко-
лонна вздумает не соблюдать порядок, — ее могут вообще всю поло-
жить мордами в грязь, очередями из автоматов ППШа, и хоть час дер-
жать ее так, — торопиться то уже некуда. А ведь совсем еще недавно
в спецроте обучали инструкторы меня, — выпрыгивать из окна горя-
щего дома, делать кульбит и поражать три последовательно возникаю-
щие цели—из такого вот пистолета-пулемета шпагина-41 — с диском!
Итак, идет, колышется, длиннющая, «как змей извивающийся Ле-
виафан»,— колонна. А вонь от нее прет по тайге,— восемь балов в по-
лумиле от эпицентра.
И я иду в той колонне,—пятьдесят лет назад,—и у меня нож за
голенищем. Сроку у меня 12 лет, и все мои мысли только об одном: вес-
ной, когда вскроется Обь, я уйду. Один. Ни одного »кента» не возьму
я с собой. Это только я могу легко проходить в день 70, а если надо
и 100 километров, это я могу не есть столько времени, сколько придет-
ся. Это меня не остановит никто и ничто. Бийск — Горно-Алтайск —
монгольская граница — Монголия — Китай — Гонконг! А уж потом,
может быть, Париж или Прага...
Я же не знал тогда, что меня скоро освободят мои стихи,— так уж
произошло в моей жизни, так уж на роду мне было написано.
А еще вот о чем, улыбаясь про себя, мечтал я, шагая в той колон-
не: Где-то, за тысячи и тысячи километров ходит в первый класс школы
синеглазая русская девочка, и не знает еще она, что идет сейчас по си-
бирской тайге в колонне для особоопасных преступников тот, кто бу-
дет обожать и любить ее, и кому родит она сыновей!