Ревун-порог

(Продолжение. Начало см. "Волчёныш" и выше по списку страницы)

    В детстве рассказывала мне мама про чудотворную икону Волчьей Богоматери. Я тогда не очень верил её рассказам, да и как можно было поверить? Волк всегда в моём представлении злым существом был. Сказки детские «Волк и семеро козлят», «Красная Шапочка», «Три поросёнка» в раннем возрасте жестокостью своей вредны. Это потом Иван-Царевич на Сером Волке подвиги свои совершит. Тем более удивительным был поворот от сказок таких к полуреалистическим сказаниям матери. Всё, что запомнил – слово в слово передаю.
    Кстати, икона эта бесследно исчезла из Далматского монастыря в лето 1917-ое вместе с другими святыми иконами, когда монашеские обители и храмы разрушать, жечь и грабить начали, но может быть в каком-нибудь тайнике лежит она в Приисетьи до поры до времени и откроется людям, когда им помощь необходима будет.

V. Ревун-порог

В Смолинских пещерах

    Плавно несёт свои воды Исеть-река в Тобол, далее в Иртыш, Обь и в далёкий холодный Северный океан. Спокойны воды её, глубоки мельничные омуты, широки речные заводи, золотом блестят песчаные берега, изумрудные острова под Звездой светятся, трава косы распустила вдоль отмелей. Хоть и тихая, но непокорная, в одном месте врезается в горные породы, сужается поток. Русло валунами, россыпями каменными забито. Рвётся вода, стремительно катится. Вот тебе и тихоня-Охоня! Здесь и живёт Ревун-порог.
    Высоко вознеслись береговые утёсы Исетские. В полверсте отсюда пещеры Смолинские. Над ними православный крест давними, некогда жившими здесь, монахами воздвигнут. Два хода ведут в пещере: первый вниз – Дорога в ад, второй вверх – Дорога в рай. Главный грот Большой Кельей прозывается. В самом нижнем уровне – подземный ручей и озеро чистейшей родниковой воды.
    Поселились здесь Волчёныш и Охоня. Им не привыкать к трудностям. Холодов ещё не было. Река рыбой кишела. Кругом леса – край необжитый, зверей непуганых изобилие. Захочешь – да с голоду не помрёшь!
     Но не всё время жить в пещере. Прятаться от преследователей, от лиходеев, от татарвы можно, но жить там тяжело. Холодно, сыро в дыре земной. Глина мажется, мыши летучие - ночницы водяные цепляются, мрачно – Звезда Утренняя не заглядывает. Каково Охоне! Простор она любит, свободу, вольный воздух. А Волчёныш иногда там время проводил в исканиях своих лепных – фигурки из глины делал. На стенах иконы свои малевал: Богоматерь, а рядом Волк Серебристый и Лось Лесной. Над пещерой сосна росла, причудлива была в изгибах своих – на крест похожа. Обтесал её Волчёныш, как мог – получился крест Самородный. Часто старца Далмата вспоминал, как он там на старости лет мается и душа туда рвалась, снова в Далматский монастырь хотелось к православным людям. Немного было людей, которые к жизни привязывали – Охонюшка любимая да старец Далматский. Здесь в Большой Келье впервые мысли стали приходить о главном в жизни: всегда любите друг друга всей душой, в мире нет почти ничего, кроме любви.
     Тихим было это короткое времечко, спокойным. Охоня заговор лесной придумала, чтобы Волчёныша от оборотничества излечить. В ночи безумные, глядя на свет безжизненный лунного желтка, возлагает руку прохладную на лоб Волчёныша и такие речи говорит:

     "На море, на океане, на острове Буяне, на полой поляне светит капля медовая на осинов пень, в зелен лес, в широкий дол. Около пня ходит волк мохнатый, на зубах у него весь скот рогатый, а в лес волк не заходит, а в дол волк не забродит. Луна, луна – щит золотой! Притупи ножи и стрелы, измочаль дубины, напусти страх на зверя - человека и гада, чтобы они серого волка не брали, теплой шкуры с него не драли. Слово мое крепко, крепче сна и силы богатырской".

     И отступает оборотническая болезнь от сильной воли любви защитной и спасительной. А через время и совсем случилось чудо! Тот зверь, что бодрствовал во сне, заснул, а человек, что спал при свете, проснулся в Волчёныше.
     Смотри, смотри – видишь, это Матерь Божья ладонь ласковую на загривок Волку Серебристому возложила. Иконка защитная... чудотворная... а у Богоматери брови союзные, как смоль, чёрные...

(Продолжение следует...)