Пред вечностью памяти М. Ю. Лермонтова

Как горец, домик нахлобучил шапку серую,
впиталась в стены белые и ставни постояльца грусть.
А он, поручик, этот край любивший полной мерою,
о чем-то шепчет, глядя вдаль на голубой Эльбрус.

Он мыслью поглощен о бренности всего живущего,
о том, что за могилой лишь оставит слава след.
Надежды все обманчивы, не ждет он лучшего,
и знает: лечь придется в землю в цвете лет.

Проникновенно так в простор глядят глаза его,-
на что нацелен сей несвойствен смертным взор?
Он видит ад и маскарад, и Демона лукавого,
Тамару нежную, не смогшую дать злу отпор.

В больших глазах его сквозит негодование,
перо орлиное бумаге шепчет горький стих.
Ему понятно, что рожден он для страдания,
что разорвется грудь, небесных чувств не уместив.

И вспоминает зависть, подлость света грешного,-
железный стих в глаза людей бы бросить в самый раз!
И вспоминает Соломоновича обрусевшего,
того, кто завтра под Машуком черный выстрел даст.

Не любят чужаки простую душу русскую,
и геростраты вновь прервут ее возвышенный полет.
Последний раз идет певец тропинкой узкою,
идет путем кремнистым к Богу в свете звезд.
               -  -  -                2003 г.