русалочка

говорят, это просто и быстро, как вырвать зуб.
соглашайся, раз принцу спасения ты искала.
ты стоишь над обрывом, а море шипит внизу,
набивая на пенных руках синяки о скалы.
осыпаются галькой по склону слова любви,
нити фраз по одной нудно тянутся из-под кожи.
и последние падают в волны: прошу, живи.
отдаю, что имею, довольно ли будет, боже?
он наутро приходит, нахальный и молодой,
похваляясь насечками шрамов - их целых восемь.
облегчение душу захлестывает водой,
а потом отступает и что-то с собой уносит.
осыпается в море с утра бирюза небес,
город вымазан в солнечном соке, окутан светом,
словно белым плащом. но бедняжка, увы тебе:
ты теперь никому не сумеешь сказать об этом.
не пытайся ни выловить рифму, ни влиться в ритм,
утолить иссущающий сердце кошмарный голод.
твой спасенный наивно моргает и говорит:
где твой голос, любовь моя, где твой чудесный голос?
у тебя по душе расползается лужей мгла,
и ни слова, ни строчки, захочется, да не выйдет.
ты так долго и нежно училась любить. смогла.
а теперь поневоле научишься ненавидеть.
через год он идет от молчания твоего
за летящим подолом, чужой невесомой тенью.
отрываешь, как вытертый пластырь, любовь его,
и приходит вторая волна твоего облегченья.
и всю ночь из раскрытого горла текут слова,
темной горечью пополам со счастливым жаром.
солнце входит и видит: на стол легла голова
и в руке, белоснежной, как пена, перо зажато.