Голем

Пока быть снова глыбой не заставил,
Ты вспомни исключения из правил:
Стеклянный, оловянный, деревянный.
А я, хозяин,
Мог ли жить в другом,
Хотя бы не лишенном дара речи?
Глаза, что плачут. Не покаты плечи.
Черты лица, что в старости увянут…
Но это тело - серой глины ком
Лежит перед тобою без движенья.
Я, как и вы, не помню час рожденья,
Когда все трое роды принимали
И в губы мои вкладывали Шем…
В глаза мне льется свет, вовнутрь сужен.
Слуга старался. Но слуга не нужен
Достаточно на свете аномалий,
Чтоб я топтался здесь нелеп и нем.

Уже не вижу, но немного слышу.
Ночами звезды задевают крышу:
Стеклянный, оловянный, деревянный,
Поверишь ли:
Свинцовый слышал град.
Ты так велик, мой рав, а я – лишь малость,
Но и тебе не часто открывалось,
Какие вы топорные болваны
Среди камней, меж этих пыльных врат.
Над ними вновь рассвет, а хмур ли, розов,
Не знает твой послушный, добрый Йозеф,
Собой не оскверняя свято место,
Он должен был легко вернуться в прах.
Ну да: стенают звери, бьются рыбы,
Кто знал, что есть агония у глыбы.
Прости хозяин: неспособность к лести
И этот страх…
Кто б мог подумать:
Страх!