Ну! чего сникли - баллада

1.
У Андрюхи – гармониста
дед – плясун, певунья – мать.
Все втроём не коммунисты.
И продёргивают власть,
всю советскую державу
под весёлый перепляс.
Дед кричит: «Поддай-ка жару! –
Наступил желанный час,
вот могу свободно мысли
при народе выражать.
Ну! чего, бедняжки, сникли?!
Мысль свою пора рожать.
И не ждать, чего там скажут...
...в хвост и в гриву, и в шлею!
Всех правителей повяжут...»
Дед, как видно, во хмелю.
Разошёлся, окаянный,
вспомнил молодость свою.
И... с ужимкой обезьяньей
он, подобно соловью.
Свистнул – уши отлетели.
В круг с притопом вышла мать...
С деверем легко запели –
на краю села слыхать.
Не про то, что жизнь копейка,
что бессовестная власть,
настоящая злодейка,
ненавистна сердцу страсть.

Дед на вечном поселенье,
а сноха тут за отца –
на колхозное правленье
он ругался без конца.
Те от критики устали –
невтерпёж им от задир.
Как велит великий Сталин,
всех Астаховых в Сибирь
выслали... они не тужат. –
Двухэтажный срублен дом.
А в колхозе только служат.
Но и дом пошёл на слом.
Поселились все в землянке.
Тихо пели за окном:
«Милый с милой на полянке...»
Редко были с молоком.
Всё имущество отняли,
поломали людям жизнь.
«Будь ты проклят! – восклицали, –
Этот адов коммунизм!»

2.
Не оставили в покое –
всех отправили в ГУЛАГ.
Почему? За что такое?!
А за то, что дед – кулак.
Все "враги – они – народа".
Вскоре грянула война.
На войне сыны – свобода –
из крови да в кровь. Страна,
перейдя границу мести,
всех отправила на фронт.
Нет! не уронили чести
все Астаховы из рот,
из штрафного батальона
уцелел из них один,
четверо погибли... Больно
матери, ей каждый сын
дорог – он её кровинка.
Похоронки каждый год
к ним врывались горем... льдинкой
стало сердце. А народ
веселился в день Победы –
пел частушки, водку пил.
Средний сын семье поведал,
как в плену немецком жил.
Секретарша сельсовета
заложила, тут же вмиг
и среди покоса летом
сгинул в Магадан мужик.
Среднего остались дети:
три братишки и сестра.
Вышел на свободу Петя...
...фотография с креста
матери смотрела грустно –
слёзы хлынули из глаз.
На Душе солдата пусто.
Съезд двадцатый Петю спас.

Стали жить все в Барнауле.
Пётр Астахов – ветеран –
ордена ему вернули
и медали разных стран.
Ездит на парад Победы
ежегодно он в Москву
на кремлёвские обеды,
хоть не рад уж торжеству.
Но участников парада
сорок пятого всегда –
все кремлёвские бригады
свозят многие года.
До участников нет дела.
Чествует сама себя
власть, трезвонит оголтело –
продолжается борьба
за Победу в сорок пятом
скоро семьдесят уж лет.
"Без единого солдата
будут проводить обед..." –
мне сказал, мой друг, Астахов
и слезу смахнул рукой.
Столько переживший страхов.
Он парадной мишурой
недоволен, но, однако,
вновь ему дадут медаль,
почестей окажут знаки,
и добавится печаль.