Триптих К1

Следующие три  эскиза посвящены одному моему другу детства – Коняеву В. А.
Мне было шесть с половиной лет, когда матушка получила комнату в коммунальной  квартире. Теперь у нас был свой угол; отсюда я пошел в школу, на завод, в армию, здесь пролетело мое детство и юношеские годы. В доме оказалось восемь пацанов примерно одного возраста, ровно половина из которых росли без отцов. На один год все старше был Лужков В.Н., поэтому он и стал лидером нашей группировки. По–счастью В.Н. с детства увлекался только футболом благодаря чему мы стали футбольной командой а не ОПГ. О Лужкове  я  возможно напишу отдельно, а сейчас все-таки о Коняеве. Виктор Алексеевич родился начальником, бывает же такое ( Чудеса генетики в коммунальной среде.).  Итак:
               
                К1.

Валерий Николаевич, когда работал инструктором по спорту на заводе, выбил в завкоме полставки директора стадиона и пригласил Коняева по совместительству возглавить руководство всей многогранной деятельностью учреждения под названием стадион «Водник». Виктор Алексеевич был тогда командиром роты в речном училище и был весьма строг с курсантами – его подопечные всегда отличались выправкой и внутренней дисциплиной. Директором же он оказался просто суровым в отношении подчиненных и запросто мог уволить проштрафившегося. На стадионе была одна постоянная ставка, которую занимал дядя Володя Гаврилов. Он был одновременно и работником стадиона, и дворником, и сторожем. Поскольку штатная единица была всего одна, то  именно он  и попадал ежедневно под горячую руку начальства, разуметься с последующим увольнением.
Запомнился один характерный случай. Как-то мы, вдоволь погонявши футбольный мяч, приняли душ, который представлял собой бак на четырех столбах в углу стадиона, и уселись пить пиво здесь же на лужайке. Мы все были в плавках, а Виктор Алексеевич остался почему-то голым (видимо повесил плавки и дожидался, когда они высохнут). Тут пришел дядя Володя и выразил неудовольствие тем, что слишком много воды вылили, отчего образовалась лужа. Это не понравилось начальству и Виктор Алексеевич начал воспитывать в очередной раз свою штатную единицу. Дядя Володя тоже в карман за словом не лез, поэтому диалог стал быстро накаляться. Лужков хихикнул: «сейчас он его будет увольнять». И точно – уже через несколько минут, потрясая всеми своими причиндалами, Коняев орал на весь стадион : «Уволю! Немедленно! Давай пиши заявление «По собственному желанию» - сейчас же подпишу!». Лужков ехидно заметил: «А чем он будет ставить резолюцию? Авторучки-то у него нету» и высказал предположение, от которого мы все покатились по траве. Дядя Володя вконец обиделся, послал всех нас к такой-то матери и ушел. А Коняев еще долго ходил и бурчал что-то про неблагодарных работяг.
Что мне больше всего запомнилось в этом эпизоде: некоторое очень большое начальство без мигалки выглядит как без портков – жалкое зрелище. А Виктор Алексеевич выглядел очень внушительно, даже в чем мать родила. Все-таки порода есть порода - ее не скроешь.
Кроме генетической предрасположенности к номенклатурному классу в юношеские годы у Коняева обнаружился талант дизайнера одежды.
   Середина шестидесятых не отличалась (мягко говоря) особым разнообразием в одежде – серые брюки «дудочки» ушитые самостоятельно, непременно со скандалом дома, или, наоборот, широченные «клеша» (те же брюки со вставленными клиньями), болониевый  плащ вместо пиджака или куртки и  «корочки» с железными, а лучше из магниевого сплава, подковами для высекания искр из асфальта.   
   Кто бы мог подумать, что можно пошить пиджак из вельета небесного цвета в крупную полоску, короткий широченный галстук из такой пестрой ткани, что больно смотреть, или надеть рубашку с какими-то рюшечками и жабо с брошью и огромным камнем вместо галстука и такими же запонками.
  Кто бы мог рискнуть в таком прикиде показаться на людях?, - Только Коняй!
     Пару раз он одалживал мне кое-что из своего гардероба (комплекции у нас были одинаковы), но, как говорится, не в коня корм - тарелка явно была не своя. Лужков тоже пошил себе такой – же наряд, но, увы выглядело это так, будто за неимением цивильной одежды, он донашивает свой концертный реквизит будучи уволенным из ансамбля «какие–то гитары» за неспортивное поведение.
   Виктор Алексеевич являл себя миру так, что сразу было ясно – это барин у которого в детстве были няньки, гувернеры, кучера и дядьки для всяких мелочей. Если в ресторане, отведав жирную уточку, он требовал принести ему розовой водицы для омовения белых ручек своих – то все исполнялось незамедлительно. Официант приносил расписную лохань и терпеливо ждал, с полотенцем наготове, пока В.А. не закончит важно полоскать свои пухлые пальцы.
    А как он умеет носить форму - это отдельная песня и сейчас я ее точно спою.