Волшебные сны

«Порой опять гармонией упьюсь
Над вымыслом слезами обольюсь».
А.С. Пушкин

Гиацинта, ты слышишь меня?
- Да, слышу, я иду к тебе! Я знала, что ты всё же придёшь ко мне, чувствовала иногда рядом с собой, только увидеть не могла.
«Боже, с кем это я говорю? – удивилась тридцатилетняя женщина, просыпаясь глубокой ночью от похрапывания нетрезвого мужа, который заснул, не раздевшись, прямо на полу в зале их трёхкомнатной деревенской квартиры. Её сын – подросток мирно посапывал на двуспальной кровати, по-младенчески почмокивая ртом. Видимо, ему всё ещё грезилось, из-за долгого кормления, что он сосёт материнскую грудь. Поправив на ребёнке скомканное одеяло, Елена опять задремала.
- Гиацинта, родная моя, наконец-то ты снова на моей волне! Можно я к тебе сам приду? Я могу взять тебя только частично, как тогда, когда ты была ещё девчушкой.
Да, как-то, лет двадцать назад, когда ей было годков десять, Лену особенно сильно потянуло на её излюбленное место, на пологую крышу небольшой чердачной веранды дома её детства. Там она стелила старую фуфайку под спину и лежала, часами вглядываясь в чистое голубое небо, и обычно щурилась при этом: нелегко было смотреть в эту бездонную глубь. Но на этот раз девочке удивительно свободно виделось и с широко раскрытыми глазами. У неё появилось такое чувство, что она сливается с пространством, и какая-то неведомая сила поднимает её ввысь. Себя она не видела, как и того, кто её несёт или ведёт, каким–то чудом давая ей лёгкость и свободу от всего земного. «Еленушке», как недавно умершая бабушка её называла, и раньше казалось, что она какая-то ненастоящая в своём теле, и всё вокруг неё тоже что-то нереальное, временное. Почти всегда, кроме как во сне, она чувствовала себя птичкой, бьющейся в клетке. И вот, наконец, она вырвалась и летит. Да, да, летит! Сначала медленно над своим домом, селом, а дальше всё стремительнее, всё быстрей, и так над всей Землёй. Временно освобождённая девочка не знала, сколько про-была в таком состоянии со своим новоявленным, незримым другом. Ей казалось, что она довольно долго наслаждалась этим волшебным свободным полётом. Когда поднимались над селом, был полдень, и, когда вернулись на крышу, на фуфайку, тоже стоял тот же ясный полдень.
- Ну, что, вспомнила меня? – прервал Еленины воспоминания ночной гость.
- Ныне ты мне нужна вся, какая есть, во всём своём земном обличии. Я знаю, ты ещё не готова меня принять. Но может быть поздно…
Это… и миссия моя, но всё же я тебя не могу неволить, так как не всегда смогу прилетать, когда буду нужен. Да и ты не всегда сможешь связаться со мной, только когда лёгкая (в смысле – не отягощённая грехами). Решайся!
Она ещё не успела полностью осмыслить, что именно хотел от неё  загадочный пришелец, но её охватило непреодолимое желание встретиться с ним, как ей казалось, наяву.
- Да, я согласна. Я очень долго ждала тебя. Иди ко мне. Я приму, я люблю тебя. И всегда по-настоящему любила только тебя, хоть и не знала, кто ты есть! – вырвалась из неё не то мольба, не то безудержная радость долгожданной встречи.
«Что это? Сон? Лишь бы не проснуться. Не хочу пробуждаться, иначе я его опять потеряю», - бредила Елена в полусне, но тут заполнила комнату приятная свежесть, и она опять впала в это волшебное забытьё, чему была очень рада. И она увидела: как бы перемещаясь сквозь стену, рядом с окном, входит к ней в спальню уже немолодой, но высокий и очень красивый мужчина. Его зеленовато-голубые глаза излучали мягкий свет, на волевом лице вырисовывался прямой нос, и сверкали жемчужной белизной зубы за манящими, улыбчивыми губами. Слегка вьющиеся каштановые волосы по плечи и аккуратно подстриженная бородка  были с проседью.
«Боже, как он хорош и как от него веет райским покоем и нежностью! Что станется со мной, если он ещё и приласкает меня?» - невольно подумалось не ахти красивой, но приятной, привлекательной внешности, не особо грамотной, но неординарной молодой женщине с непредсказуемым характером. В основном Елена была незлобивым, доброжелательным человеком, с сильно развитым чувством сострадания к тем, кто нуждался в ней. Возможно, такая черта её души и делала эту земную женщину эфирно - невесомой, давая ей возможность ощутить красоту и прелесть какого-то другого, неведомого нам мира. Да, именно только ощутить, лишь прикоснуться к нему. Полностью довольствоваться этим необыкновенным счастьем, как у нас говорят, не пускали, видимо, грехи. Она действительно не была готова исполнить ту миссию, которую намеревался на неё возложить прекрасный пришелец. Но начало всё же было…
Через некоторое время, примерно два с половиной месяца спустя, после неволь-ного (согрешения?) с неземным божественным любовником, ей приснился ещё один сон во сне. Видела она, что спит, как и в тот раз, на своей кровати, только комната почему-то странным образом удлинилась в сторону окна. И, посередине новоявленной половины стоял на трёх ножках какой-то кипельно-белый, круглый, сплюснутый, неплотный, как бы из пуха незнакомый предмет, и еле зримые люди в матово-белых одеяниях, вроде бы мужчины то вытаскивали, то втыкали обратно длинные блестящие палочки, предназначенные для неё. Боли женщина не чувствовала, но точно знала, что с ней делают, и, сильно взволнованная, хотела было что-то сказать им, но один из них быстро накинул на её лицо лёгонький платочек с ароматным, одурманивающим запахом и она тут же уснула обычным сном в своём волшебном, странном сне. А когда утром проснулась, комната была такой же, как и всегда. Физически Елена чувствовала себя хорошо, но только внизу живота что-то было не так, как в последние два с половиной месяца. На простыне и ночной рубашке осталось несколько пятен крови (после ночной операции?) В душе она почувствовала сильное опустошение, ей показалось, что она оставлена кем-то очень важным для неё и что уже никогда не станет той лёгкой Гиацинтой.
1992 год.