36 - Японские деды

                Одна из глав повести "Ивасаки-сан"

                Продолжение глав "Заложники морского ежа" http://www.stihi.ru/2011/01/10/155
                "Уроки японского" http://www.stihi.ru/2012/03/15/953
                "Страна солнца" http://www.stihi.ru/2012/03/26/46


Я проснулся от стука в дверь... Оглядевшись, вспомнил, что нахожусь в японском отеле... Крикнув, что сейчас открою, встал, набросил одежду и, подойдя к двери, открыл ее - у порога стоял Вячеслав Ширшов.

- Привет, Толь! - поприветствовал меня он. - Звонил Ивасаки. Подъедет не к девяти, как договаривались, а к восьми утра. Просил нас быть готовыми к этому времени. Он и тебе звонил, но не дозвонился…

Мне?! Ивасаки?! Я действительно не слышал звонков. Часы показывали половину восьмого…

- Привет, Слава! Чего ему надо?!

Ширшов пожал плечами.

- Японец-банкир какой-то хочет с нами позавтракать…

– И что теперь мы должны делать? Завтракать?! - зевнул я.

Он засмеялся, видя, что я никак не могу проснуться.

- Сначала к восьми утра спуститься вниз должны - в ресторан! Там познакомимся с двумя самураями, которые накормят нас и угостят кофеем! Как и обещали перед поездкой – бесплатно! 

- Идет! – согласился я. – Бесплатно - буду!

Всего «ничего» удалось поспать. Хотя, может, и к лучшему: после почти бессонной ночи встать раньше - быстрее войти в рабочий ритм…

Закрыв дверь, я принял душ, оделся и направился в ресторан отеля. У входа в него меня дожидались Ширшов с Ивасаки и два японца. Я поклонился им. Ивасаки представил своих соотечественников: тот, что был старше, звался Кабаяси Кенсиро, тот, что был младше - Сато Горо.

Наученный уже различать японские имена и фамилии я - про себя, мысленно - проговорил: «Кабаяси-сан» и «Сато-сан»…

- Сато-сан – президент банка… - объявил Ивасаки и назвал трудно запоминающееся название какого-то банка. - А Кабаяси-сан - вице-президент.

Я еще раз поклонился одному и другому; те ответили мне тем же.

- Идем в зал? – пригласил всех Ивасаки.

Мы прошли в ресторан, где был организован «шведский стол». Разложенная на поддонах еда была не знакомой. Взяв какие-то закуски, мы с Вячеславом отнесли тарелки к столу, после чего вернулись за кофе и соками. Наконец, все собрались за столом.

- Ширшов-сан, - обратился Ивасаки к Вячеславу. – Сато-сан хочет засвидетельствовать Вам и Косенко-сан свое почтение и приглашает обоих обсудить с ним возможности инвестиций в экономику вашего острова. Его банк входит в число 50 крупнейших банков Японии и будет рад войти в число 50 первых японских компаний, которые вложатся капиталами в Сахалин.   

Ширшов кивком дал понять, что его радует желание банкира.

- Не могли б Вы назвать несколько перспективных для инвестиций проектов у вас? - продолжил Ивасаки.

Вячеслав отпил кофе и, поставив чашку на стол, вытер салфеткой губы.

- Проектов много, Ивасаки-сан! Какие отрасли их интересуют?

Ивасаки перевел вопрос, после чего молодой японец ответил ему короткой - из пары слов - фразой.

- Господина Сато интересуют любые отрасли… - объявил Ивасаки.

- А о каких финансах идет речь?

Ивасаки перевел и этот вопрос банкиру, после чего, выслушав ответ, повернулся к Вячеславу.

- Речь может идти о любой сумме - от миллиона и до пятидесяти-ста миллионов долларов США…

Вячеслав посмотрел на Сато Горо.

- У нас есть десятки таких проектов, Сато-сан. Мы можем помочь Вам открыть на острове любое предприятие. У нас есть газ, лес, рыба, но нет нужных области продуктов питания, целого ряда других товаров. Все завозится за тысячи километров к нам из центра России по железной дороге, так что поддержим разное производство! Можете открыть рыбодобывающее предприятие, рыбоперерабатывающий комбинат, рыборазводный завод. Или лесоперерабатывающую компанию. Любое сельхозпредприятие. Да хоть швейную фабрику для поставки одежды в российские регионы! Нам все равно! Мы все поддержим!    

Услышав про швейную фабрику, я хотел, было, возразить, но вспомнив об уроках, которые давал Ивасаки, смолчал. Мы должны были выступать перед японцами «единой командой». Но что-то, видимо, выдало мой первый порыв, и Ивасаки посмотрел на меня.

- Вы того же мнения, Косенко-сан?   

Тут уж надо было подтверждать квалификацию, а потому я, выдержав по-японски паузу, принялся "вывертываться" - нужно было ответить так, чтобы это пошло в плюс и мне, и Ширшову.

- Да, но с небольшой оговоркой… Когда вы открываете производство одежды в странах Юго-Восточной Азии, это логично - есть рынки сбыта. В тех странах живет около двух с половиной миллиардов жителей, а потому любой товар разойдется. Да и транспортировка его в азиатском регионе дешевая, как и рабочая сила. Так что произвести сотню тысяч каких-то платьев в Индонезии или на Филиппинах, где в общей сложности около трехсот миллионов жителей - это одно. А произвести их на нашем Сахалине, где всего несколько сотен тысяч жителей - да и вообще на всем Дальнем Востоке несколько миллионов всего - риск… А по рыбе и газу - согласен. Рынок большой.

Не знавший о японских принципах «единой команды» Вячеслав возразил.

- Почему швейное производство не пойдет? Шей и отправляй куда хочешь! В ту же Японию, где производство одежды много дороже!

Я улыбнулся.

- Если только в Японию… Хотя, думаю, в ней полно одежды из Азии… Но, согласись, развозить с нашего острова железной дорогой товары по России - дорого, золотыми станут… Думаю, Сахалин - бизнес-площадка лишь для рыбных, нефтегазовых и энергетических проектов. Последнее говорю с учетом открытых огромных запасов угля у нас...

Услышав про уголь, Сато Горо встрепенулся и принялся что-то быстро говорить Ивасаки. Тот, слушая его, раз за разом кивал, произнося: «Ээ!»... «Ээ!»... «Хай!»... Они означали «Да!», «Понял!», «Хорошо!». Эти возгласы показывали не столько то, что он согласен с банкиром, сколько просто, что он понимает и внимательно слушает его. Наконец Сато Горо закончил говорить и уставился на Иваски, ожидая реакции того. Переводчик замер, глядя в какую-то точку зала, затем бросил банкиру несколько коротких фраз. Теперь уже тот выдал ему «Ээ!»... «Ээ!»…

- Вы, Косенко-сан, имеете в виду Солнцевское месторождение угля? – спросил Ивасаки.

- Да, - подтвердил я.

- А мог бы Сато-сан получить информацию по этому месторождению?

- Естественно, - ответил я. – Мы можем заключить с его банком маркетинговое соглашение, собрать и проанализировать информацию по этому разрезу и представить полный отчет об залежах угля и оптимальных способах их разработки…

- Сколько будет стоить такая работа? – поинтересовался Иваскаки.

- Это зависит от… - начал, было, я, но не успел закончить фразу - был остановлен Вячеславом Ширшовым.

- Зачем изучать?! У нас эта информация есть! Мы ее и так можем им дать!

Я замер, после чего демонстративно поклонился Ширшову и, улыбнувшись, повернулся к Ивасаки.

- Все упрощается! Администрация Сахалина даст уважаемому Сато-сан эту информацию в качестве подарка! 

Вячеслав нахмурил брови, соображая, что я сказал, потом, поняв, улыбнулся.

- Нет... Я не могу решать - в порядке подарка или на каких-то платных условиях… Но мы готовы поделиться материалами по угольному разрезу…

«Единой команды», которую мы должны были демонстрировать перед японцами, у нас не получалось. Но обиднее было другое - то, что мы беседовали с руководителем одного из крупнейших японских банков, который с удовольствием бы оплатил всю эту работу - моей ли фирме, администрации ли области! А ему вдруг ни за что - ни про что Слава чуть не подарил бесплатно то, за что во всем мире платятся огромные деньги! Информация - это все! А проект стоил того, чтобы за него японцы платили! Потому что угольный разрез, о котором шла речь был действительно перспективнейшим…

За 15 лет до нашей беседы одна их местных поисковых групп объединения "Сахалинуголь", которой руководил некий Анакин, пробурив ряд 25-метровых скважин, обнаружила у поселка Прудного в Углегорском районе огромный пласт угля. Второй секретарь горкома КПСС А.Капустин, из шатеров, доложил о находке генеральному директору объединения «Сахалинуголь» Г.Ревнивых. Тот вышел на генерального директора объединения «Сахалингеология» И.Тютрина и сообщил, что открыто Солнцевское месторождение угля, которое можно разрабатывать не шахтным способом, а экскаваторами, настолько неглубоко залегало. Запасы угля составляли не менее 100 миллионов тонн, хотя должны были быть много большими. Так и оказалось - они составили 2 млрд. тонн. Однако, встал вопрос, как вывозить с острова миллионы тонн угля? Нужна была железная дорога от месторождения к побережью, а на самом берегу нужен был новый морской порт, способный принимать крупнотоннажные суда! Нужна была и крупная электростанция, чтобы все это обеспечить электроэнергией! Нужно было многое другое. Проект оказался не по силам островной области, а потому любое серьезное сотрудничество с Японией могло обернуться подвижкой в освоении свалившегося на головы сахалинцев богатства…

За беседой о том, как и что можно было предпринять в угольной сфере, и прошел остаток завтрака…




Проводив Сато Горо и Кабаяси Кенсиро, мы выехали из отеля и через какое-то время были в одном из деловых центров Токио, где нам с В.Ширшовым предстояло выступать перед японским истеблишментом.

Поднявшись в лифте на самый верх здания, мы подождали в коридоре Ивасаки, который куда-то пропал. Наконец, он появился и проводил нас в конференц-зал. Тот находился в огромном помещении с высокими потолками. Все пространство было заставлено столами в белых скатертях, за каждым из которых сидело по два человека. Все они были молоды, в темных костюмах, белых рубахах и галстуках. Женщин среди них я не увидел. При нашем появлении все встали, склонились в полупоклоне.

- КоннитивА! («Добрый день!»), - резко выпалил Ивасаки и так же резко добавил. – Окаке кудасАй! («Прошу садиться!»).

Все сели, придвинули к себе блокноты и вооружились ручками.

Ивасаки пригласил нас с Вячеславом за стол для докладчиков, стоявший возле у трибуны, а сам прошел за нее и принялся что-то говорить аудитории. Спустя пару минут он перешел к представлению нас с Ширшовым. Сначала назвал Вячеслава - тот привстал, поклонился присутствовавшим, и все сидевшие в зале тоже привстали и поклонились ему. То же самое повторилось и со мной. Сказав еще несколько фраз, Ивасаки пригласил Вячеслава за трибуну, а сам встал рядом с нею, приготовившись переводить.

Вячеслав прошел за трибуну, положил перед собой папку с материалами доклада и принялся рассказывать об экономике Сахалина и Курил.

Сидевшие в аудитории склонились, как школьники, над бумагами и принялись записывать то, что им рассказывалось. За час и двадцать минут, которые длилось выступление докладчика, лишь единицы из них переставали писать и поднимали на минуту-другую головы, рассматривая Вячеслава и меня.




Мне часто приходилось до этого выступать перед разными аудиториями с докладами и лекциями на правовые темы, вести передачи на сахалинском ТВ. Поэтому меня давно не беспокоило уже то, где, перед кем и с чем предстоит выступать в очередной раз. Это дало возможность спокойно наблюдать за японской аудиторией, рассматривать сидевших за столами слушателей. Занимаясь этим, вспомнил вдруг одно из самым жутких своих выступлений, которое произошло за несколько лет до описываемых событий…

Я работал тогда старшим помощником Прокурора Сахалинской области, что, учитывая «табели о рангах», можно приравнять к полковничьим должностям в армии. Именно в ту пору в стране была развернута антиалкогольная компания, и всех нас, прокурорских, по разнарядке отправляли в трудовые коллективы выступать с лекциями в защиту трезвого образа жизни, уговаривать людей не пить, стращать последствиями, которые в противном случае наступят…

Однажды мне пришлось выступать с лекцией о вреде пьянства в исправительно-трудовой  колонии перед заключенными. Не знаю уж, какой смысл был «уговаривать» не пить именно их, ведь «на зоне» и так не было спиртного. Хотя достучаться до их душ было, конечно, нужно - в какой, как ни в тюремной обстановке, на трезвую голову, можно задуматься о жизни и последствиях пьянства, которое большую часть слушавших меня и привело на нары. Но ощущение, которое я испытал в тот раз, запомнил на всю жизнь. Передо мной в клубе колонии сидели в одинаковых робах тупо глядевшие на меня люди с безразличным ко всему выражением лиц. А ведь рассказывались им тогда чудовищные вещи! Вся та кампания - как бы сегодня не похохатывали над ней циники - была попыткой вырвать за волосы народ из пьянства, в которое тот скатился!

Одним из главных идеологов кампании за здоровый образ жизни выступил в то время Федор Григорьевич Углов - выдающийся хирург, один из основоположников отечественной торакальной и сердечно-сосудистой хирургии, лауреат Ленинской премии, лауреат Первой национальной премии лучшим врачам России, премии Андрея Первозванного, премии им. А.Н.Бакулева, академик РАМН, главный редактор журнала "Вестник хирургии им. И.И.Грекова", почетный член многих отечественных и зарубежных академий и научных обществ, внесший весомый вклад в анналы мировой хирургии и внесенный в Книгу Рекордов Гиннеса как старейший в мире оперирующий хирург.

Помню 12 его жизненных принципов, которые он - проживший 103 года - назвал «Памяткой российского долгожителя»:

   1. Люби родину. И защищай её. Безродные долго не живут.
   2. Люби работу. И физическую тоже.
   3. Умей владеть собой. Не падай духом ни при каких обстоятельствах.
   4. Никогда не пей и не кури, иначе бесполезны будут все остальные рекомендации.
   5. Люби свою семью. Умей отвечать за неё.
   6. Сохрани свой нормальный вес, чего бы тебе это ни стоило. Не переедай!
   7. Будь осторожен на дороге. Сегодня это одно из самых опасных для жизни мест.
   8. Не бойся вовремя пойти к врачу.
   9. Избавь своих детей от разрушающей здоровье музыки.
  10. Режим труда и отдыха заложен в самой основе работы своего тела. Люби своё тело, щади его.
  11. Индивидуальное бессмертие недостижимо, но продолжительность твоей жизни во многом зависит от тебя самого.
  12. Делай добро. Зло, к сожалению, само получится.

Увы, Россия не встала на его уровень, не захотела очищения, воспротивилась здоровому образу жизни, больше того - через несколько лет вообще скатилась в пропасть перестройки…

Не знаю, почему я в этой японской аудитории вспомнил вдруг о той кампании… Наверное, опять сравнил две культуры. Нашу, в которой - говори ты хоть самые прописные истины - в ответ будут смотреть пустые глаза думающих о чем-то своем, маленьком, людей. И эту, в которой, все как по команде слушают, записывают, пытаются не упустить ничего, потому что оно может помочь им завтра выжить…

Кто-то может возразить - нашел кого и с кем сравнивать! Одно дело - благополучные донельзя мальчишки из правительственных и банковских офисов Японии, а другое - зеки из сахалинской колонии! Сравни, мол, наших и японских зеков - увидешь одно и то же! И, наверное, будет прав мой критик! Но пустые глаза мне приходилось видеть не только в среде заключенных, а и на десятках таких же - как перед этими японскими юношами - выступлений в наших аудиториях, где были самые благополучные и образованные слушатели... Никогда ни одной тетради и ни одного записывающего за собой - что бы я ни говорил - не видел! А это уже - культура...   




А Вячеслав тем временем рассказывал о Сахалине, Курилах, административно-территориальном делении области, порядке государственного и местного управления ею, ее промышленности, запасах природных ископаемых, топливном, строительном и рыбном комплексах, транспортной инфраструктуре и называл - в каждой из этих отраслей – сильные и слабые места, которые могли обернуться интересными для зарубежных инвестиций проектами.

Послушав его, я с удовлетворением отметил, что записывать японцам действительно было что - выступал он великолепно!

Наконец, Щиршов закончил.

Ивасаки взял паузу, после которой обратился к аудитории. По-видимому, спросил, есть ли вопросы. Руку поднял один из сидевших в первом ряду молодых людей. Получив разрешение, встал и с полминуты говорил что-то, затем поклонился и сел. Ивасаки повернулся к Вячеславу.

- Господин спрашивает, как много предприятий с иностранными инвестициями уже в вашей области и в каких производственных сферах они создаются?

Вячеслав повернулся ко мне, показывая глазами, что вопрос застал его врасплох, после чего, вздохнув, извинился, что не знает точной цифры созданных уже на Сахалине и Курилах совместных предприятий, после чего принялся перечислять те, что знал…

Дождавшись окончания его ответа, я поднял руку, чтобы привлечь внимание Ивасаки, и когда тот заметил это, взял слово.

- Информация о количестве тех или других предприятий в области «закрыта». Но как практикующий юрист могу сказать, что из нескольких десятков совместных предприятий, открытых с помощью моей юридической фирмы, 90% - предприятия в рыбной сфере (добыча и переработка рыбы и морепродуктов, рыборазводные заводы). А если по странам-инвесторам посмотреть, то, опять же, три четверти совместных предприятий у нас - СП с участием японских компаний. Однако, капиталы, вносимые в эти предприятия невелики - сто, двести, триста тысяч долларов, не больше. Есть лишь несколько многомиллионных - в долларах - проектов. Это строительство гостиницы «Санта», реконструкция гостиницы «Сахалин-Саппоро», строительство рыборазводного завода «Пеленго-Года» в центре острова и ряд других… Инвестиционная ситуация на Сахалине пока стартовая, а потому количество совместных предприятий с каждым месяцем растет… Хотя, рынок у нас не безбрежный. Кто не успеет – тот опоздает! Это надо учитывать обязательно! 

Ивасаки показал, что достаточно уже информации для интересовавшегося этим вопросом господина, и повернулся к залу.

Руку поднял еще один молодой человек в третьем ряду. Он задал вопрос о финансовых требованиях к открытию на Сахалине представительств иностранных банков, на что получил подробный ответ Вячеслава. Выслушав его, Ивасаки обратился с каким-то вопросом к аудитории и, выждав паузу, повернулся к нам.

- Вопросов у собравшихся господ нет… Предлагаю объявить перерыв… - после чего повернулся к сидевшим и произнес с поклоном. - Домо аригатО! («Большое спасибо!»)

Все встали и поклонились ему и нам с Ширшовым.




Мы вышли с Ивасаки в коридор, где столкнулись с Такахаси Фудо. Тот радостно раскланялся с нами и позвал за собой. Спустившись на лифте, мы оказались на одном из нижних этажей бизнес-центра, где располагался ресторан. Там дожидалась группа стариков-японцев. Ивасаки и Такахаси принялись низко кланяться им, что показывало крайнюю степень уважения к старикам. Обменялись с ними поклонами и мы с Ширшовым. Наконец, соблюдя формальности приветствия, прошли внутрь ресторана. Не знаю, насколько он был велик или мал, так как мы оказались в каком-то коридоре, в начале которого у стен стоял много пар обуви. Оказалось, ее надо было снимать. Сняли туфли и мы, после чего направились в один из закрытых кабинетов.

- Тут, - улыбнулся Вячеслав. - в дырявых носках не походишь! Так и родилась, наверное, у них культура ходить в белых чистых носках!

Кабинет, в котором мы оказались, представлял собою приподнятое за счет пола пространство, на котором - устланном ковром - было что-то типа ямы, куда уходили ножки стола. Шедшие впереди японцы, встав на колени, принялись усаживаться на края «ямы», спуская в нее ноги, после чего оказывались сидящими за столом. То же повторили и мы с Вячеславом.

Севшие между нами Ивасаки и Такахаси не умолкали, обращаясь то к одному - то к другому старику. Они кланялся каждому из них, что-то спрашивая, а после ответов тех смеялись и опять кланялись. И все это сообщество, а за столом было восемь человек, не считая нас с Вячеславом, раз за разом перекидывалось короткими фразами «Ээ!»… «Ээ!»… Ээ!»… Ээ!»… по которым можно было понять, что все со всем согласны…

Штора, закрывавшая вход в кабинет, распахнулась и в него вошла с подносом девушка в кимоно. Опустив поднос до пола, она встала на колени и поклонилась всем, после чего прошла к столу и принялась, опустившись вновь на колени, составлять с подноса на стол закуски. За ней появилось еще две девушки в кимоно, которые повторили то же, составив на стол напитки и какие-то блюда. Затем они пропали и появились вновь, принося небольшие чаны с чем-то горячим. И так повторилось раз за разом, пока стол не оказался уставленным снедью. 

Сидеть было удобно, мягко, да и опущенные под стол ноги упирались во что-то мягкое.

Кабинет был залит светом, идущим из огромного окна, за которым виднелся какой-то небоскреб и красивая панорама города. Я толкнул в бок Вячеслава, показав кивком в сторону окна. Тот вытянул шею и принялся тоже рассматривать город…

- Ширшов-сан, - оторвал нас от созерцания городской панорамы Ивасаки. – Это господин Танака Акира! - сидевший перед нами древний старик с высохшим лицом поклонился нам, а мы поклонились в ответ ему. - Танака-сан семьдесят лет назад был метеорологом во Владивостоке и с теплом вспоминает то время!

Мы с Ширшовым склонили вновь головы, старик сделал то же.

- Танака-сан, - обратился к старику Ивасаки, - что Вам больше всего запомнилось тогда в России?

Старик посмотрел долгим взглядом на него и вдруг что-то сказал с натянутой улыбкой, остальные японцы тут же засмеялись.

Ивасаки повернулся к нам с Вячеславом.

- Танака-сан ответил, что больше всего ему запомнились тогда ваши женщины!

Дождавшись окончания его перевода, старик выкрикнул вдруг что-то, и все опять захохотали.

- Говорит, очень красивые! – не переставал смеяться и Ивасаки.

- А еще что понравилось? – засмеялся в свою очередь я.

Ивасаки повернулся к высохшему деду и перевел ему мой вопрос, после чего, услышав ответ, зашелся смехом.

- Он ничего больше не видел! Только женщин! До сих пор не может забыть!

Стол дружно покатился со смеху, а старик-метеоролог сидел с важным выражением лица, радуясь такой реакции на его шутку.

Ивасаки и Такахаси принялись разливать всем саке, а разлив, подняли стопки.

- Кампай! - прозвучало со всех сторон.

- Кампай! - поддержали их и мы с Вячеславом.

Выпив, все принялись за еду.

- Господин Ватанабэ Катсу, кстати, тоже несколько лет работал тогда в Приморье, - повернулся к еще одному древнему старику Ивасаки. - Преподавал в гимназии биологию. Он тоже знает русский язык!

Старик, на которого он показал, отмахнулся и что-то, смеясь, возразил.

- Знал русский язык! - поправился со смехом Ивасаки. - Сейчас не знает, якобы… Но я в это верю с трудом… Ватанабэ-сан очень умный человек!

Мы поклонились старику, а он - нам.

- Ватанабэ-сан, - обратился к нему Вячеслав, - а отличается японская фауна от приморской? 

Старик посмотрел на него.

- Не очень… Те же рыбы, те же бабочки… 

Сидевший рядом с ним японец что-то добавил, после чего стол опять дружно засмеялся.

- Господин Ито Рокуро, полагает, - представил его Ивасаки, - что у японских бабочек глаза, как и у нас, раскосые…

Биология интересовала меня, а потому я, улыбнувшись, вставил и свой вопрос.

- Ватанабэ-сан, а как бабочки воспринимают нас, людей? Понимают? Или живут так недолго, что не успевают всего понять, узнать?

Японец дружелюбно посмотрел на меня и улыбнулся.

- И мотылек живет целую жизнь, Косенко-сан! А как живет - мы не знаем!

Я замер с занесенными над тарелкой палочками… Как он сказал! Молодец! И мотылек, и любое существо живет целую жизнь… А как живут, не знаем…

Он поклонился мне. И я ответил поклоном.

- А можно еще вопрос, Ито-сан?

Старик склонил голову.

- Что Вас больше всего, как биолога, удивило в вашей жизни?

Старик выслушал перевод Ивасаки с закрытыми глазами, после чего открыл их и посмотрел на меня.

- Меня до сих пор удивляет сама жизнь… - и, дослушав перевод своего ответа, добавил. – Но мы все разные… Один мой знакомый, ботаник, всю жизнь удивляется, как так получается, что растущий из грязи лотос всегда белоснежный и чистый…

Все закивали. А господин Такахаси поизнес.

- Это потому что он не пьет саке! – и поднял стопку. - Кампай!

Старики подняли свои стопки и приложились к ним: пили ли до дна саке они, я так и не понял.

- Саке - это саке… - произнес с улыбкой сидевший на дальнем углу стола японец. - Сначала человек пьет саке, потом саке пьет саке, а в конце саке пьет человека! 

Все дружно засмеялись.

- Нам уже можно его пить! - громче всех засмеялся Ивасаки. - А вот Косенко-сан должен опасаться, как бы оно его, как докладчика не выпило! Ему еще выступать с докладом!

- Не выпьет оно его! - перебил переводчика господин Такахаси и, с улыбкой вздохнув, показал на стол. – Что тут пить?!

Старики опять засмеялись, закивав…





Обед продолжался около часа, после чего мы с Ивасаки и Вячеславом, извинившись, покинули оставшихся в ресторане стариков и поднялись в конференц-зал.

Приглашенный за трибуну, я принялся рассказывать собравшимся о законодательстве, регулировавшем создание и регистрацию в России предприятий с иностранными инвестициями. Задача передо мною стояла легчайшая - надо было пересказать главные положения статей недавно принятого Закона «Об иностранных инвестициях в РСФСР», что я и делал…

Как и во время доклада В.Ширшова в аудитории стояла гробовая тишина - все до одного японцы усердно, не поднимая голов, записывали за мной.

Закончив доклад, я повернулся к Ивасаки. Тот предоставил слушателям возможность задавать вопросы и мне. Первым поднял руку один из сидевших в конце зала молодых людей и спросил о времени, которое требуется для регистрации совместных предприятий в России.

- По этому Закону наше Министерство финансов или иной уполномоченный на то орган должны зарегистрировать Ваше совместное предприятие в течение 21 дня с момента подачи Вами заявления об этом, - ответил я, - или сообщить Вам о причине отказа в регистрации.

Японец поклонился и сел.

Таким же простым был и второй вопрос.

Больше вопросов не было, и Ивасаки объявил перерыв.

Выйдя с ним и Вячеславом из конференц-зала, я удивился.

- Ивасаки-сан, почему мало вопросов? Господину Ширшову по два было после его докладов. Мне тоже лишь два задали…

Ивасаки улыбнулся.

- А у нас, Косенко-сан, система такая же, как была у вас в годы коммунистического режима… Задают столько вопросов, сколько разрешено им организаторами ваших и Ширшова-сан выступлений!

Мы переглянулись с Вячеславом.

- Чего мы отказались тогда от этой системы? – засмеялся я.

- А все в природе должно двигаться, перемешиваться, - ответил со смехом и Ивасаки. – То что было внизу должно подняться вверх, а верхнее опуститься вниз, затем снова перемешаться, как в кипящем котле… Когда-нибудь и вы вернетесь к той - старой своей - системе! Но уже другими… на другом уровне…

Перекурив в специально отведенном для этого месте, мы вернулись в аудиторию, где я еще больше часа выступал перед собравшимися, разъясняя им положения гражданского законодательства, защищавшего иностранные инвестиции.

В конце и этого выступления было задано всего два вопроса.

После них мы попрощались с приглашенными на наши доклады и покинули бизнес-центр.

По пути в отель Ивасаки объявил, что заедет за нами вечером и отвезет в ресторан, где соберется компания его коллег. Подтвердив, что будем готовы к назначенному часу, мы с Вячеславом вышли из машины и, зайдя в отель, поднялись в номера.

Умывшись прохладной водой, чтоб побороть навалившуюся откуда-то сонливость, я прилег на кровать, намереваясь посмотреть японские телепередачи, но раздался стук в дверь.

Вошел В.Ширшова.

- Можно?

- Конечно! – ответил я и, сняв с кресла брошенный туда пиджак, предложил садиться.

Вячеслав сел и, окинув взглядом номер, повернулся ко мне.

- Понял, с кем мы обедали сегодня?!

Я сел в кресло напротив.

- С кем?

Он улыбнулся.

- Один старик работал в 20-м году метеорологом в Приморье… Другой - учителем биологии там же… Оба знали русский язык… Это ж разведка, Толя! Мы обедали со старейшинами их разведки!

- Наверное, - ответил я. – Не пойму только, что тут не понятного?! Думаешь, Такахаси и Ивасаки не оттуда же?! Я вообще считаю, что каждый второй японец, американец, британец, как и все остальные - кадровые разведчики! Ведь мы страну распахнули настежь перед ними - как не воспользоваться?! А наших «иммигрантов» и «бизнесменов» сколько по миру разъехалось! Думаешь, все так ненавидят страну свою, что дали деру?! Думаешь, все до одного прячут капиталы за рубежом?! Я так не думаю… Больше того, знаю, что скоро вообще за бугор "побегут" одиозные личности с миллиардами и будут оттуда поливать грязью всех нас! А на самом деле это будет грандиозной театральной постановкой, задуманной на много лет вперед... Ты смотри, что творится! Их спецслужбист Ивасаки собрал главных спецов аппарата Правительства Японии, скомандовал им: "Прошу садиться!" ("Окаке кудасАй!"), они сели и 3 часа в общей сложности как пятиклассники записывали все до единого слова, хотя это можно было просто записать на пленку и слушать! И только по 2 вопроса после каждой лекции им было разрешено задать! Коммунизм в кубе, блин! Нам такого и не снилось! Везде все под контролем генералов, маленький ты мой Славочка... Я вообще считаю, что есть мир нормальных людей, а есть мир спецслужб, которые опутали сетями друг друга и ведут тихую борьбу, суть которой в одном - кто кого победит...

Он кивнул.

- Так надо все это иметь в виду… почему и пришел к тебе…

Я засмеялся.

- А ты не обращай на это внимания! Живи проще... Чем открытее будем с тобою тут, чем шутливей будем общаться, тем сложнее будет им решать наши с тобой «ребусы»!

Сказав это, я поднял голову и, посмотрев на потолок номера, подмигнул ему.

- Так?! Или не так?!

Потолок напрягся, но промолчал…


                (продолжение следует)