Икона

(Продолжение. Начало см. "Исетская пустынь")

     Жизнь для Далмата ущельем была между двух вечностей, а для Волчёныша, как вспышка молнии между двух чёрных туч. Озарила эта вспышка ущелье мудрого старца. Смысл в существовании появился. Он и так людям служил, но с появлением мальчика радость в его жизнь пришла. Тихая и благодарная радость. Прижился подросток у старика, к сердцу его припал. Солнце стало в келью заглядывать. И Волчёныш полюбил старика. Он, когда в жилище Исетского пустынника попал, долго осматривался, как осторожный волчонок, принюхивался. А потом сел на корточки в уголок – удивлённый. Поразила отрока икона. Та самая икона Успения Божией Матери, что у мудрого старца хранилась. На ней женщина в багряном одеянии изображена была, точь-в-точь, как та, что ему у горячего ключа грезилась.
     И с тех пор ощутилось в руках беспокойство, к малеванию тяга проснулась. Где бы ни был  худенький инок, везде возможность искал – рисовать. Изображал на стене углем, на песке острой палочкой, мыслью в чистом небе образы святые, видения благородные. Образы женские на рисунках вытянутые, чистые, со взглядом пронзительным получались, а рядом или Лось Лесной или Волк Серебристый. Заметил эту особенность у мальчика и Далмат. Помогать ему стал, подсказывать. Сидят, бывало, вдвоём на берегу Исети, и враз увидят - явление чистое из вод выходит – Женщина в Багряном с мечом пылающим! И понимают – Защитница-мать Пресвятая Богородица.
     Много тогда рисунков и на деревянных плашках, и на бревенчатых стенах отрок оставил. Но ещё больше ненаписанных образов в памяти своей хранил. Впечатлительный был – закаты и рассветы речные, виды на просторы Зауральские да Исетские да и лица мужественные, суровые впечатлением своим оберегал от забвения.
    Много списков иконы «Успение Пресвятой Богородицы» сделал Волчёныш. И каждый раз своё что-то добавлял, и становились от этого иконки его сильными, защитными. Разбирали-раскупали их люди, оберегами становились творения лесного сироты.
     Молва мирская, что волна морская – широко разнеслась по окрестным обителям про Старца Далматского да Инока иконописца талантливого.

(Продолжение следует)