По проселочной железной дороге...

По проселочной железной дороге
Ходит пригородный раз в три дня.
Грибников развозит немногих,
Деревенских… Ну и меня.

Два бывалых общих вагона
И заслуженный тепловоз
Громыхают по перегонам.
Старогодные рельсы вкось,

25 км/ч – вся скорость,
Но не жалуется народ.
Обсуждают старухи хворости
И политику. Рыжий кот

Сладострастно мурлычет в сумке,
Спит владелица у окна.
Мужики собрались “по рюмке”,
Только рюмка им не нужна. 

Здесь ленивый треп неконкретный,
И за стенкой сосед бубнит –
Словно легкий дым сигаретный,
Общий говор в вагоне разлит.

Мне пора. Поднимаюсь с лавки.
Хоть и станция далека,
Машинист сбавит ход по заявке –
Здесь так можно еще пока.

         От вагонной многоголосицы –
К наслаждению тишиной!
Поезд вдаль укатил по просеке
И укрылся в крутой кривой.

Вьется к лесу сухая тропинка,
Тает в утреннем солнце туман,
Между сосен блестят паутинки.
Холодок, как карманник в карман,

Залезает за ворот. Согреться
Интенсивной пытаюсь ходьбой.
Днем жара будет – некуда деться,
Мне ж не верится в будущий зной,

Когда с мокрых кустов поливает
Водопадом холодной росы,
И в низину дорожка ныряет.
Тут листвой прошлогодней посыпан

Песок. Тут осока и мята,
Дальше – снова подъем в сосняки
Беломошные. Было когда-то
В той низине теченье реки,

Только очень давно это было,
Так что память вместить не смогла:
Та река и сама позабыла,
Что когда-то она здесь текла.

А осталось – низина, болото…
Где взбегал от реки крутояр
(Кандидат на эффектное фото
Типа “Здесь проживал Кудеяр”),

Там пологий подъем. Только сосны,
Красноствольны, шумливо-легки,
Неизменно стройны, светоносны,
Обитают речные пески.

        Через бор я иду на карьеры,
Где черна торфяная вода,
Где гадюки узорчато-серы,
А обрывистый берег всегда

Ненадежен, грозя обвалиться,
Увлекая в легенду о том,
Как в карьерах теченье таится
И уносит беспечных под комли,
В подболотные тайные реки.

Припекает полуденный зной,
Голубика, по грудь человеку,
Не обобрана. Рядом со мной

Торфянистый пологий пригорок,
Вдоль карьера линейка берез.
На контрасте представился город, –
Далеко, за линией гроз, –

Побегушки в фонарном зареве,
Обязательства, то да сё…
И в багульниковом мареве
Растворяется, тает всё.