Ты руку к Богу протяни

Глеб Светлый

Поэма



Творчество посвящается Богу, а так же
Моей любимой жене Наденьке



Ты руку к Богу протяни.



Часть первая

    Н  Л  О


1


Я как-то шёл на лыжах – уж смеркалось
И солнце в инее прощально улыбалось
Пушистое под лыжами ласкалось
То был хрустальный, небывалый в неге снег…
Я думал так – всё это первозданно
Как мир рождает с чувством сказана «Осанна!..»
Ведь раньше не было, чтоб эта неба манна
Ложилась так, как неба оберег…


Да и вообще - нет старого отныне!
Раз вечно новый запах от полыни…
Невероятный, меж галактик, запах Зины…
Ведь одинаковых осинок просто нет!
Где песня однотонно отзовётся?
Ведь каждый раз она по-разному поётся…
И правы те – кто, как Джоконда улыбнётся
До нас так не любили в пропасть лет.


И каждый шаг он в мир, что небывалый
Пускай в него шагнул ты и усталый
Но всякий гриб - задорный - хоть и малый
Ну, не бывало никогда, где он пророс!!!
Ты видишь мир – который вечно юный
Его немыслимые сказочные струны
В душе твоей рождают звёзды, луны
И в том созвездьи дарит лапу звёздный пёс…


И в юном мире, значит, вечно новы
Твоих коней злачёные подковы!
И посему незыблемы основы
Того, что смерть есть просто сивый бред!
Когда текут и изменяются все реки
Потом течёт Замбези в человеке…
А после глыбой ледяною на парсеки
В сияньи солнца заблистая всех комет!


Клочок Любви - душа, что и не видно
И вот, от этого порою так обидно…
Но от чего ж тогда так жгуче стыдно?
И ладно б только было за себя…
Всю жизнь нам стыдно за других не понарошку
А так, как будто нищим выбил плошку
И вылил у голодного окрошку
Такие ледяные прорубя…


Здесь к эволюции никак не прилепиться
И к выживанью  видов – небылица!
Какой отряд ваще опоросится
Коль будет стыдно, аж до жути, за других…
Но если совесть – разговор, когда с душою
Когда в Любовь, как в омут с головою…
И ты перед  Любовью лишь изгою
Достоин токмо казни – буен, лих…


Тогда всё сходится и совесть и мученья
И в темноте – Любви угольев тленье…
Подай копеечку – подбрось в костёр поленья…
Голодных птичек крупкой покорми…
И вот, смотри – уголья затухали
Почти совсем во мраке не сияли
Но вспыхнув, запылали, затрещали
И выжили и парме и в Перми!




Клочок Любви – душа – без дел – без добрых
Затухнем и завянем во хворобрых
В болезнях бесконечных кои кобры
Которые плюют всегда в глаза.
Чтоб сумасшедшим не брести по жизни вечно
Во мраке ты к костру не будь беспечным
Когда подашь копеечку увечным
Всегда увидишь Божьи образа…




2


Клочок Любви – душа… И где же нежность
И где же только не живёт Её любезность…
То в грёзах пребывает наша звездность…
То словно Ломоносов на печи
Уснул он как-то… Видит, что за диво?!
Да, Беломорие. Волна бежит игриво.
Вот чайка, как всегда кричит плаксиво
Оплакивая храбрые мечи…


Но дело ведь не в этом – остров дале
Что всеми позабытый, как в опале
Лишь птицы перелётные там - крали
И ходют як ясновельможные паны.
На этот остров, в бурю токмо – в ночи
Кого-то в темень жутку приволочит
И среди досок и другой, т-т-т-т-тавой, сволочи
Оставит сдохнуть не взирая на чины.


И там, на эфтом острове Буяне
Сидит его отец, что сгинул ране
И молвит так: « В моей душевной ране
Не схоронил, что ты меня, ети, сынок.
Смотри, как косточки мои в камнях белеют
И пусть они конечно не болеют
Но только чайки надо мной несчастным реют
Не представляешь, как я тута одинок.


Меня б в земельке, на погосте, где пришкерить
Чтоб был в призоре…Чтобы Бог открыл мне двери…
В Него за все мои бездонные потери
Я верить в бездне лет не перестал…
Пускай я силы все на пьянство порастратил
Последние на бабах все утратил.
А было ведь ещё с какой-то стати
Переселялся в адовый портал. 



Но словно надобно упасть до дна, чтоб снова
В тебе затеплилась какая-то обнова…
Воспрять от ужаса из адового крова
Чтоб очи к Богу навсегда поворотить.
Но сил на это, нежный сын, уже, ни грамма
В мощах не остаётся, чтобы в храма
Чтоб ближе к Богу – никогда не ведать срама
Без Боженьки лишь срам один летить.


Хожу по острову людей одних пугая
Воспоминаний хлещет плеть меня тугая
Я не хочу здесь боле жить себя ругая
Хочу лишь к Богу – тихий свет, где и покой.
Зачем придуманы такие истязанья?
Пока есть силы – на пороки упованье…
А как нужны, но их уж нет, в очарованье
Молчит тот колокольчик под дугой».


Тут Ломоносов наш очнулся – мокрый ровно
Как из водицы, будто, вынутый он словно
Как будто бы «бухал» он месяц в Ровно
И в этом ужасе очнулся идиот…
Как будто бы ён смотрит на одёжку
А там всего – мозгов и крови понемножку…
И где он бесам разложил сию кормёжку?
Он и не помнил и не ведал – экий скот…


«Я знаю этот остров, Боже правый… -
Так молвил Ломоносов – хоть не здравый –
Там дуют ветры – привесьма их буйны ндравы
Алмазы волн, вдрызг разбивая об утёс…
На карте смотришь, право, словно точка
Не дай лишь Бог там провести хотя бы ночка…
Хоть я и не был там ни разу без платочка
Не выл и не глотал солёных слёз…»


Он тут же посылает экспедишен
На этот самый, значит, загранишен
Ну, за границу разума конишен
И за границу всех учёных степеней!
И шо ты думаешь?! Нашли отцовый ботик!
Где скалы возвышались в стиле готик!
Нашли и кости, что белели без экзотик
Ты только, нежный брат, не цепеней…






А объясни! Как можно пред Монбланом
Стоять в халатике учёном, значит, драном
Всех доказательств, фактов - не попранном
А сотни раз проверенных! Гранит!
И говорить, что ничего такого нету
Мол, мало ли, мерещится, что в брету?!
Мол, мало ль, психбольных на белом свету
Что баламутят жизнь спокойную  етит?


3


Конечно, много легче, раз не надо
Заботиться о душеньке, как ладо…
Когда плевать на всё – один лишь раз парада!
Да и вообще на всех и вся плевать!
Безбожие – на много ведь спокойней
Придумай лишь теорию постройней
И делай с пенисом чего нибудь убойней
Раз бога нет – чего ж не убивать?!


Но факты вещь упрямая – без шику!
Когда мирраточение по лику…
И исцеленье от мощей народу дику
На эту гору доказательств посмотри!..
И стань скромней, хотя бы, для начала
Канчай хлестать ты троечку удало!
Раз ты дурак – закрой своё хлебало
Раз одноклеточный глаза свои протри!


И посмотри – вокруг одно лишь  чудо…
И никакого тут не надобно талмуда.
Поехал, как-то Михалков от того зуда
Который баснописец, в Слынчев бряг.
И заодно – решил наведаться до кучи
Туда, где Ванга разгоняла неба тучи
И вот, болезни все лечила, что ползучи
Что из людей корёжили коряг.


Ну, весь конечно из себя… В эСэСэСере
Был дикий человек – который в вере
Что молится на гром, как будто звери
Бегут от молний прячась, кто куда.
Так Михалков, чтоб после посмеяться
Пришёл он тоже к Ванге подпитаться
Быть может впечатлениями статься
Чтобы пошла руда на города.



А Ванга говорит: «Сестра родная
Стоит с тобою рядом – много зная.
Она твоя кровиночка земная
И связь, до Бога, у тебя, через неё».
Ей молвит Михалков: «Ты баба дура!
Не надо, чтоб в родне моей профура!
Ни в тему мокрощелок в Байконура!
Иметь сестру, вот это, не моё».


Но всё-таки приехамши аттуда
Пошёл он к тёте выяснить про уда…
Мол, не была ль какая-то приблуда
У папы не было ль чего-нибудь т-т-т-того?!
И выяснил такое, значит, ране
Была у папочки дочурочка от Мане
Как папочка хотел, мол, всё по плане
И это было очень всё ново!


Но в пятилетнем возрасте продуло
Из форточки, в жару, чуть потянуло
И вот, навеки вечные уснула
Его красивая  и старшая сестра…
И очень тут задумался Серёжа
Мол, как же так? Всё мысли его гложа
Ведь это значит…Чо уж там?! Не гоже
Что значит сталь Будёнова востра…


Ведь это значит… Всё напрасно было?..
И разрушение церквей, чтоб лярва выла…
Так значит, кровь, поэтому застыла
От ужаса у жутких палачей?
Когда срубили сук на коем веки
Все жили мы убоги человеки
И бред из ада перекрыл на все парсеки
Зелёных, карих, васильковых нам очей.


Впервые всё сошлось у Михалкова
Коль писять против ветра – вот основа
То значит, будет адовага крова
Раз самый умный оказался из овец!
Коль ежли ты дурнее паравоза
В коммуне остановка после доза
То будет те халупа из навоза
И не винтовка, а бесовский лишь конец.






Когда не рад тому, что есть в родимом крае
Когда ты шлюху только видишь в деве Рае
Когда не рад черёмушкам ты в мае
То кто ж тебе поможет в бездне лет???
Когда уверен, что из всех ты самый умный
А до тебя лишь были быдло неразумны
И от гордыни стал ты попросту безумным
Сие и значит, против ветра делать бед.


Когда описяной овцой падёшь ты в яму
Что было всей страной изыдя с храму
Какую звать тогда ты будешь маму
Сидя на нарах, на «параше» на «козле»?
Когда страна поносом исходила
Кровавым на колымских землях выла
И на дерьмо вся изошла и ад поила
Погрязши в том вселенском смердном зле.


Куда бежать тогда ты будешь с этой жути?
Куда грести в бредовой адской мути?
И тут вот, древними и сказано – по сути
Дороженька всегда везде одна.
Она узка, трудна – ведёт по лесу
Чуть заплутал и сразу тонна весу…
Чуть в сторону и сразу в лапы к бесу
И для битья лишь твоя шкура и годна.


4


Но соверши ты, нежный, добро дело
Кусочек хлеба сунь собачке не умело
И пусть она возьмёт его не смело
И вот, становится дороженька видна…
Иль косточку положь бездомной кошке
И пусть она оближет её трошки
И вот, гляди кось – меньше жрут уж мошки
И зыбь болотная для поступи годна…


А добрых дел, мой милый, не измерить!
Любовь лишь надо ощутить – в неё поверить…
И вот, не надо больше, значит, деньги шкерить
Коль пустишь их на добрые дела!
Помочь больным – и вот, тайга и кочки
Заместо них уж колея – на ней цветочки…
На храм пожертвуй после адской ночки
И чаща, где непроходима – зацвела…



И вот, подобное к подобному и вышло
Куда идёт вожжа, хомут – туда и дышло
И если к Боженьке стараешься чуть слышла
То значит, видишь ты дороженьку к Любви…
Любовь и Бог – Они не разделимы
Кто по дороге – Боженькой хранимы
И добрые поступки в люты зимы
Согреют возле камелька твоей крови…


Бог и Любовь, как крылья для полёта!..
Любить совсем любого даже скота…
Лечить, коль болен, значит, антипота…
Коль крылия подрежешь, не летит.
Одно крыло подрежь – Любви, иль Бога
И где она, родимая дорога???
Тайга т безгранная, где гога и магога
И прочей нечисти, которая смердит.


Леса дремучие – конца им не видати
И днём с огнём там никого и не сыскати.
И будешь вечно страсти там листати
Коль добрые дела не совершишь.
А тех страстей в том лесе бесконечно
И если ты к кикиморе беспечно
Так подойдешь, то будешь изувечно
Заместо помощи получишь только шиш.


Прикинется вона любой красою
В тайгу подальше заманить тебя косою
Чтобы наживку заглотил той бересою
Побольше яду, чтобы заглотил.
И вот, дают – не то, что там пригубить
А так, чтобы не ожил – усугубить!
Но только яду закачали, чтоб погубить
Так сразу радость улетучится в могил.


И, в общем, выхода нам нет, засим, постольку
Гордыни в нас и злости тьма поскольку
И злобствовать на пошленькую польку
Мы не устанем никогда ведь тьма в крови.
Сие условье, значит, здесь существованья
И не помогут никакие тут стенанья.
Родною будет злость всегда и упованье
На то, что всех врагов в болезнях удавить.






Но добрые дела – огонь во мраке
Маяк, который, чтобы видели все паки…
Сей огонёк в окошечке – макаке
Единое спасенье для неё…
И вот, спасётся если пожалеет
  Кого-то у себя в тепле согреет
В коморку приютит, кто всем болеет
И песни совершенно не поёт.


Будь то собака, или кошка, иль скотина
Что даже, где-то называется мужчина
И может эта пьяная былина
Закончится когда-то на тебе…
Быть может и когда-то пить он бросит
Когда поймёт, что ад не переносит…
И всю то ночь чертей в себе он косит
Но это всё уже не главное в избе.


Тут главное, что ангелы во тьмуге
Увидели в той лютой насквозь вьюге
Что не одни у сумасшествия здесь слуги
А кое-где сияют огоньки…
Ты за котёночком подтёр и возгорелся
И огонёк твоей души опять зарделся!
И вот, лютущей вьюгой не замёлся
Не стал, как все обоссаны пеньки…


И значит, видят ангелы и знают
Где ты находишься - тебе и помогают!
И на твоё окошко уповают
Чтоб видеть, где садиться!.. Где причал!..
Через тебя о Боженьке вещают
Через тебя из ада вытаскают
Ты, как блокпост – через тебя спасают
Того, который лишь грехам одним взалкал.


5


Теперь представь, какой ты есть мессия
Через тебя ведь, дорогой, живёт Россия!..
Ты толечки чуть-чуть не будь спесивым
Лишь птичек покорми и эка стать!
И вот, когда умрёшь ты – видно, право
За что тебя тащить – там, где не здраво
Где вся прошедшая – вся жизнь твоя отрава
И нечем на небе тебе совсем блистать.



Но если делал ты одно, хоть, добро дело
То твоё тело, что для Бога уцелело!
И есть за что схватить тебя умело
И ангелам на небо понести…
Ну, сам смотри – костёр горел, а дале
Уголья остаются в тёмной дали
И можно их перенести…(Как не устали
Все наши предки – угольки с собой везти).


Так наш Господь, который обожает
Без каждого из нас жить не желает
И каждого Любовью окружает
Неужто добрые дела не углядит?!
Ведь надо т только, чтоб полешко воссияло
А там пойдёт, займётся всё удало!
Душа, что христианка, только ждала
Чтоб наш больной вдохнул и не смердит!


И вот, задышит и поймёт – извечна радость
Неиссякаемый источник – неба сладость!
Где не стареет ангельская младость
Кому-то, что-то сделать и отдать…
И Бог – Он счастлив потому и поелику
Что никому и никогда не ставит пику
А только Отдаёт любому лику
И потому Его извечна благодать…


И эта тайна есть великая у Бога
Коль отдаёшь, как Он – то Божия дорога
И счастлив яко Бог, когда из лога
Ко всем водичечка твоя и потекла…
Когда ты рыл – искал водицу и однажды
Забил фонтан и тот народ, что дох от жажды
И пили и глотали это каждый
И всех идея ОТДАВАНЬЯ увлекла!


А грешники есть все. Чего там рыться?
И поголовно ото всех и отравиться…
Гадать кто более грешней, как не трезвиться
Тупее не придумать житие.
Ну, все у чёрта, на посылках подвизались
В гордыне, в злости, в осуждении старались!
И преуспели все в том поприще и стались!
А вот, поди ж ты – поделили бытие!






Мол, есть козлы и овцы удивленны
От тех козлов, что кровью упоены
Которые с ножом окровавлены
Больные, то есть люди – те козлы!
А то, что им не повезло лишь  с местом жизни
С родителями пьющими в Отчизне
И  с детства лишь тряслись от пьяной грызни
То всем плевать – на эти все пазлы


С чего кровавый пазл в конце сошёлся.
Им всем плевать, как с ним рок обошёлся
И как в кармане у него тот нож нашёлся
Всем овцам глубоко на то плевать!
И чем вы лучше – если взяли осудили
На радость правде – заболевшего казнили.
Не пожалели, не постигли, не лечили.
Мол, раз козёл, то надобно карать.


Мол, справедливость – ётить – в укоротить!
И тысячу чертей ему в животить!
В геенну бесконечную раз скотить!
Ну, как вам эти овцы – да с клыки?
Дак чем же лучше вы, коль судите, казните
Иль безразличием своим охолоните?
Попробуйте больного излечите
Тогда и будете вы Боги у реки.


6


Текли так мои думы – снег пушистый
Ласкался и хрустел в лучах искристый
И мои мысли были очень чисты
Как окружающий меня хрустальный дым…
Кристальность снега, как-то очищает
Снежинка каждая о Боженьке вещает
Настанет время, льдинка обещает
И льдом очистятся болота – до Надым!..


И вдруг, так вижу, что за диво?! Эко диво!
Там, где у ёлушек свисает, снежна грива
И у сосёнушек сребристого порыва…
Завис тое – к чему привыкли много лет!
Сам НЛО – во всей своей причуде!
Тарелка! Но не спутали, чтоб люди
Чтоб видно, значит было! Не подсуди!
Была там запись НЛО, как всем привет!



Кириллицей, без шуток – на бортяге!
Быть может, чтобы было больше тяги…
Иль знали неразумные салаги
Имеют дело с кем они т-т-т-того!
Иллюминаторы играли и сверкали
Как-будто, что-то буркотало в том бокале
И чувствовалось если б увидали
То сразу б речи бы лишились от сего!


«Бежать!» - здесь было первым помыслом сознанья
От неземного от того очарованья.
Но почему-то сразу вспомнились созданья
Та животина, что скакала наутёк.
Завидев издали бежали носороги
Узремши только НЛО - ай, без дороги!
И антилопы Гну неслися с криком: « Боги!»
И бегемотихи скакали и хорёк!


Представив рядом и себя, что к верху попом
Пытаюсь как-то там, смешно так, по болотам
Наяриваю, пукая галопом…
И как-то даже стало стыдно за других.
Подумал я: «Пусть лучше убивают…
Чего уж…Ладно…Миллионы лет карают
То топят, то огнями выжигают
Там праведный, иль очень даже лих…


Но энлонафты не спешили – поелику
Я начал разворачивать без шику
Так, потихоньку, чтоб не быть, как пивень дику
Я лыжи начал-то свои и повертать…
И тут ударил луч!.. И всё замкнуло
Меня как будто бы насквозь охолонуло!
Подбросило до ёлок и  продуло
И начал я в обратность времени листать…


По тому по лучу, как в небыль втекший
Я был, я чувствовал, как будто бы поблекший…
Тот помысел – меня в себя увлекший
Он был намного выше, чем земной…
Я был тут рад, что не  почувствовал потраву
Которой и без них во мне на славу
Во мне живущая по ведьминому праву
В любом движеньи уж заранее больной.






Но тут, я чувствовал всё было по-другому
По тому лучику, по вечно молодому
Втекал я в мир, что был неведом хому
И был неведом, в общем, никому…
Но был не то, что там, откуда привнесённый
С созвездья Гончих Псов, кря, занесённый…
А был как раз лишь он здесь местный – оный
Что до начала всех времён всегда в дому…


7


Он был основою всего здесь  мирозданья
А я лишь так – из тьмы убогое созданье
Где ведьма ночью привносила лобызанье
И после я хотел лишь убивать.
Их мир он был всегда извечно молод
И ежли Ханты, или Манси мучил голод…
(Ну, вымирали их олени в жуткий холод)
То приходила, тёмна туча – испол-л-л-лать!


Из этой тучи наземь сыпали олени
Как вроде град всем Хантам во спасени…
Летели малые – как, словно бы семени
Но только оземь эдак ткнётся – так олень!
Иль белки сыпали, иль эти росомахи…
Какой, короче, не хватало, значит, птахи
Из тучи той ссыпалось, как ромахи
Как будто бы цветы в ромашкин день…


Вы будете смеяться! Но летели
Они, как копии – уменьшенные звери
Но лишь земли касались свиристели
Так словно бы всегда так и было!
Всегда, как будто бы соловий заливался!
Всегда олень к тебе наивнейший ласкался
И то, что после из него и чум твой стался
Привыкло, как-то к этому село…


И даже после многократного упитья
Сообразили так – в процессе, мол, развитья
Там черепахи ползали етитья…
И после бабочка из гусеницы ж-ж-ж-ж-жах!
Ну, и короче, заселили, разны гады…
И по началу были очень даже рады!
А после – замели, как снегопады
Так тут в анабиозы сразу – трах!



И даже ведь никто и не смеялся
Когда трактат на это сочинялся!
И опираяся на то фашизм и стался!
Ну, так должно мол! Эволюция етить!
Раз черепахи! Значит, это, наше быдло
Чтоб значит никому и не уныдло
Вспороли брюхи всем, втоптавши рыдло
И кровью всех успели напоить!


И ведь никто из знаменитейших учёных
Не догадался, что в условьях хладных оных
Всё замерзает намертво в стозвонных!
И не живет ничто, как не крути.
Не приспособится ни ёлка, ни берёзка
И мамонт шерстью не покроется – наш тёзка…
Всё просто сдохнет безо всяческого лоска
Не выживет ничто, как не верти.


Но если кто-то поколдует – там, где семя…
Древесный спирт запустит, где беремя…
На ДНК подует, значит, в темя
Из тучи мамонтёнков сыпанёт…
Тогда действительно волшебный пазл слепится
И мамонт, эфта, к ёлке пристрастится
И бродить станет в шубе – не стыдиться
Морозо станет весь устойчивый оплот!


И значит, вывод сам собою догоняет
Что коммунизм – одно дерьмо – оно воняет.
А мы есть просто насекомые…Гоняет
Нас ветер куда хочет, как волну.
И ежли дует с НЛО безбожный ветер
Задует так тухлятинкой ни светел…
То мы так сразу, все в гордыне, как царь Петер:
«Колокола на пушки – запальну!»


И лишь когда мы говорим, что кто-то создал
И разумение, нам тварям, кто-то роздал…
И что когда-то, может статься, рано ль - поздно ль
Мы припадём к источнику Любви…
И лишь тогда – мы как-то выглядим умнее
Когда ведём себя попроще и скромнее…
И лишь тогда становимся сильнее
Как стелемся с травою – улови…



8


И вот, как раз в тоём я оказался
Через кого я собственно и стался…
Не там, где всю-то жизнь я лишь блукался
До мыслей доходя, что сам я бог!
Но, правда, в худшем смысле этих пониманий.
Не в творческих у Боженьки лобзаний
Где сам творец и создаешь своих созданий
Как только Рафаэль увидеть мог…


Нет… Вовсе нет… А так, мол, бог и баста.
И наивысшая моя из кастов каста.
И значит надо убивать, как можно часта
Раз бог, то значит должен всех карать.
Раз бога не было – то бесы-то остались!
Вот, где над нами твари посмеялись!
Когда мы, через древню дикость, всё старались
Переступить, чтобы убить родную мать.


И как-то это всё никак не получалось…
А почему, казалось бы, страдалось???
Вед атомы, молекулы – всё малость…
И кто ваще нам не даёт переступить!?
ЭС-эС-эС-эр – он выдал жуть. Но поразилось
Откуда Чекотило к нам явилось?
Да ладно строить из себя, что не трезвилось,
Иль проклинало всех, чтоб скинуть – не родить…


И Чекотило из-за ваших лишь проклятий
Приличнейшие женщины из платий!
Учителя здесь приложилися из знати –
Безбожие – да в самый то «отстой!»
Эт надо ж быдлу – вот, такое рассказати!
Дворяне коим только на небе блистати
К которым через тыщу жизней может стати
Быть может, быдло, доползут до звёздной гати…
Дак вот! Такие ж! Как они! «Бухой» порой!


И вот, гордыней поразив их в само темя
И сапожок-то, эфто, значит, вставив в стремя
Давай чудить быдло по сё то время
Ещё вдобавок – вечно проклято оно.
Живут в России бабушки-бабули
Ай, в каждой-то деревне красатули
Что всем и вся лишь посылают одни пули
Переводя любую молодость в  дерьмо.


Что ими движет? Почему одни проклятья
Они всем посылают без остатья?
И почему вокруг все прокляты? И братья
И в общем все – кто даже просто мимо шёл.
Быть может это зависть к тем, кто юны?
Или обгажены серебряные струны
Их собственной души? Где таинств луны…
И ветер в лунный вечер косы плёл…





Скорее зависть – но, кому ж от того легче?
Когда всех молодцев, да в огненные печи
Что от спиртяги воссияли… И на сече
Народу т столько – уж никак не полегло!
Идут проклятья, ото всех – да понемногу
Ай, ручеёчечки стекаются в Мологу…
А тут чуть-чуть и вот, уже равны Ван Гогу
Такия же таланты в погрябло!


И в лучшем случае «бухать» тут начинаешь
Ну, потому, что сумасшествием страдаешь.
А в худшем всю округу вырезаешь
Ну, потому, что сумасшествие родно…
Оно ведь в каждом – только, сколько в себя вместишь?
Куда разложишь, растолкаешь и поместишь?
Коль чуть послабже и попёрло – не уместишь
И надо, значит, раскидать своё оно!


Дак вот, всё это, сумасшествие - родное
Тое ж я с детсва наблюдал с ножом спиртное.
  Чуток подрос и вот, залётныя в больное
Да, как-то с места сорвались – не стормозишь…
А тут всё было абсолютно по-другому
И даже вечных, жутких мыслей по любому
Из поводов так свойственных малому
Не возникало там, где только мыслей тишь…


9


Я плыл в неведомом, немыслимом пространстве
Алел закат в Божественном убранстве…
И снегири в калине вечных странствий…
Все жили потому, что славно жить!!!
Закат в полнеба – вечная картина
Жил потому, что вдохновляет паладина…
Трава, шуршала ветерку – всегда былина…
Шептала: «Бесконечность  не испить…»



Шептала так – послушай только, нежный:
«Наш мир, который рядом, забережный
В нём нету времени, как будто бы заснежный…
Точней подснежник в вечной красоте…
В нём только будь, кто есть ты – в этом счастье
И проявляй к кому-нибудь участье…
Сие есть «вечный кайф…», как бы причастье
Причастье к Богу в непостижной высоте…


Ну, посмотри – любой зелен листочек
Даёт нам воздух – жизни он источник!
А нету выше счастья, мой милочек,
Кому-то, чтобы, что-нибудь отдать…
Кому-то, что-то сделать, иль построить
Прорыть в песках колодец, что всех поит…
Да ради этого и жить то только стоит
И только так, вся жизнь, и испол-л-л-л-лать!..


Подует ветр – сосна вдали качнётся
И птичечка на ветках встрепенётся
Всё, что-то переносит так и ткётся
Извечно гобелена полотно…»
Там взять хоть волчью стаю, иль гиена
Уж злобствует, да так, у морды пена…
Но если падаль бы не жрали – нощно денно
От эпидемий бы подохло всё скотно.


От эпидемий бы тогда не убежати
И у людей издохли бы все рати
Какой бы ни был ты герой Геракла стати
Но противу чумы – одно дерьмо.
Так – пару раз вдохнул чумы бациллу
И вот, ползёшь, как муха в дрозофилу…
Ни сталь, которой все подковы рвать под силу
А так, у тех, кто жив – одно ярмо.


Но вот, когда сожрут издохших морды
Глядишь скотов – да и людишек, целы орды!
И вот, куда-то там топорщатся до норды!
И вот, куда-то там топорщится оно…
Так благодать на тигра и нисходит
Раз без него, сей номер, не проходит
И потому он по округе, эфта, бродит
Бывает и заглядыват в окно.






Основа в том, что если занят Божьим делом
Кому-то, что-то отдаёшь в сияньи спелом
Пускай, не понимая, в очумелом
В обычном состоянии своём…
То и к тебе Божественно сиянье
То и к тебе нисходит обонянье
И ты от колокольчика посланье
Унюхиваешь счастья вечный дрём…


10


Так люди - словно листья, словно травы
Лишь для искусства созданы и для октавы…
Чтоб лицезреть, когда власы любавы
Так сразу, чтобы Муза на персты…
И ноты, чтобы в вальсе улетали
И быть подобным Богу – без печали…
Ведь мы здесь, словно Боги в пасторали
Когда все наши Музы пречисты!..


Конечно, всё понятно – чо уж, ладно…
Кто даст искусством заниматься здесь повадно?
За все твои усилия наградно
Краюха хлеба – в лучшем случае опять.
Искусством заниматься здесь «ни в тему»
Попробуй разрешить сию проблему…
Далёк кто от искусства - в чернозему
Кому копаться надо значит стать,


Кто ищет лишь в искусстве заработать
Тот на коне! И от себя его не рвотать.
Считает денюжку, как распоследня скотать
И ничего так – всё отлично у него!
Кто чуть потоньше – совесть, где не позволяет
Идти, чего-то добиваться – не пускает…
Ну, так вот, биться за себя не вдохновляет
И отвращает всё, что может от сего…


Тот не понятно, как ваще живёт – не знает…
Ведь, как ни пошло здесь всё то, что окружает
Но нужна денежка – она лишь оживляет!
Ведь без бумажки – ты какашка, человек!
И вот, очередной Великий Гений
Работает здесь грузчиком, без прений
Таская с быдлом близлежащих поселений
Водяру, что заканчивает век.



То быдло, ну сказать сеё здесь нужно!
Которое «водяру глушит» дружно
И кроет матом, что при дамах не натужно
Оно необходимо просто здесь!
Лишь для того, чтобы поэты песню пели
И композиторы, чтоб в рощах зеленели!..
И чтоб певцы, чтоб были свиристели
Их надобно обслуживать и несть.


Чтоб накормить, согреть певца родного
Для того силою здесь надо удального!
Чтоб пел певец и выгонял он мрак из крова
Как всё прекрасное развеет – ад и страх!
Как всё чудесное искусство изгоняет
Всю нечисть, что лютует в родном крае
И стих и музыка на бой всех вдохновляет
И будет адским тварям - только крах.


Для этого всего и нужно быдло
Чтобы певцам здесь было не уныдло
Чтоб согревать, где вьюга в окна выдла
И накормить в той лютой, злой – в дали…
Так было при царе, но после стало
Перемешав сословия удало
Певцы все наши с быдлою копало
Долбало, ЯТЬ, шестую часть земли!


И чтобы выжить – надо было заработать!
Таким же стать, как быдло, значит, ботать!
И так же, как они водяру рвотать
На то нэ мая ни возможностей, ни сил.
И после… Если выживешь конечно!!!
И где-нибудь творить всегда поспешно…
Ну, потому, что если быдло – значит грешно
Писать стихи, когда пора копать могил.


И после революции – так стало.
Придёт творец с работы – весь устало
И смотрит в то, где было раньше сало
И вот, ему совсем не до стихов…
А только бы согреться, да покушать
И снова бесконечно вьюгу слушать
Мечтать среди позёмки  о той суше
Где нету этих  пошленьких оков…






Где просыпаешься и вот, уже за дело
Рождаешь мир неведомый умело
Ведёшь черту – одну, другую смело
И мир волшебный, он вот здесь – уже готов!!! Но сон окутывает лепко и мгновенно
Летит сквозь вьюженьки, творец, твоя вселенна!
Но жизнь с художником она уже не бренна
Корабль срывается – летит он через ров…


Но творчество своё берёт в опале
Пускай возможности все взяли и украли
Но в отпуске внезапно музы пали
На волосы, на брады и усы…
И вот, пошло перо к гумаге у салаги
Над крепостью волшебной выше стяги!
Чтоб видели все гаги и бродяги
Искусство есть – Божественной красы!..


11


И вот, совсем не важно кто-то знает
Что Муза-девица красою вдохновляет…
Весна не представляется, что тает
Но чувствуют – повеяло, идёт!
Искусство ведь молитва и не надо
Кому-то это видеть для парада…
Молитва вещь интимная… Награда
Когда в тебе сияет всё, поёт!


Тако ж искусство – словно бы из плена
Из мрака вырвалась красавица Селена
И вот, на небосклоне осенена,
Загадочна, таинственна, скромна
Святая дева светит всем волшебно
Её касание любой главе целебно
И видно всем, куда идти лечебно…
Где омут и где улица чумна.


Искусство – связь с душой забытой тою
Что освещает нам весь мир ночной порою
И это очень всё интимно на постою
В ублюдоуголовнейшем краю.
Как популяризировать святое?
Кричать на перекрёстках: «Вот вам тое!
Всё сокровенное моей души в «отстое»
Я в вашем рекламировараю!»



Иль денюжку на этом позаначить
Мол, муза вырвалась – знать к денежной удаче!
Уж я её за хвост! Пускай поплачет!
Пока таньгой не напихаю карманы!
Другого как-то и совсем не понимают.
Искусство ради, чтоб искусства… И не чают!
Мол, оплати нам гениальность – всех терзают
Иначе мы на вы – пойдём слоны!


Молитва в тайне – это дело не простое
Оно и есть Великое Святое!
Здесь нету лицемерия в настое
Зачем нам лицемерить без людей?
Такое же искусство – если в тайне
Оно чистейшее, блистательное крайне…
Сие вот здесь, где наш поэт в необычайне…
Искусство ради, чтоб искусства – дождь пролей!


Раз Бога вызвал ты в пустыню – это значит
Что небо, милосердствуя, заплачет
На землю, выжженную, слёзаньки истачит
Водичку Божию впитав всё зацветёт…
Подобное к подобному, мой милый,
Прекрасное к прекрасному - в постылый
В любой ландшафт заброшенный, унылый
И вот, уже весна в цветах идёт.


Искусство – Божеский причал!.. И значит Света
Маяк  появится в пустыне для эстета
И вот, не только для него, а как примета
Что царство Божие, когда-нибудь придёт.
Гармония нам дарит Воскресенье
Не видишь ты откуда Енисенье…
А вот, пришло и получилось осененье
И осветило и потаял вечный лёд!


12


На лучик ангелочки прилетели
Что в той простуженной, промозглейшей метели
И не могли нигде причалить наши Лели
Когда вокруг лишь только деньги и цинизм.
И вдруг Гармония! О Боже, что за диво!
Там, где осинка трепетала лишь игриво
У реченьки тишайшей ивы грива
Купала свои власы в каплях призм…



Стоит деревня – позабытая страною
Все спились, поздыхали под сосною…
Ну, как-то «кайфы» так попёрли той весною
И целым миром  смогли остановить…
И в той деревне... Боже мой, очарованье!
Живёт художник – прелюбезное созданье!..
И вот, наивнейшая живопись… И зданье…
Ну, мёртвого способно умилить!


На зданье кот, что зданья будет боле
Лежит и жмурится в своей кошачьей доле
Сожрал смятану, значит, всю, у бабы Поле
И наслаждается улёжа на боку!..
Ну, это надо видеть!.. У Маруси
Убёгла курица! Она бежит за гуси!
А гусь под юбку заскочил чухонке Дусе
А та визжит, ети – во всём соку!


То птица Гамаюн на древе кыче
Такой вот, у славян, здесь был обычай
И ежли кычет – значит, ангел за добычей
Явился в озанеженном краю…
И вот, идёт и души собирает
На нибушко он всех их отправляет…
И в ком заледенело всё - растает
И всем блаженство вечное в раю!..


Он дует в сонных яблоневой взвесью
Черёмуховой вехой в перелесью…
И человек прощается со спесью
И прочей дребеденью в требухе…
И вот, взлетают вместе с дуновеньем
Туда – куда и птица с опереньем
Не долетает… Долетают только с пеньем
Поэты добираются в стихе…


И вот, такие всё бездонные картины…
То праздник именины у Полины
И на него явилися ундины
Как будто зная – всем Прощение придёт!..
И вот, действительно – вы будете смеяться!
И даже, как Джоконда, улыбаться…
А может, кто-то будет умиляться?!
Но с неба – словно вешень, снизойдёт






Царица Мать Небесная дыханьем
И вся округа станет, вдруг, очарованьем
И каждый лепесток тебе посланьем
Светлейших и немыслимых миров…
Так это чудо снизойдёт нам всем на плечи
И каждый станет весел и беспечен
В душе своей зажжёт он Богу свечи
Что спали мили – оно – летия оков.


Ну, это же так ясно, Россияне 
Чтоб были мы когда-то воссияни
Чтобы на небе мы когда-то осеняны
Ведь сумасшедших надо просто излечить!
А сумасшедшие мы все! Ведь это ясно!
И здесь челом бить Богу – всё напрасно…
Когда в нас яд и за него мы – все так страстно
За яд в себе – мы всех готовы поубить!


И значит здесь не суд – тупой и смрадный
Кто был когда-то, где-то и не ладный:
«Давайте вытащим на свет – акой ты гадный
За все, ети, потравы  припячём».
А очищение отравы всей сначала
Что как-то бесконечно удручала…
И возвращение Божественна начала
Чтоб ты увидел, для начала, кто причём…

Увидел то, что ночью позакралось
В тебя амёбу – да во сне-то засасалость
Да так, что даже семи пядей в лбу, как сталось
Противоречия не смог ты разрешить.
Увидел, что создание ты Божье
А сумасшествия твои из ада рожья
Сие есть привнесённая в подкожья
Отрава, что ничем не усушить.


И для начала это надобно увидеть
Чтобы потом последствия предвидеть…
И без отравы год пожить – т-т-т-т-тавой!.. Не бридить…
Чтоб, как-то адекватно  всё понять…
А после уж спросить: «Ну, как ты, милый?!
И хочешь ли обратно в край унылый?
Где лишь потери и страданья – взгляд остылый
И не разжалобить слезьми и не унять.







Где лишь обломы, «отходняк», одна няпруха
В глаза хихикает беззубая старуха
И есть у ней «поправиться бардуха»
Но дама пиковая – значит, не подаст.
Всего чего ты жаждешь, как безумный
Ты не получишь никогда в свой город чумный.
Чего ты страждешь - бедный не разумный
То трижды проклянёт и в ад продаст».


13


Чтоб в рай попасть - ничто не жаждать надо!
Расслабиться…Берёзка, чтобы лада…
Чтоб просто встать, проснуться, чтоб услада
В окно-то поглядел и лепота…
А с дома выйти – это же приволье!..
Ты посмотри ка в нибушко – раздолье!..
Да кроме ивушки с речушечкой-то болье
Ведь ничего не надо, простота…


Не жаждай много и малое позавалит!..
Своею радостью великою проталит!
Своею малостью гигантов-то умалит
Растает, завлечёт и унесёт…
А там пичушка ли пипинькнет и спасенье!
Ай, капелька на ветке – потрясенье!
Да в лес сходить – душе и Воскресенье
И красота действительно спасёт!


Царица так Небесная дышала
И всю округу Просветляла и Спасала
И все глядели на окрестность и ни мало
Казалось им, что солнышко взошло!!!
И краски кинуло на лево и на право!
И всё цветное небом задышало!..
И капелька росиночки ниспала
На нибушко и в облачке пошла…

 
Такие всё картины у Ванюши
Так звали тово из художников за уши…
И он обычно, эдак, волосы распуши
И педалирует, короче, по дрюнве!
Навстречу ему бабушки-старушки
Которым токмо языком считать полушки
Но прососали с кипяточком, эфта, сушки
И выплывают словно барки на Неве.



Ён значит поздороватся со всеми
Об вечной, об навозной ихней теме
Поворкутает о курях, о той системе
Какая курица куда, когда пошла.
Ну и чего же? Чешет, значит, дале
И от него, как преломление в кристалле
И сходят мысли, что всегда, у всех, в опале
О том, что Божия Любовь к нам снизошла…


14


Как это происходит я не знаю
Но ангелы, в которых уповаю
Ниспосылают этих мыслей целу стаю
На всех художников, поэтов и творцов…
И вот, от них, как словно преломленье
Уже на всех нисходит удивленье!..
Что наше тело и совсем – не только тленье
А замок для души и для скворцов!


Причём никто художника не знает
И вот, никто в него не уповает
Но внутренний ледник его потает
В душе купавкой и ромашкой зацветёт!..
Подобное к подобному – явленье
Чтоб Божье доходило нисхожденье
Видать для перевода в населенье
И от художника и с неба – всё аж прёт!


И те художники – отшельник нежный словно
И каждый день молитвой дышат ровно
Творя искусство Светлое Любовно!
И всем от них нисходит благодать!!!
Как будто деревцо акое в леса чаще
И кто же видел, где его, чтоб солнца чаще?..
Но кислород он обязательно обрящет
Всосёт аж всею грудью испол-л-л-л-лать…


И вот, по клеточкам, сосудикам и венам
Пойдёт та благодать по всем вселеннам!
И даже тот – кто очень удрученнам
Задышит! Опьянеет! Запоёт!
И скажет так: «Вы знаете, меряне…
Мои вы дорогие, Р-р-р-р-россияне
Сегодня я размалахатил спозаране
Свои глазные вежды словно лёд…



И вот, мотрю, ну право! Что за чудо?!
Синица пинькает на ветке! И откуда?!
Ну, а с меня, как будто, эта, десять пуда
Кудай-то испарилось на заре…
И вот, так хорошо, как будто ноне
Я вышел из какого-то полоне
В котором был, да без конца – в кошмарном соне…
И хочется Любить!!! В Любой поре!!!»


Такое действие на всё-то населенье
И происходит от художника явленья
На всех какое-то нисходит осененье
И каждый хочет жить! Любить! Цвести!
Отшельник так ведёт существованье
На красоту природы упованье…
Он молит без конца в том созерцаньи
До всех ту красоту, чтоб донести!..


15


Теперь о знаменитостях немного
Что на концертных, на площадках, в синагога…
Всё это ради, где красивого, чтоб слога…
Ну,  некрасиво всё действительно – поверь.
Когда душевный свой интим и вот, наружу…
От одного от того занедужу…
Тут надо быть бессовестным, чтоб в стужу
Распахивать, чтоб в душу сердца дверь.


Когда готов на всё ты ради славы!
И проползёшь любые ты канавы
И подмешаешь вьюношам потравы
От зависти – снедает, что наскрозь.
То бритовку в пуант кому подбросят
То стёкол накидают, напоносят…
В публичном кто искусстве только косят
Проклятьями друг друга – ядом в кость.


Лезть со своим искусством – ну, бесстыдство…
Пусть это очень даже самобытство
Но лбами прошибать, чтоб зауныдство
Оно не для служителей искусств…
«Для денег» это вовсе уж «отстойно»
Для Муз певца – подавно не достойно.
«Бабло шибать» - там, в шахте, где забойно…
Не там, где ангельских Божественнейших чувств…



В свет выносить, возможно, лишь другому
Чтоб популяризировать истому…
И быть уверенным на Гения парому
Ты только всех людей всегда спасёшь!
При этом надо соответствовать немного
От Света, где спускается дорога…
Быть словно неба лучик – недотрога…
И вот, взлетать над тем, где всё ползёшь!..


16


Но это к нам – ну, никакого отношенья!
Ванюша знать не знал подобные сношенья…
Он улыбался идиотом на решенья
Как облачку на солнышко найтить
Иль ветерок его пушисты пряди
Переплетал волос… И жил в усладе…
Ему тут думалось, что ветер так же Ладе
Подол у юбочки пытался прилепить…


Да разве мона перечислить омовенья
Что радовали Ваню ощущенья…
Тут надобно большое населенье
Пересчитать радулечки его!
Как раздражает всё, что только, значит, может
Когда какая-то страстишка вечно гложет
Но ничего уж не поможет твоей коже
А только в петлю, но ведь это не ново.

Так тоже самое, но только знаком ЯНА!
Везде тебе роскошная поляна…
И отовсюду лишь окутывает прана
И отовсюду Божья благодать…
И вот, сие на всех переходило!
Кого-то Светочем во мраке окропило…
Кого-то в страшном зное напоило
В пустыне Кызылкум – да испол-л-л-лать!


Никто конечно и не думал, что от того
Пришла водица от Ванюши на любого…
Но каждый чувствовал себя, как будто ново
Опосля появления его…
Придёт ли он на почту – сразу радость
Оазис в Каракумах – эка сладость!..
И на старушек нисходила, значит, младость
От тени, как от пальмы – от того…



У молодых такое ощущенье
Происходило от Ванюшина явленья
И по началу и как будто удивленье
Что неужели вот, бывает и сие?!
А после – когда ночью засыпали
Вдруг находили, что всю жизнь, всегда искали…
Ведь на оазис только вечно уповали
А тут сияет и блистает, как колье!


И доползай и пей – угодно сколько
И чувствуй ты себя, как Бога долька!
Раз есть на свете: жизнь, весна, Любовь - поскольку
Постольку, значит, можно дальше жить!
Ну, раз не ты один в пустыне безнадёги
А есть ещё от Света недотроги…
То это как-то охлаждает босы ноги
И по барханам можно далее идтить!


17


И вот, ещё такое озаренье
Всё восхищало, как на морюшке волненье…
Сеё Ванюшино, от Бога, опьяненье
Оно тое ж – совсем не эксклюзив!
Он просто, где-то ползал очень много
По той поганыя и жутькая дорога
И ни по разу Ваня был на чёрта рога
И всасывал смакуя негатив.


А после карма, иль по-русски девка Зойка
Долбала головой, об эта, мойка…
И после бритвы «мойка» на помойка
Тащила, втаптывая словно бы дерьмо.
И ежли ты один раз – это как-то…
Ну, ничего так…Там до следущего акта…
Ну, два, ну три раза – когда без такта
Как на свинью, в тебя, напяливут ярмо.


Плод надо, чтоб созрел – сие основа!
Когда в мильённый раз адовая обнова…
И снова Зойка тащит в ада крова
Подумаешь – ну, гадостно итить…
А молодость есть яд. Ну, плод незрелый.
На Свет и на добро – заледенелый.
Для всех ты лишь отрава – раз неспелый
И тянет токмо гадить и хамить.



И привлекает только яд, когда отрава
Вся твоя юность – ужас для минздрава!
Когда омег и вех твоя мурава…
«Бухло», курение – лишь только, чтобы в ад!
И надобно созреть, и значит время
Чтоб сбросить стопудовое беремя
И к небесам и ногу вставить в стремя!
Чтоб каждой веточке, как родственнику рад…


И надобно созреть и благодатью
Наполнился, чтоб плод особой статью
Чтоб сок целебный витаминов брызжил ратью
И всех излечивал, чтоб, словно родна мать!
Но юный плод без яда невозможен
И ежли ты дитя неосторожен
В себя впитал тех ягодок под кожу
То по закону ада всех карать.


Когда созреешь ты неведомо – незнамо…
Быть может жизней через пять, как будешь дама…
Быть может выпьешь когда водки – реку Кама
Бараны разные бывают – чо уж там…
Но созревание когда-то! Вдохновляет!
Что лёд Антарктики, когда-нибудь потает
И королева Мод цветами усыпает…
И все мучения сольются словно хлам!


Но нам на это говорят: «В Армагеддоне
Который будет завтра, или ноне
Всё будет на космическом законе
Овец на небо, а козлов в извечный ад.
Что всё течёт, меняется на свете
У них сие не очень и в привете.
Раз у садюги ты родился – значит ети
Не знаешь, значит, жалости ты гад.


18


Давайте обо мне – я был, когда-то
Козлом таким хорошим! Бородато!
О теле девичьем я мыслил лишь предвзято
Схватить и изнасиловав забить.
Как я до жизни до такой вот, докатился
Не перескажешь, как до этого допился…
Но, безусловно, где-то ядом я травился
И кто-то долго зашивал в меня ту нить.


 

Из дня да в день мой прудик отравляя
В меня чертей и бесов заселяя
В меня всё гадили помоей в месяц мая
И очень веселяся от сего!
Но я, ни в коей раз не осуждаю
Всю эту ядами питающую стаю.
Болезные ребята не утаю…
Но почему же сничтожать их? От чего?


Я не скажу сейчас, что я овечка…
Но вот, сижу и рядом греет печка…
И между жёнушкой и мной ласкает свечка…
Любовью, счастием глаза её горят…
Над нашею избушкой веют бури
И небо постоянно брови хмурит…
А нам тепло и хорошо и без лазури
На нашем уровне мечтами лишь парят…


Ну, я парил – не знаю, как другие…
Когда мурыжил годики лихие
Я был уверен – не пройдут те дни «бухие»
И я навеки-навсегда одно дерьмо.
Вы ж не поверите, но вывезла кривая!
Кругами эдак шла ворон пугая
Хлястала плеть бесовская, тугая
И я так взбрыкивал несяся в кутерьмо.


И я мечтал, когда-нибудь проснуться
И в волосы Любимой окунуться
И как воздушный шарик, эдак, сдуться
И вот лежать навеки только с ней…
И боле ничего во век не надо
Её чтоб волосы извечно водопада
Меня пила наивнейшая Лада
А я, чтоб пил Её глухих полей…


И вот, мечты мои и сбылися и сталось
О чём мечталось в безразмерную усталость
Чтоб женщина наивная ласкалась
И нам не надо было больше ничего…
Сидеть вот, только так и слушать печку
Трещат дрова - внимая нашему сердечку…
Я говорю и глажу Её щёчку
Она внимает каждому словечку
И это так чудесно и ново…




И здесь не знаю - я овечка, или кто я?..
Но, ясно, что до антипод шибает доля.
И всё меняется, течёт, как словно поле
Есть нива – есть ведьмацкая пустошь.
Перебесился кто, как в юности бывает
Потом на Бога только уповает…
Не налюбуется на Любоньку – не знает
В акую попоньку челомкать словно рожь…


То демоны устамши волочиться
И под себя в «отходняке» всегда мочиться
Желая хоть однажды протрезвиться
И вежды обращают на восток.
Мол, кто-то же сказал такое, право…
Что каждое дерьмо имеет право…
Мол, главное - порыв, чтоб к Богу здраво
И вот, к тебе навстречу жизни ток!..


Ведь все мы грешные, чего уж - поголовно
И замерять по что утоп ты, значит, ровно…
По щиколотку, иль по роги словно овно
(Когда больного просто надобно лечить…)
Сие постыдно и не очень-то достойно…
Порыв – основа!!! Что действительно пристойно!
Кто руку тянет из адилища убойна
Того спаси в жутчайшей той ночи…


Мне повезло и я к Армагеддону
Уж Полюбил Божественну икону…
И жизнь моя далёкая от стону
Обосновалася – в мечте увив гнездо…
А коли не созрел душой бродяга
И у него ещё сильна к «отстою» тяга
Не тянет руку он из жидкости, что брага
И не хватает, чтоб спастися за уздо?..


!5


Ивану повезло, как мне тако же
Кто с ним общался, тот аж чувствовал на коже
В болотной  хмари, как становится погоже
И разрываются метели от того…
Перебродил он словно брага, как настойка
Когда всё эдак смутно, мутно – бойко!
Где зло, а где добро? Везде помойка…
Бурлюкает, кипит кумарево!



Перебродило! Отстоялось в неба сини
И стало видно, где отстой, где пики с вини.
Где гуща и ведьмаки на Перыни
А где кристальный воздух свеж и чист!
И крепость убеждений – малахитом!
И градус мудрости весь лаврами увитом!
И всё это вас делает политом
Засохшего цветочка сморщен лист…


Не то, что он так мудростью и стрелил
Ведь надо соответствовать капели…
А то получится свиристят свиристели
И ежли в бочку лупануть – т-т-т-т-тавой конфуз.
Ну, он и улыбался идиотом
Бродя по разным куликам и по болотам…
Все чой-то плакались, что нету жизни скотам
И непомерно, что тяжёлый жизни груз.


Он как-то улыбался, значит, странно
И говорил: «Ну, посмотрите – панорама…
Пришла весна – в лазурь берёз убрана
Сиреневые ветви пишут вязь…»
Но, правда, сразу замолкал от перебора
От удивлённо на него вперёна взора
И вежды долу опускал, иль на простора
И улыбался на картинки, что раскрась…


Не то, что как-то жаждал он общенья
И вызывать повсюду удивленья.
Он этого бежал! Оцепененья
Не мог людского он переносить.
Но, как-то, то одно, а, то другое…
То было надобно лекарство всеблагое
Спасать жену, что бесконечно дорогое
Из поля боя бесконечно выносить…


То, что-то надо было кушать, как ни пошло
Но только рядом с этим все и дошло…
И только там таптается подошла
Капусту, где зайчатам выдают.
Так пенсиён свой получив и ён топтался
Где хлеб хотя бы значит покупался
И никуда, т-т-т-т-тавой, ни денешься – сношался
Раздаривая творческий уют…






К нему ж бежали только лишь за этим
Чтоб постоять, хотя б немножечко при Свете…
У камелька погреться и билетик
До станции ПРОЩЕНЬЯ  получить…
Где даже если был ты очень болен   Все понимали, что есть раб ты подневолен…
Отравленный детёныш обездолен
Которому осталось лишь почить…


Когда ребёнок вырастал – его не били
А так же, как и пупсика Любили!
Гулюкали, святой водой кропили…
НЕЛЬЗЯ ТАК – то погладить, то втоптать.
Раз двадцать лет прошло, то наш ребёнок
Он превратился, что ли в поросёнок?!
Из ангелочка обернулся он в подонок?..
И все кто с ним играл орут: «Карать!»


СИЕ НЕМЫСЛИМО – такой метаморфоза
Отстреливать больных, чумных с обоза!
Так Гитлер начинал… Облегчил воза
Всех сумасшедших по больницам расстрелял.
И Рерихи и «Грани Агни Йёги»
Глаголят так – мол, разные дороги!
Мол, мусор человеческий убогий
Мы выбросим «Макар, где не гонял!»


20


Возможно ль после этого, мой милый
Держать ребёнка на руках, что попокрылый?!
А вдруг он мусор, этот самый – мохнорылый
И через двадцать лет его казнить?
Кто был Христос? И почему на разделенье
Он меч привнёс нам всем на охрененье?!
Когда от Боженьки одно едино пенье-
Любую ветошь завалящую Любить…


Какому богу молятся кто крайне
Детей всех Божьих поделил в необычайне?
Кто здесь не прикоснулся к Божьей тайне
А проповедовал лишь ярость, месть и кровь?
Во всяком случае, где Бог Любви – оттуда
До них далече, как от камня до талмуда.
За грех любой – убийство, зависть, блуда
Всех в ад – не шевельнумши даже бровь!



Нет. Станция ПРОЩЕНЬЯ не такая
Там принимается детинушка любая
И лечится и лечится родная…
Ну… Потому как… По другому и не жить!
Ведь невозможно на блудницу камнем кинуть
Свои грехи, что НЕТУТИ отринуть!
И первым ангелом вдруг стать! Крылами двинуть!
И вот, уже с поганой мордой воспарить!



Сие немыслимо - от брата отошедши
И вот, себя так взять  и в рай приведши!
Оставив кто главой с ума сошедши
В пустыне без водички подыхать.
Мол, говорил ему же, значит, звал с собою
А он мотает, как безумный, головою
Орёт, мол: «Дайте крови мне удою!
Я не могу без крови, чтоб хахать!»


И если в наших психбольницах это лечат
Там, усыпляют, успокаивают речи…
И как-то затыкают яда течи
С которых лодочка в куморе-то на дно.
То почему вы заявляете, что небо
Не может кроме ада быть целебо?
И ежли есть небесные, где хлеба
То это всё, когда того, в еду годно.


Не надо думать, что добрей нас не бывает!
(И ежли кто-то на земле, когда спасает
То лишь на нас больной и уповает!)
(Сие ж по библии – добрей нас просто нет!)
Тут надо исходить, что мы амёбы
В начальной стадии развития микробы
И значит те – кто выше нашей пробы
Всегда любому тот подарит в рай билет.


21


И только так – на это уповая
И можно жить, надеясь и мечтая
Что там не тот, что ничего и не утая…
А кто Мудрей во много тысяч раз!
И вот, уж Он все раны позалечит…
Ни в коем разе ещё больше не скалечит!
Как там?! «Неуважали?» - и припечит
И однозначно будешь «пидарас».


Нет. Нет. Совсем не так – приблизив душу
Он скажет так: «Тебя я не остужу…
Хрусталики в тебе я не нарушу
А только лишь немного помогу…
И если сильно память убивает
Какой-то грех - который доконает…
То пусть он облачком навеки и растает
Зачем у чёрта быть любимое рагу?..


Другое покажу, что невозможно
Перевалить чрез время осторожно.
Ведь ГРЯЗЬ ВРЕМЁН цепляется безбожно
И невозможно сидя в лодке быть иным.
Чтоб, не измазавшись в гавёненную лодку!
И так сказать: «НКВД мне даст на водку!»
Иль не кричать: «Хайль Гитлер» - на слободку
Когда ты там! В той лодочке! Больным!


Или попробуй в «дедовщине» не быть «дедом»
Когда ты год, как заражён т-т-т-т-тавойным бредом.
Тебя не то, что не поймут там за обедом
Свои же просто напросто забьют.
Коль сумасшествие есть массовое – значит
Тебе в нём девушка-берёзка не заплачет…
И вот, по полной окунёшься и без сдачи
Антеллигенты в волчьей стае завоют!!!


Потом любимое рагу, что есть у чёрта…
Вливают долго сумасшествие, упёрто.
И мухоморную отраву в твои порта
Во сне лишь заливают - по ночам.
Здесь не торопятся – не надо тут спешиши.
Здесь надо в душу, чтоб пролезли эфти мыши
Прогрызли, чтобы дыры – там, где «крыши»
Чтобы ослепнуть твоим Божиим очам…


И начинают так – все люди – так уж люди…
И попа там! И хрен лежит на блюде!
А у тебя вся жизнь в какой-то там простуде
И всё не так, как значит у людей.
У всех там сила, власть и бабы право…
А у тебя мужик, т-т-т-т-тавой - не здраво…
Там, все такие мачо… Ну и слава…
А у тебя либидо е – без лебедей.






Так действует потрава - потихоньку
И выбирает, где ты клюнешь полегоньку…
На, что ты тронешь поплавочек – свою доньку:
На педофила, извращенья, или блуд?
И токмо ты!.. А почему другим всё можно?!
И клюв так! Клюв! Приманку осторожно!
Крюком тут и цепляют твоё рожно
И вытаскают в ад тебя за уд!


На что клюёшь – тут масса вариантов
На воровство ли, чтобы грабить оккупантов
На раздраженье ли на всяких хулигантов…
Да мало ли грехов на что ловить?
Приманочки меняются – гордыня
Твердит одно: «Ты посмотри окрест Добрыня!
Все недоумки! Грешники! Отриня
Всех их – ты станешь светочем етить!»


И только сразу эдак в небо превознёсся
Святым над головами, чуть понёсся!
Так сразу стало можно всё! И всосся
Что можно всех и осуждать и проклинать!
На каждого дебила, или генья
Идёт и соответственное пенье
На супермудрое твоё здесь откровенье
И бес, чтоб соответствовал до ять.


Чуток заметил, что вокруг лишь идиоты…
Тебя ведь окружают токмо скоты!
Так сразу можно всё! Фантазии, как боты
Плывут! Один меняя на другой!
Прыгай в любой – сплошное вожделенье!
Миклуха раз Маклай – ведь упоенье!
Твори, что хочешь – вот, такое охрененье!..
Неполноценных отправляя на убой.


А после память… Тая значит девка Зойка
И хлещет кнутовищем эдак бойка!
И по глазам  и по сусалам словно кройка
Твою всю кожу, разрезая и поря.
И выбирают обязательно здесь время
Чтоб сразу, это значит, точно в темя! 
Десяток лет и сподождут своё беремя
Чтоб накопил ты эфтих ужасов моря!






И двадцать лет на это им не жалко
Но чтоб потом, чтоб  шваберная палка
Уж оторвалась, чтоб в твоём дупле не мало
Чтоб геморрой, чтоб только вырезать!
Чтоб если простатит, то аденома!
И чтобы опухоль злокачественна в хома!
Чтоб только вырезать в тебе миома
И чтобы только подыхать! И чтоб кромсать!


И тут любимое рагу – чтоб вечный ужас
Над головой твоей, как листья кружас!
И токмо тут воспоминания разбужас:
«Эй, вспомни! Экий был ты юморной!
Как с пенисом носился, словно с флагом
И вот, махал там перед девицею стягом!
Летел бегом в тот смрадный грех – совсем ни шагом
Где токмо бред был гениальный – кумарной».


И здесь уже питание у бесов
Когда ты в совести, как в тёмных, жутких лесах…
Воспоминанья жгут, грызут твои телеса
Уже и те, в которых не отстой.
Где даже ты прекраснейшая дева
Но до того уже привыкла только слева…
Ведь дня не проходило, чтоб из зева
Проклятья не летели на убой.


22


Как там сказал Христос: «Всех в ад навечно!
Кто эдак всё грешил и тёр беспечно!»
Сие бальзам – тудой, где лишь увечно…
Такой девиз на транспарантах у чертей!
О чуде, о таком, и не мечтали
Дерьмищем пролетаючи в кристалле!
Что не отмоются в кого они попали
А будут вечно смаковать дерьма горстей.


Жить прошлым невозможно и не нужно
Смакуя, где ползёшь ты занедужно.
Попало и в тебя вот, удосужно…
Но тут же это надо забывать!»
На станции ПРОЩЕНЬЯ, ежли коли
Тебя долбает негатив в открытом поле
Воспоминания о днях твоих в неволе
Метровым снегом, тут же, надо покрывать…



И чтоб, когда оттаяло – цветами
Усыпано всё было вечерами
И их благоухания устами
Все пили, насыщались и цвели…
Мы Богом созданы совсем не для страданья!
Чтоб ветер в губы нам всегда, как лобызанье!
И все, чтоб восхищались на созданье
Которое есть мы на всей земли!


А если кто-то нам другое, что пророчит
Там типа - жизнь борьба! То сам он хочет
Куда-то красться в тёмной, жуткой ночи
И просто-напросто является больным.
И тут уж изгаляется, мол, надо
Чтоб различать, где вонько, а где лада
Познать добро и зло – тогда услада
Когда ты сумасшедше стал шальным.


Сам человек – он создан лишь для счастья!
Когда ты хочешь «крышей» едучить в ненастье
Чтоб различать, где порют, а где ластье
На путь познанья хаоса вставай.
Но знай одно – в жутчайшем том познаньи
Лишь сумасшедшей девы лобызанье
И в том её отравленном дыханьи
В галлюцинации ты только уповай.


А как уж сам ты станешь сумасшедшим
Уж в оправдание своё сюда приведшем
Насочиняешь инь и ян к тебе прибредшим
Мол, человек без паразитов – никуда!
Ну, вот худеет там к примеру! Вот…Худеет…
И ель конечно через иней зеленеет…
И в свете тьма, а в мраке ять белеет…
И очень надо, чтоб заела, кря, среда.


А человек для счастья только создан!
И каждому от счастья ключик роздан!
И никогда и никому совсем не поздно
К двери какой-нибудь тот ключик примостить.
Дверей полно – Господь всё освещает
И всем очарование вещает
С водицею всё в мире очищает!
Любовию всех надобно поить…






К чему твой ключик подойдёт, то и Полюбишь
Хрустальный родничок в себя пригубишь…
И в каждой жизни ты всё больше в жизни Любишь
Трясёшься изумрудностью полей…
Полюбишь ветр – волнующий муравы
Что гладит косы у берёзаньки любавы…
Кто жаждал Полюбить извечно правы
В поклоне говорит  трава-пырей…


23



На станции ПРОЩЕНЬЯ – только это
Иди, ложись туда, где вешень в лето
Чтобы трава тебя объяла словно Лета
Река Забвения – чудесная река…
Послушай, как трава шумит, мой нежный
Увидишь край, который забережный…
Тот мир, что, значит, вечно был подснежный
Пойдёт подснежниками цветень на века…


Забудешь всё, что было просто гадко.
Вино в бутыли льют, чтоб без осадка.
Чтоб плыл корабль – нужна разумная осадка
Чтобы его, родной, не потопить…
Лишь подвиг не забудем наш великий
Когда пошли на землю наши лики…
  На нас направлены все адовые пики
Но нам сказали надобно идтить.


Иначе бросим мы на растерзанье
Кто в бой до нас ушёл в святое зданье…
У них на нас лишь только упованье
Что мы осветим их пещерный, жуткий мрак.
(Когда всё это началось – сие не знамо
Как паразиты влезли в наше Мамо
Из органов Земли создали хлама
И все кто здесь рождался только брак).


И Светлым творчеством и добрыми делами
Чтоб не взирая ни на что Светили сами
И видно было выбираться, где и ртами
Они хватались бы за лучики, лучи
Все те до нас пришёл кто в это место
Шизофрения, где одна на всё окресто
И паранойя заменяет, значит, честность
Дурдом один весь дом уж не ворчи.


И вот, сначала, ну, конечно же, решили
Что вот, до них здесь идиоты только жили
И через бороду хлябали, с лужей пили…
Уж мы им всем покажем надо как!
И даже бедолаги не постигли
Что сумасшествия их здесь уже настигли
И черти с бесы лабиринт уже воздвигли
С которого никак тебе простак.


И мы пришли тако же, значит, знатно!
Сказамши так: «Чтоб было не повадно!»
И всё!!! И далее завязли многократно
Увязли так, что просто не стащить.
Кто прыгал далее козлом и вопияя
Что всех здесь надобно мочить в начале мая!
Кто так сказал – тряся брадой: «Плутая
Кикимору толды не упущить!»


И каждый думал, что он самый гениальный
Хотя глистом полз там, где путь анальный
И был баран, урод, как все банальный
Которым, как до звёзд – так до Любви.
И как мог каждый позабыть, что вот недавно
Он мир хотел переиначить весь исправно!
Мол, хватит в пошлости жить гадко и бесславно
Считая денюжку добытой из крови!


Мол, надо ж быть настолько бездуховным
Что ради денег быть всегда на всё готовным!
И анус свой, или чужой, чтоб, безусловно
Чтоб ради шелеста банкнот, чтоб разорвать.
И как-то это незаметно, значит, это
Переросло всё просто в ненависть эстета
И в раздражения на всё и вся до брета
И боле ничего не поклевать.


И как мы в этом умудрились не взирая
На с-с-с-с-с-сукины проделки из сарая…
Из сумасшедшего из бреда всех карая
Чего-то Светлое ещё и совершить!
Сие есть подвиг величайший, необъятный
Чтоб вопреки всему! Невероятно!
Твердить – пускай порою и невнятно:
«На зло добром – на зло добром одним вершат».






Тогда действительно подобные мы Богу
Когда прощаем в адовом порогу
И выбираем, Светлую дорогу
Всех освещая и спасая и Любя…
Таким был наш Иван – сейчас, который
Жил творчеством из каждой, значит, поры
И через творчество, чрез Божии узоры
Он слился с благодатью голубя…


И тяжко, когда против, значит, ветра
Ты гадишь в цветовые, Божьи спектра…
Губить себя наркотиками в летра
Закачивать техспирт, «бардой ширять…»
Точнее прёт, конечно же, «кайфуха»
Зато потом вонючая старуха
Садиться, и елозит там, где уха
Твоё лицо тревожит клитор ей на ять!


Конечно кто-то там погорячее
Чтоб кровь бежала обожает побойчее!..
Но вот, когда в пустыне ты ничее
И иссыхает твой последний лепесток…
Тогда до каждого доходит, что на кое
Ему так нравится корячиться в «отстое???»
Намного лучше дурой быть, где Балагое
Чем умным, без конца, без края в сток.


Зато уж, как по ветру плыть привольно
Живёшь так тихо…Всем то душенька довольна…
И облака плывут по небу – град престольна
И нибушко синеется в дали…
И вот такие люди в нашей дали
Живут – берёзовые косы, где из жали…
Такие все мы! Здесь! В земном кристалле
Как в нибушке курлычем журавли…





Часть вторая.



Если мало – в ад.



1


Здесь я очнулся, стало даже ясно
Что всё, что было – было не напрасно!
Когда я с флагом шёл искусства… И всечасно
Я думал лишь о Музе – лишь о Ней…
Глядел ли я на воды, где берёзки
И гладил их девичии причёски…
Я только думал, как до всех Любви бороздки
Чтоб воду донесли глухих полей…


От голоса я вздрогнул: «Може буде
Жить в прелести и бредить, как в простуде?
В фантазиях, ну прямо не оскуди
Собака словно бреше по ветру».
Сей голос был, как в бочке – эдак вязок
Я понял, будет дальше не до сказок.
Я долго упивался на салазок
А вот и в гору, в «отходняк», что поутру.


Глазами, так забегав по пространству
Я понял, что хана тут мессианству.
Я листик, здесь – в осеннем, где убранству
Прощальный лес уже не оживёт.
Какая фраза ветров, что здесь дует
Меня сорвёт и унесёт - не поцелует?
А хладом только речку, словно, скует
О землю шмякнет – вмерзнешь, словно в лёд.


А голос продолжал: «В одной гордыне
Погряз уже давно – и вот, доныне.
Ослепнул в прелести и Божее отрине
Действительно, что Свет один несёт.
Эт надо же придумать здесь такое
Что творческая братья всем на тое
Чтоб за собой вести до Бологое
И дальше к Богу от несчастий упасёт.


Ведь надо соответствовать в начале
Без наркоты жить – значит не в печали.
Без игромании, когда ты на причале
Посмел, чтоб за собой кого позвать.
Чтоб не был блудником по всем вселенным
Когда уж с бородою убеленным
Но с вечно напряжённым и не тленным
Рукою так его атаковать.


Из творческого, значится, народу
Ты знаешь одного, чтоб на свободу
Не выпустил, чтоб троечку без броду
Не гнал туда, где омут из чертей?
Ты знаешь одного, чтоб жил без бреда?
Не нюхал, чтоб копытца, значит, следа?
И со свободой во главе вёл всех в изведа
Изведанное место из смертей.






И сам зарифмовамши ель с метелью
От радости пошёл младенца прелью
Что овладел простейшей канителью
Тамару с парой раз зарифмовал!
Из того вывел следущее – значит,
Не все раз могут канитель сию – тем паче
Иной от этих рифм сейчас заплачет
То вывод сделал следущий в астрал -


(Без юмора и мысли даже задней)
Мол, богом стал – другим, чтоб не повадней!
Мол, раз слепил чегой-то там себе отрадней
То значит бог – без руля и ветрил!
Нарисовал какой-то кукле ежли глазы
Призвав к себе источники заразы
Которые тебя да во все лазы
«Имела» хоть ты литрами не пил!


Был сделан резюме, такой – (не смейтесь)
Мол, значит, бог я – волосы развейтесь!
Хоть все святые на земле сией убейтесь
Барану ведь не скажешь, что баран.
И понесло с тех пор – чем дальше, значит, боле
Понос, метеоризм, но на престоле!
Гордыня слепит так в земной юдоле
Что ты не замечаешь, что весь сран.


Погряз в грехах таких, что ужас только
Гордыней раз оправданный поскольку.
Чуток завидел творчества – на дольку
А шуму-то, а крику – на лабаз!
А сам был раб того, что гуманизмом
Назвали те, кто опьянён материлизмом
Ну и, конечно же, заняться онанизмом
Заманывали с детства значит, вас!


Мол, гуманизм и баста Россияне!
Мол, все равны – кто на коне и на баране!
У всех грехов, пусть, под пятою был попране
Но чем, мол, хуже ангелов, ети?!
Чем хуже тот – кто не вылазил из тюряги
Который лишь за нож опосля браги
Кто от убийства, вечно, в одном шаге
Чем хуже мракобеса взаперти?!






Религия есть опиум и значит
Ты мракобес, священник, коль, тем паче!
Гонитель всех свобод - кто там иначе
Ну, мыслит насчёт пениса, хотя б.
Учёные открыли, что дрочиться
Полезно! Только надо наловчиться
На женский образ спермой ополчиться
И весь журнал «Работница» обляп!

 
Мол, гуманизм от яиц до крестьянов!
Забота видишь – от священных хулиганов!
Народ, чтоб лучше жил – сничтожить всех тиранов
Мышонку, значит, надо облегчить!
И вот, пока решаешь судьбы всех народов
Кого уже пора расстреливать удодов
Кому пожить до следущих «приходов»
До смерти смог себя уж задрочить.


2


Тут истина проста – чем больше дрочишь
Тем больше в ад себя к кикиморе морочишь
И думаешь, что нож свой только точишь
А ты для нечисти лишь донор – смердный раб.
И платят тебе падалью в обратно!
Пока ты дрочишь – думаешь, мол, ладно
Соседка, мол, сосёт и многократно
Сосёт, мол, вся деревня значит каб.


И королевишну себе уж представляешь
И даже бедный не подозреваешь
Как падалью себя ты отравляешь
О если б видел ты кто делает минет.
То труповидная и жуткая старуха
Которая из адового брюха
Является дерьмом – одна гнилуха
И от неё ты значит «тащишься» в палет.


И от её отравленных дыханий
К тебе идут все яды от лобзаний
И после тех премерзейших свиданий
Ты понимаешь простатит не простата.
Когда твой уд в адище только тянут
Как будто пуд подвесили в потанут
И спермики твои с тобою канут
Не выплывешь обратно простота.



Когда кикимора на хрене-то повисла
Куда ж ты денешься с своей лихою писла!
Раз было мало! Не хватало, значит! Кисло!
Прямая здесь дорога – только в ад.
Когда не оценил ты тихость леса
Иль шум листочков ластящих береса…
Иль ласковость волны у сосен плеса…
Раз это мизер – ну, тогда в маркиза сад.


Но вот, пока ещё живой ты видишь будто
Тебя ласкает прелюбая дама крут-т-т-то
То Любочка Орлова, то Анюта
Ну, блазнит мухоморовая ночь.
Но вот, уж аденома во простате
И нет уже той бодрости в солдате
Такие боли из адища в супостате
И не проссаться так всё больно – раз сволочь.


Так ты – вот, токмо резко стал ты богом
А вот и аденома за порогом
И кажется, когда бесовским логом,
Что все уж знают, что мерзейший ты дрочун.
И надо бы к врачу тебе, басота,
Не стала, чтоб злокачественной рвота
Но кажется все пальцем тычут: «Вота
Есть у Позора всё же карачун!»


Болезнь мерзейшая и только к ухудшенью
Ведёт здесь терпеливость и к лишенью.
От блуда – не ведёт, что к насыщенью
Позорнейшая адовая смерть.
Вся жизнь становится, в конце концов, позором
Как будто ты среди цветочков – сором…
Позорище есть всё и коридором
В конце, которого лишь адовая дверь».


3


Вот, здесь я листиком осенним оторвался
И полетел я от дерева – заблукался…
И после, когда в землю я вонзался
Почувствовал вмерзает фразы лёд.
Да, нло-нафты били в совесть и с оттяжкой
И плеть летела со свинчаткой, чтобы тяжко
Гордыню, чтоб запрятал ни где пряжка
А только пёрья чуть расправил – чтобы в пот.



А голос продолжал: «Одно спасенье
Отбросишь коли блуд, как лист осенний
И никогда уж на любовниц в воскресенье
Не расплескаешь Божию Любовь.
И никогда уже не будешь ты с удилом
Носиться по округе, значит, с милом
Чтоб пососали, полизали сей стропилом
Как вечную у кроликов морковь.


Морковь ни вечна и сосуд всегда единый
Куда вставлять свой кол, т-т-т-тавой, осинный.
Тут золотая середина – сей былинный
Единый положенье навсегда.
Чуть начал ты обдумывать с бананом
Где лизануть в местечке, что засраном
Так тут уж сладострастье и попранном
Уж под копытом беса вся морда.


Умеренность, когда на тройке гонишь
Не тормозишь, коль – всех с неё уронишь.
Сие основа жизни! И не сронишь
Ты голову – коль будешь тормозить.
Чуть вожжи выпустил и ну хлястать кнутищем
Так сразу ведьма на тебя своим ездищем
И вот, ничто уже не видишь с этим днищем
Лишь только клитор коий надо ей лизить.


А троечка несётся по ухабам
По мужикам блудливым и по бабам
Но бричка хоть и прочная, но слабы
Колёса не снесут сей молотьбы.
Умеренность есть Божия отрада
Когда одна – единая лишь лада
Сосуд, чтоб был единый и награда
Чтоб сбылись в ледниках твои мольбы.


Чуть начал с членом лезть в другое место
Так сразу сладострастие – невеста
И нет конца полуденной сиеста
И что угодно скоро надоест.
И не поможет никакая камасутра
Там, где основа не Любовь – какая пудра?
Ну, не поможет ничего, когда не мудро
Коль ищешь удовольствия – ни крест.






Раз ты не рад тому, что есть – то токмо в ад.
Раз ты не рад влагалищу – ты гад.
Раз чуйственность превысшая услад
Превысила Любовь во много крат.
Раз ищешь ты, т-т-т-тавой, погорячее
То будешь ты, в конце концов, ничее
Поищешь эдак с правого плечее
А нет там ангела – ему поставлен мат.


Умеренность везде, всегда и всюду
Уметь, чтоб радоваться граммам, а не пуду…
И жёнушке, как Божескому чуду
Которая в награду – ни за что!..
Тогда и рай, где б ты не жил, роднуля!
Проснулся эдак в небе т – красотуля!
Плывёт облак по синему - косуля
И вот, не думаешь, поскольку и по что…


Обходишься коль малым – то ж нирвана
И необъятность счастья океана!
Вздохнул чистейший воздух и осанна!!!
Сосновый воздух, в бесконечность, опьянит…
Вот, где ты вечно молодой и вечно пьяный!
Когда в лесу, среди берёзок, конь буланый
И ты средь ёлушек-красавиц первозданный
От кончиков ногтей и до ланит…


О надо ль нищему чего-то опасаться?
За что ему трястись? Что может статься?
Во поле выйдет – ветерок ласкаться
К нему уж начинает, как родной…
Ну, то есть рай уже вот здесь! На этом месте!
Среди ромашек! Лепесточки шепчут вести…
И хочешь лишь одно – себя принести
Кому-то в жертву – здесь вот, под сосной…


4


Но это к тем – ушёл кто из дурмана
И голова уж не заполнена тумана…
Любая страсть незаживаемая рана
Болит и саднит, кровоточит и гниёт.
Ты думаешь Христос – такой вот, грубый
Метафорами сыпал через губы?
Мол, вырви глаз, но оттолкни инкубы…
Мол, аналогии!..Не можно соли в мёд!



А это так! И если долго гадить в душу
Тогда твой мир, духовный, он разрушим.
Сам посуди, когда не видно суши
Какой же остров во спасение тебе?
Кода погряз ты в генитальных сладострастьях
Уже не чувствуешь позора в этих ластьях
Что это мерзко, гадко, когда в пастьях
Что экскременты человеческой губе.


Мол, добрый Бог – спасёт Он всех нас грешных!
Но ты, то сам – где был всю жизнь в приспешных?
Учеником кого ты был всегда в прилежных?
На что всегда и всюду ты торчок?
За что тебя спасать – скажи, отравый?
Ты Богу антипод и вечно правый
И привлекал тебя всегда один лукавый
И грел тебе лишь чёртушка бочок».


Я промерзал, как реченька Тунгуска
До дна, до самого, вмерзала, значит, гузка.
Такие сыпали слова – такого сгустка
Что расхотелось вовсе даже жить.
Всё было в точку – в самую десятку
Все мои яйца, обожал что, били всмятку
Лизать я был готов у каждой пятку
И не подмытую был радый оближить…


Я думал, что так надо – мол, любовь ведь…
Всем женщинам лизать, мол, надо впредь…
Понятия Любовь и блуда сеть
Оборотились словно бы медалька…
Ведь как-то надо было всех жалеть
И одиноких женщин обогреть
Чтоб не стегала одиночества их плеть
Ну, как-то загнанных зверьков – ну, просто жалко…


И тут медалька, эдак, брык перевернулась!
И вроде та же! Состраданье к нам вернулось!..
Но блуд есть блуд и вся забота сдулась
Где нет Любви – не гуманизм – одно авно.
Где умножаешь ты «кайфуху» на простату
Там не Любовь, а так: «Соси у тату».
И женщина нашла бы свою ладу
Одних китайцев и ни счесть и ждут давно…






И не крестьяне волновали тех героев
Гордыня тешила отважных этих воев
Не гуманизм, где через кровь крушить устоев
Одна гордыня революци-пионер.
Что ж ты замахивашься, бедный, на планету
С собою разберись с под глазом мету…
Не знаешь с геморроем, как в клозету
А ведь туда же – мировой, кря, резонер.


Не разобравшися, как сам на свет родился…
И после, когда долго не трезвился
Как жив остался – если даже не молился
Являясь вонью в яме выгребной?
Так вот, не разобравшись даже с этим
Внушать стал быдлу, что не быдло в новом свете!
Мол, чтобы стать героикой в куплете
Для всех живущих взять и стать, как Ной.


Возможно ль быть Великим во вселенной
И подыхать от сифилиса в тленной?
Возможно ли быть гуру осененной
И кружечку с женой не поделить?
Какую правду ты несёшь, когда вчерася
Тебе набила морду баба Тася?
Гордыня так воздействует на Вася
Дуреем до дурдома все етить.


5


«Одно спасти лишь может – отреченье.-
Так голос продолжал в изобличеньи-
Чтоб просочилось Божее леченье
Из психбольницы надо убежать.
Как Бог спасёт, когда ты, как рогака
Когда в одно дерьмо ты лезешь падко?
Тебя из ада вытаскают, что не сладко…
А ты вдругорядь! Там уже! Опять!


Да добрый Бог спасёт, когда ты руку
Хотя бы тянешь для спасения в разлуку…
Чтоб вытащил зачморенную суку
Которой ты являешься в ночи…
Но если даже ты не делаешь движений
Чтобы избавиться от адовых мучений
Когда привык ты адских тех явлений
Всегда, мол, так уж было – не ворчи.



Всегда ты в гневе, словно бешеная сука
Визжал, орал, хрипел, чтоб была мука
Себе и всем – лупила, чтоб базука!
Ну, как-то, типа, было так всегда.
Всегда в гордыне лучшим ты казался
Какою дрянью только не был – восторгался!
Причём чем больше дрянь – тем боле обожался
Собою из отравнага пруда.


Мол, как-то все привыкли, что больные
Есть все и против ада не стальные…
Мол, сумасшедшие, чего уж… Все хмельные
И взятки гладки, значится с больных.
Поверь, что Бог есть чистое, святое…
В Нём нет ни капли скотства на постое…
В Нём нет щепоти гнева - это кое
Священники бравируют под дых…


В Нём нет ни пошлости, ни мерзости, ни грамма
Ни осуждения нет, гадостей и хлама…
(Есть сатану кто сбросит в говен яма
Но это есьм архангел Михаил).
А Бог Он чистая Любовь и в Абсолюте!
И пусть ты сумасшедший в своей сути
Ну, аморальный тип, живущий в жути
В пустыне знойной только Бог тебя поил…


Лишь от Него везде всегда отрада
Лишь от Него и Благодать в низовья ада
Лишь от Него из всяческого гада
Какие-то вновь силы так и прут…
Намного лучшее, что есть в тебе от Света
(Ведь ты не пожалеешь кто отпета…)
Лишь Свет всегда, везде Его примета
И Скромность, словно нежна речка Прут.


Поверив в Свет - здесь надобно стремленье
Чтоб было видно покаянное явленье…
А покаянье – это отреченье
От гадостей, что в жизни совершал.
Ну, то есть, чтобы знать чего ты хочешь
Ты руку протяни с последней мочи
Взмолись: «Спаси и сохрани от вечной порчи…»
И отразит тебя в себе кристалл…






Понятно, что все силы разбазарил
Ты на наркотики, на блуд – живя в «кумаре»
И в том извечном с юности угаре
Ты стал давным-давно уж психбольной.
Но этому лишь можно ужасаться
От прошлой жизни только содрогаться
Что как же, милые, могло, вот так вот, статься
К тому, что мерзко, пошло, гадко – удальной.


И из последних сил ползя оттуда
Шепчи одно: «Достала как паскуда
Моя разнузданность, болезненность от блуда
Потеря сил от наркоты, как вечный бой…»
Читай мольбу Христову: «Отче наш…»
Пускай палач замахиват палаш
Но с Боженькой не страшен ужас ваш
Хоть вурдалак на ухо рядом вой.


Увидишь: «Отче наш…», как помогает
И сила сатаны премного тает
Из твоих уст, когда молитва источает
И ты ни кто-нибудь, а воин есть Христов.
О-о-о-о… «Отче наш…» - сильнейшая молитва
Когда ты чувствуешь, что вот, сникает битва
И горло бесовская режет бритва
Тогда пора включать архангельских постов.


Когда поник твой ангел в этой стуже
Архангел Михаил – младенец дюжий
Там не берись, где брался он за гужи
Сам сатана попробовал – да сник.
За гужи армию великую он тянет
Увидимши её - любой завянет
И армия из нечисти вся канет
Таймур увидел как-то и утик.


Не помогает ежли: «Отче наш…»
Берут пираты всё равно на абордаж…
Ты до себя не допускай никак мандраж
Важна на небе каждая попытка!
Твоё стремление – и это уж отрада…
На небе знают, что слабейшее ты чадо
Что глупый ты пред змием в Божьем сада.
По Достоевскому не будет – слабых в гада!
Коль ежли слаб – не будет в раскардаж.





Ты руку протянул и уж довольно!
Пастух узнает твоё блеянье – мол: «Больно…
Мне больно… В склизкой яме не привольно
Как думала, когда пошла гулять…
Вот, думала деньжат подзаработать
А стала по-английски, как-то ботать
И в горло член суют до самой, значит, рвотать
И руки все мне начали «ширять».


Так весело мне было - всё «ништяк»!
Забился, гдей-то в голове, чернявый стяг…
«Ширнёшься» героином и голяк…
Ничо не надо в этой жизни боле.
С утра «ломает», значится, среда
И надо ли****ри на провода
Иначе в деревнях, т-т-т-тавой, вода
Исчезнет жизнь и счастье на престоле.


Как в ад попала мне не ведомо-не знамо.
Жила всегда, как родненькая мамо…
А тут кака-то дикость из ислама
Шайтан меня имает словно крот.
Чуть не уколешься – и даже не проруха…
Как будто я древнейшая старуха
И вот, меня имеет даже муха
И топчет грудь и гадит токмо в рот.


И что же мне, так бесконечно, Россияне?..
Вот, даже в сказках говорилось: «Спозаране
Был Бог – и вот, детей своих попране
Что причитали о спасеньи – Он спасал.
О да, вот так – овца попала в яму…
Хотела убежать от стадна срама:
«От тех воняет, в этих совести ни грамма…»
И вот, пошла, где гуще травка – целый бал!


Вдруг волки… Что же делать? Боже правый…
Скакнула эдак в сторону! Лукавый
Толкнул её чуть дальше и муравый
Тот склон её в себе не удержал.
И с этого крутого, значит, склона
Она упала в ямищу – в полона
Где глинистый обрыв – он был препона
И ужас на овечку-то напал.






«О где вы мои братия и сёстры?
Пускай вы были не такие, даже пёстры…
Но вот, без вас – клыки у волка остры
И жуть такая – ад – уже вот, здесь».
«Ведь я ж хотела денежек немного
Помочь там матери, сестре из чёрта л-л-л-лога…
Но аморально поступать и жить без Бога
В шизофрению окунает эта спесь.


Но я не думала, что эдак будет страшно
И даже до того вот, не окрашно…
Пока не уколюсь я так неряшна…
И слизняком, среди слизней, ползу в аду.
О Господи, спаси меня, помилуй
Я поняла, что без тебя мне только вилы
Не то, что там здоровья – даже силы
Я не имею – если с миром не в  ладу».


7


И параноидальные всё бреды
И лезут в голову, как будто чёрта следы.
Такие выражения, как: «Беды-
Коль не курить, не пить – зачем же жить?!»
Иль так: «Живём один раз! Это значит
Ну, надо веселиться, значит, паче!
Не пить, коль, не блудить – тогда иначе
Ну, надо лишь печалиться, грустить».


Так, что тут говорить про деву дуру
Которая мечтала, чтоб в профуру!
Она так смотрит на соседку, значит, Нюру
А та, так, ходит в новых сапогах…
Да, бредила, как все – ведь все мы бредим
Наяривав в лаптях на лисапеде.
Порою кажется, что бред с себя отцеди
А бред личину поменял и на ногах.


И потому, когда взмолилась эта дева
«Спаси и сохрани…» - небес напева…
Почувствовала остров в волчьем зева
Средь моря зла и суша снизошла.
И можно стало отдохнуть чуток хотя бы
Пока там новый вал накатит в крабы
И хоть бороться с ним ещё все силы слабы
Но передышку в вечной гребле, вдруг, нашла.



А если каждый день  в бреду молиться
И «Отче наш…» читать – чуть только злиться
И «Отче наш…» - чуть начал ты беситься
Тогда возможно даже на ноги восстать!
И отойти от вечного прибоя
И выйти из бредововава боя
Из сумасшествия, вдруг, выйти – прямо, стоя
Нормальным человеком просто стать.


От наркоты пускай не сможешь излечиться
Иль бросить в закоулках, чтоб дрочиться
Иль гневом, иль гордыней пороситься
Но если каждый день молиться – это плот.
Коль был порыв и не один – сие отрада
Пусть сил твоих и не хватило, значит, слада…
Но ты хотел! Чтоб нечисти бравада
Увяла и затухла в смрадный грот.


Тогда тебе помогут – кто сильнее
Ребята есть всей тьмуги удальнее.
Архангел Михаил – ён зеленее!
Дитя заката всех бредовейших надежд.
И вот, увидишь остров! То ж нирвана…
По-нашему Божественна осанна!
Увидишь, как от Господа и манна
Ну, то есть благодать коснулась вежд…


Где на земле был блуд - здесь видишь древо
И в ветре слышишь Божия напева…
Дубов листва тебя коснулась слева
Ну, это и отрада на века…
Где была злость и ненависть без края
Течёт родник в лучах Любви играя
И кажется тех капель водна стая
Что это ты течёшь - Любви река…


Там, где была промозглая гордыня
Где ты дитё был самый умный – всех отриня
А все вокруг уроды – в сердце стыня…
Лишь ёлушки, берёзки – благодать…
И всё здесь  шепчет на ухо – послушай
Нет в жизни ничего превыше суши
Которую создашь в чухонской глуши
Когда полюбишь всех людей ты – испол-л-л-лать…






Где была зависть, что снедала, как потрава
Там разрослася травушка-мурава…
И было, что здесь созерцать, когда купава
И колыхала эту траву на ветру…
Где была жадность – сосен тронул грёзы
И источилась из стволов смола, как слёзы
И опьянел действительно без прозы…
Как денег всех стихов не сосчитать…


Там, где была печаль – цветочков стая
Махала лепестками улетая
В Любви они не увядали и блистая
Росою припадали все к руке…
Ничто там не болело в этом крае
Ничто не старилось, как вешень вишень в мае…
Тоска сюда не долетала источая
И не ползла слеза здесь по щеке.


Где наркота косила, как «испанка»
Всех молодых травила спозаранка
И отправляла в ад «барда и ханка»
И в том удушье – кислород! Озон пошёл!
Вся мухомория вдруг канула… Рукою
Ты повела красавица Окою…
Ты была более чем женщина… Рекою
Плыла туда, что на земле и не нашёл…


Ты была, Женская, Божественная прана
Что размягчала, успокаивала рана
Ласкала, обезболивала «жбана»
У хулигана, у бандита, маньяка…
И наркоман, когда главой в Её коленях
Искал спасения из ада в привиденьях
Он находил его! И ночью на оленях
На острова несла его рука…


И эта радость никогда уж не снедалась
На острове Любовь не испарялась
Раз ты Созрел – то счастьем озарялось
Здесь каждое мгновенье на века!
Насильно в рай никак уж не загонишь.
Здесь надобно созреть…Чего ты стонешь?
На Бога уповать и не утонешь
Подхватит и тебя – Любви река…






8


Созреть… Стремиться к чистому, Святому…
От пошлостей, чтоб было гнусно Хому
От гадостей, чтоб было мерзко злому
Чтоб совесть волком грызла – на убой.
Созреть – сие быть радым проявленьям
Любым! Практически всем жизненным явленьям…
(Ну, кроме сатаны увеселенья)
Быть радым холоду…И вот, когда, где зной…


Быть радым дождику и вот, когда метели…
Когда и солнце нежит море ели…
Во всех есть  проявленьях жизни мели
Что к острову Любви ведут… Зимой
Когда искрится солнце – там, где иней
И ты в восторге от Божественнейших линий
И знаешь в этой красоте никак не сгинешь
А вот, придешь домой ночной порой


Там, где окошечко чуть светит в жутком мраке
И брешут в звёзды околевшие собаки
Тебя там ждут всегда, везде и паки
И это счастье необъятное в груди…
Где зной – река ждёт…В дождь сухая крыша
Там ждёт Любимая, как сеном ею дышишь…
И пахнет васильками – тише… Тише…
Ромашек запах в волосах её найди…


Встал рано – это значится с зарёю
Ты умиляешься всей утренней порою
И пробуждаяся с цветами под сосною
Вдыхаешь аромат лучей зари…
Встал поздно, значит, будет ночью сказка
И вдохновение придёт, как будто ласка…
Пиши! Твори! Дерзай! И на салазка
Лети с Любимою с горы – мороз дари!..


Такая радость - плода сердца созреванье…
Когда в возвышенное только упованье…
Строительство небеснейшего зданья
На острове, чтоб было навсегда…
Поверь, что Бог тончайшее явленье
И чистота, что недостать от поселенья…
Лишь иногда и наступает озаренье
И Любишь всё…И каждого следа…»



Здесь начал я оттаивать немного
Коль ждёт нас впереди Любви дорога
То рано, или поздно – недотрога
Акой бы ни был ты, но воспаришь!
И точно! Тельце – ведь оно не для мучений!
Ведь хочется духовных воспарений!
Чтобы тебя Любили! И без прений
Чтоб ждали там, где ели и где тишь…


9


«Но это всё не для тебя! Ведь с малолетства
Ты подвизался лишь в гордыне, как в наследства.
И в блудодейственных желаньях – словно средства
Другого не было, что злобу утолить.-
Так голос продолжал… О Боже нежный,
Действительно, когда ж я был прилежный?!
Всю жизнь валил в конец я неизбежный
Где жуть и мрак, и зенки позалить.-


Или покрыть кого.- Мне вторил голос.-
Причём, как извращенец, чтобы фолос
Лизали и кусали эфтот колосс
Который ростом лишь с мизинец только был.
Ну, всё позор, что только можно было!
Размеры все и сила у дебила.
Ну, может была, когда мать тебя носила
Но лишь родился и погас от Бога пыл.


Зато гордыня…Вот, потешился, где малый!
В превознесении себя не был усталый!
Причём – чем ниже падал эфтот чалый
Тем выше ты себя превозносил.
Смотрел вокруг и видел только хари!
Синюшных, золотушных, как в «кумаре»…
И эти твари и скоты из самой стари
В сём скотстве жили, размножались… И парил!..


(А те ребята с детства подвизались
В борьбе с грехами и страстями расстарались
И были воины Христа и лишь сражались
С той мерзостью – в себя, что запустил…)
И кайфовал!.. Один на всю вселенну
Ты был один такой, на свете, озаренный!
Один такой! Ну, самый вдохновленный
И пенис на заборе смастерил!



А злоба с завистью – сильнее кто и выше?
Да это, аж, до съезда нашей крыши!
Как это кто-то лучше может – слышишь
Меня, который на заборе рисовал?!
(А золотушные ребята всё постились
И в вечеру на небо умилились
Когда глядели на закат – превозносились!
Ведь  не возможно – так – глядеть на Божий бал).


В тебя фантазии долбали, как-то слева
Чтоб на коленях, чтоб сосала, нежна дева
И чтоб лизала пенис королева
А ты, чтоб выше возрастал в своих глазах!
(А те ребята и не думали жениться
Они не забывали лишь молиться…
И вот, за ними нива колосится
И райские сады вокруг в слезах…)


А ты примерзкое, убогое созданье
Всю жизнь ты только гадил в Божье зданье
И вот, за всё, за это, в назиданье
Ещё и хочешь ты в Эдем, потом попасть!?»
Я заюлил – обратно в лёд вмерзая
Ну, не хотелось, чтоб вдругорядь, в те сарая
Где паутина, мрак и нету рая
А нежно тело, отовсюду, ждёт лишь пасть.


«Быть может, всё-таки, остаток жизни буду
Я каяться? И не молиться уду…
И верить только Божескому чуду
Что Бог меня, когда-нибудь спасёт…
И вот, молиться буду нощно, денно
И: «Отче наш…» читать на всю вселенна…
Пот три раза и кланяться согбенно…
Быть может Боже с тех крысёт и унесёт?»


Молчание мне было лишь ответом.
Не согреванье, озаренье Божьим Светом
Не распускание цветочков тёплым летом
А я всё боле в королеве Мод вмерзал.
«Тебя бы никогда мы не простили-
Раздался голос и сейчас они басили-
А за гордыню бы червём тебя морили
Кем был ты и отбросы пожирал.






Когда ты думал, что возносишься обильно
Тогда ты падал в низ – в говно! Преочень сильно.
Когда ж  ты одевался, значит, стильно
Измазывался просто ты дерьмом.
И только ты завидовал кому-то
Так, отнимал всё у себя в тоё - в болуто!
Берёзки и рябинки… Словно смута
Мутила всё. Стиралося на слом.


Ты злобою стирал поля и реки.
Цветочки местью убивал на все парсеки.
Дрочением травил Любимой веки
Чтоб не раскрылись никогда уж над тобой.
И что осталось у тебя? Послушай дурень!
Уборная, в которой ты обкурень?
И вот, сидишь от ужаса зажмурень
Не признаёшь, что сам виной, что на убой.


10


Мы б в твою сторону плевать не стали даже
Смотреть туда, где стыд и страм и много гаже.
И потому мы низвергаем тебя в раже!
Мы просто боги, а не Бог в любой поре…
Христос сказал: «Пускай придёт последний
И с разуменьем даже будет самый бедный.
Пускай долбал об колокол лоб медный
Но протянул он руку в «куморе»…


Запричитал: «Спаси мя и помилуй
Не могут более держать те тонны жилы…
Упал туда, где только край постылый
Где вонь и смрад, и жуть и в полоне.
Не можу более терпеть огонь я адский
Там, где пустырь, фонарь от ветра гадский
Визжит, скрипит… И совесть… Презлорадски
Жжёт изнутри… И жжёт меня извне…»


И вот, ребята пусть с утренья подвизались
И лбом об пол крушили, так старались
Рабами обзываючись пытались
Задобрить Бога, чтобы как-то угодить…
И пусть царю, они молились, а не Богу
И фараонову туфлю лобзали в ногу…
Но в стаде скотском и возможно ль, чтобы в логу
Любови запах, чтобы уловить?!



А ты в полуночь рухнул, словно с дуба
Открымши ротик демона-инкуба
И причитаешь с адового сруба
Ручонки тянешь, мол: «Спаси и сохрани…».
И что ты думаешь? И этих Боже примет
(Которые рабы) и их приимет…
Быть может Бог, когда-нибудь и снимет
Он пелену с их глаз, как в полони…


И вот, любую адскую скотину
Которая сничтожила картину
Что путь травила богатырю-исполину
Которым был он сам, когда-то там…
Приимет и её! А как иначе?!
Коль просится домой, когда - тем паче…
Родное ж дитяко в «кумаре», что от чачи…
И как не пустишь, не излечишь сей Бедлам?


Другое дело, коль упорствует детина
Ну, вот, не хочет без мучений паладина!
«Пусть будет адская и жуткая былина
Зато потом уж на ягнятах «оторвусь».
Пусть крючьями всё тело разрывают
  Пусть пальцы в лёд, от совести, вмерзают
И черти пусть в аду меня терзают!
Но после… Кровушки, я вашей-то, упьюсь!..» 


Ну, это, как блюёшь, по пьяни, жутко
Страдаешь двое, трое даже сутка
Но чуть от попы отлегло, хоть на минутка!
И вот, уже по новой страждешь пить.
За ту минуту отупенья, охрененья
Готов отдать любые ощущенья!
И счастие жены, детей - в селенья…
Меняешь на блевотину итить.


Свобода дадена нам Богом, чтобы знали
Мы не рабы! Качаясь на причале
Плыви, куда ты хочешь, в том кристалле
Пени волну – акую только хошь.
Пойдёшь Смородиной рекою – жди болута
Там, где кикиморы ты будешь лишь паскута…
Пойдёшь облаком трав – о Боже…Тута
Тебя лишь ждут! И ты всегда хорош…






Но знай, в любом и смраднейшем паденьи
На Бога пребывай ты в упоеньи.
Ты ж руку протяни и в ощущеньи
Почувствуешь, что ангела рука
Тебя коснулась словно бы отрада
И чрез неё пойдёт тебе услада…
Тебе Любовь всегда, поверь мне, рада…
Её бескрайние и вечны берега…»»


11


Здесь я почувствовал, как выпал в снег пушистый
Вокруг меня был лес – еловый, мшистый.
Закат всё так же серебрился – нежный, чистый
И не было в закате никого.
Ни НЛО, ни неба откровенья
Ни ангелов на нибушке, ни пенья…
Лишь облак – херувимов поселенья
Величественно плыли от того…


Я шёл домой, я возвращался поелику
Я в лес ходил для возвращенья – не для шику…
Когда с мороза и тепло коснётся лику
Что может быть чудеснее сего?..
Что может быть чудеснее, мой милый,
Когда тебя ещё и ждут в вечор унылый
И пусть того хоть будет день постылый
Но если ждут – то всё уж ничего!


Меня там ждали… Почему?.. За что мне это?
Не перестану спрашивать про лето.
За что мне выдан, в полном мраке, лучик света
И вот, сейчас светил во мгле передо мной?..
Я был, как-то казали НЛО-навты
Пропившим Родину и землю космонавты.
Казав: «Поехали!» - И ух ты – значит – ах ты!
И вот, запил одеколон, т-т-т-т-тавой, водой.


Пропил я всё! Жену, детей и воздух!
Чертям я не давал ни капли роздых
У их от мэнэ лишь морщины и борозды…
А я пропил работу. В общем всё!
Пропил я совесть, значит, честь – довольно лихо!
В моей халупе было жутко так и тихо.
Валялся кореш – собутыльник нежный Миха
И я не помнил, кто зарезал поросё…



Какая совесть, милай? Коль за кружку
Я был готов убить любимую подружку!
И за бутылку «замочить» церковну служку
Не представляло мне больших ваще трудов.
Каких-то там моральных, чтоб мучений
Как у Раскольникова мыслей, там, течений…
Без водки – это было огорчений
То было, значит, адовых оков.


Без водки начиналась, эфта, «ломка»
Приходил чёрт, садился, кря, на кромка
И говорил, что мне нужна давно соломка
Поджечь, чтоб пионерский мой костёр.
«Послушай гад – гуторил он - Паслушай
Ты за бутылку мне продал, давно уж, душу.
Чего же не несёшь ты свою тушу
Мне для мучений, где мой ножичек востёр?»


И было жутко – так, что словесами
Не передать, как дыбом с волосами.
Торчком стояли волосы – да сами
От ужаса, от ада, что вот здесь.
А чёрт сопел и хмурился: «Басота,
Ты думаешь избегнуть моей рвота?
Ведь ты моё питание, сволота,
Моя катлета – ужас твой, болесь.


Поверив в то, что ты здесь самый умный
Ты стал моей забавою, безумный.
Ты чебурек всего лишь! Город чумный.
И мне отрада сумасшествие твоё.
Я жру твои страдания, болезный!
Твой дикий страх – мне только в кайф, уродец слезный!
Мне только смех, как ковыряешь скрупулезный
Великий ум – сося удилище моё!


А после уж внушить не сложно было
Раз лучше всех ты, здесь, свиное рыло!
То пить умеешь так, что для дебила
Сей подвиг никогда не совершить!
Мол, можешь пить, когда считаешь нужным!!!
Никак другие – спортом занедужным
Которые страдают безпробужным!
Ведь ты такой, что можешь мир вершить!






Мы миллиарды лет здесь уд свой дрочим
И делаем со всеми то, что хочем!
А ты решил здесь поиграть, где город Сочи?
И позабавиться, где наш бесовский уд?
Когда ты спился, значится, уродец,
То сам не понял из чего смастырил гробец.
Всё как-то расслаблялся там… С морозец!
Иль праздники, какие – целый пруд!


И вот, из ада уж не можешь без поллитра.
И мальчики кровавые в макитра.
Играешь ты по нашим лишь пюпитра
Амёба одноклеточная, грязь.
Как крыса на педальку лапкой давит
По проводочкам удовольствием мозг травит
Пока не сдохнет в сладострастии – буравит
Так ты – такая ж точно крыса – мразь.


И нет тебе из ада, чтоб спасенья.
И никогда не будет Воскресенья.
Геенна огненная будет поселенье
Где я тебя с вилами-та дождусь».
Я был не то, что робкого десятка
И пил назло всему, чтоб стало гадко.
Но как  почувствовал, что мозги мои – хатка
Где испражнялись все! А я лишь в ём трясусь…


В мозгу мелькали рыла, морды, хари
Являлись по одному и по паре
Я чувствовал в том адовом кумаре
Ещё немного…Я с ума свихнусь.
Не выдержат нервические клетки
Все пили ужас из меня – бесовы детки
Им было мало – это ж твари, а не тетки
Я чувствовал – сейчас опоросюсь…


12


Так нервы натянулись – словно струны
А чёрт наяривал колки – мне в попу луны
И с каждою секундою безумным
Я становился…И сошёл уже с ума…
И я не вылез никогда б из психбольницы.
Но вдруг, внезапно для себя, я стал креститься
По католически отмахивал в ресницы
Хоть не крещённый и не верящий – чума…



И причитать стал, как последняя овечка
Я блеял так: «Спаси моё сердечко
О Боженька…Осталось недолечко…
И крыша моя сильно потекла…
О Господи, спаси мя и помилуй
Меня цепляют за бесовские, здесь, вилы
И лезут вурдалаки из могилы
Кикимора за днище увлекла…»


Да, да! Вот так, тянул я свою руку
И лез из гадов к Свету на поруку
Я знал – не вынесу я боле эту муку…
И причитал…И причитал…И причитал…
Вдруг отлегло всё…Словно вал отхлынул…
Я даже так малёхонько остынул…
Из ада меня просто кто-то вынул.
И значит не спроста я так взалкал…


Смотрю Христос – глаза, как колыбели
Как гуленьки они мне песню пели
Качали детоньку весенние капели
И было так покойно в небеси…
«Дитя ты малое – глаза мне говорили
И синевой небес меня поили-
Без Бога только ад в тебя травили
И по головке торкают беси.


А с Богом только рай – везде и всюду
Ты научись лишь наблюдать листву повсюду…
К траве лишь относись, как к Божью чуду
И вот, пойдёт к тебе, от Бога, благодать…
Зарядит дождь и сыро так и смуро
Ты только не смотри на землю хмуро…
У камелька всегда литература
Согреет, ждёт, торопится отдать…


Он грёзы – дождь… Внимаешь, как по крыше
Иль по окну стучит неловко – слышишь?
Иль под зонтом, когда дождём ты дышишь…
Как здесь художником, поэтом ли не стать!?
А в лужах капли булькают кругами
Смотри и вдохновляйся берегами…
Иди дорогою забытыми лугами
В леса – которых позабыта так же стать…






Иль полетит снежок…О Боже правый
Мир очищается – Божественный, купавый!
Болоты замерзают и не здравый
Туманный воздух Мухомории не пить.
Пусть хлопья снега дом твой заметают
В тепле с тобой мечта твоя оттает…
Ты чуешь, над тобой она витает?
Всё, что ты видишь – взять и Полюбить…


И здесь не перечислить это диво
Что можно Полюбить и жить красиво!
Проснулся так, а солнышко игриво
Уж хочет обнимать, светить, согреть!
Ты сел, ты дышишь…Божество внимаешь…
Живёшь! На счастье только уповаешь!
Здоровый и живой! И ощущаешь Как заполняясь благодатью - хочешь петь!»


13


Так говорил Христос, а я всё боле
Летел во сне в Божественное поле
Христос был впереди, а на престоле
Снежинка, с нею капелька дождя…
«Вот вышел ты на улицу, послушай!
Снежок хрустит, и хруст ласкает уши…
Вдыхай морозный воздух и распуши
Твою шубейку иней – погодя…


Ты ощути всю радость мирозданья…
Что ты единое, со всем вокруг, созданье!
Неси берёзе неги лобызанье
Целуй всё то, что видишь на пути!..
Сугробы, или травы, или чащи!
Целуй всё это и как можно чаще!
Во всём есть благодать! И много краше
Предполагаешь если ты пока идти…


Нет счастья больше – прогуляться, чтоб по лесу…
Заставь себя пойти в неё – в принцессу…
Ты подними за штаники повесу
Превозмогая слабость потащи…
И вот, сначала ничего и не заметишь
Идёшь и настроением не светишь…
Дорога, как дорога – ни приветит
Берёзаньки лишь тощие, кущи…



Вот ельничек обнял тебя в прохладе…
Сосновый бор и сосен водопады…
И вдруг очарование у Лады
Нахлынет – приливная, как волна!
И непонятно почему ты начинаешь
Смеяться, ржать! Как солнца луч играешь!
И чувствуешь – с берёзки каждой таешь…
И жизнь твоя и грудь твоя полна


Каким-то счастьем и совсем не объяснимым!..
И в этой неге – Боженькой хранимым…
И вот, со всеми вместе неделимым
Берёзовым листочком зеленым…
То благодать, что на тебя, Она нисходит
И счастье каждой веточкою родит
Она тебя из Мухомории уводит
Та Благодать и делает хмельным…


Хоть каждый день ходи и не устанешь!
От опьянения, от этого, не канешь.
Заходишь в лес и вот, заранее уж знаешь
Сейчас и Благодать и снизойдёт.
И нет отходняка, похмелья, рвоты
Никто тебя не травит здесь! Чего ты…
  Всё, что от Бога – всё бесплатно! Ни на йоты
Из зазеркалия, что кто-то там придёт.


За Божью благодать – ни грамма злата
Лишь к Боженьке придти – такая плата.
И вот, вокруг тебя, как царская палата
Из облаков и рек, лесов, цветов…
Но не рисованных и счастье натурально!
И вот, совсем, как от вина - не фигурально:
«Дадим быдлу повеселиться и анально
Он будет после нам оплачивать веков.


Дадим на грамм ему отравного веселья
Чтоб заглотил он мухоморовага зелья!
За то уж после нам с бредового похмелья
За тыщу лет он не оплатит этот грамм.
Иль в ярости дадим повеселиться
Иль в ревности, чтоб властью смог упиться…
Но после…Ваши грёбанные лица
Лишь у параши будут втаптываться в хлам.






И не оплатишь никогда ты эти граммы
Чуть – чуть ты выполни лишь нашински программы
Лишь позавидуй – у соседской, эта, дамы
Капуста де поболе разрослась…
И всё! Соседке рак – за всё за это…
Тебе же в ад необычайного палета.
Ведь ты убил! Хоть знал на то запрета.
И вот, навечно та капуста в ад врослась!»


О-о-о-о…Здесь совсем не так, мой мальчик нежный…
Лишь не гордись, что ты, как все – дурак прилежный.
Сомнамбула у геньев – неизбежный…
Скромнее будь…Скромней…Ещё скромней.
Старайся не завидовать, не злиться.
На миражи попробуй не дрочиться.
Травой дурман – легко так, взять, упиться
А после не найти тебя дурней.


Развязывать на этом надо свете
Задолжности кармические в лете.
Потом не развязать, когда в палете
Ты в ад уж за шалавой полетел.
Коль здесь ты не отверг в неё дроченье
Тебя в аду она возьмёт на попеченье.
Но здесь твоё невинно увлеченье
Любой здесь  образ принимало, что хотел.


В аду же всё совсем, совсем иначе
И чем красивей представлял ты «соску» в даче
Тем отвратительнее дрянь в аду – тем паче
Которая пожрёт тебя чрез уд.
За грамм здесь блудна, значит, наслажденья
Дрочения в мечты, превожделенья
Они ответят тонной тухлотленья
За хрен тебя в адище прикуют.


В гордыне ты, болезный, подвизался?
Себе очарованием казался?
Ну, лучше вот, других – так взял и стался!
Ну, как-то так – всю прелесть, вдруг, постиг!
Тем паче будешь втоптанным в адище
Возможно и при жизни это днище
Но будет долго вытираться сапожище
О Твой, такой весь творческий, о лик.






Униженным до крайниих пределов
Ты будешь за гордыню раз Неспелов.
За те полёты, что от чёрта в Околелов
Расплачиваться надо за подсказ…
Что не отверг, а так вот, взял- упился
И беса слушая уж больно веселился
И голову подняв, переродился
И стал великим Геньем без прикрас.


14


А Бог лишь ждёт, когда устанешь в холод
Бродить ты по сугробам – перец молод.
Замёрзнешь и почувствуешь, что голод
Что без Любви уже не можешь выносить.
И постучишься, в вечном мраке, ты в избушку
Заиндевелую пустите греться тушку
Запричитаешь - ненадолго только чушку…
И будешь бесконечно так просить…


Там, за спиною жуть и волчья стужа
И падает снежок в кровищу – кружа
И скоро за тобой замёрзнет лужа
А впереди лишь Свет, тепло, Любовь…
Там ждёт Она – приятнейшая дама
Что принимает и любого даже хлама…
Любви в ней, как воды, что в речке Кама
Согреет и спасёт и вновь…И вновь…


Любовь не требует награды, что ты…Право…
Ты только не долбай её лукаво.
Цени, что есть! Попробуй мыслить здраво!
Ну, постарайся, недотёпа, сохрани…
А то ж по мелочам тепло транжирим.
Не дали мяса – и вот, эту даму пилим.
Мол, это ж надо! Это ж мы не пересилим
Вкуснятины не дали нам вани.


А раньше каше рад был, как с морозу
Припёрся ты с адового обозу
Таща в себе из Арктик тонны возу
И корочке, ведь, хлеба – рад ты был.
А тут уж гнев попёр, мол, как же эта!
Мол, где моя любимая катлета!
И уд мой не привык, чтоб без минета…
Глядишь и снова волченька завыл.



Вот так - по мелочам, по мелочишкам
Тепло Любви мы разбазариваем слишком
Глядишь, изба и выстыла…Плечишком
Как будто кто-то взял и дверь сломал.
И вновь ни дамы, ни тепла, ни корки хлеба
Из скромности раз выросла потреба.
Не хватит никогда тебе погреба
Не хватит погребов – раз уж взалкал.


Скромнее и скромнее и скромнее.
В любых желаниях, порывах – зеленее…
Не надо опыта в краях, где нас сильнее
Где  только дай слабинку и кранты.
Где только возжелай и нету края.
Где жаждешь – никогда не будет рая.
Где очень хочешь – только волчья стая.
Где мало – не помогут и зонты.


Где: «Не довольно». – В ад одна дорога.
Где нету: «Стоп». – Завянешь недотрога.
Там, где: «Охота…» – Чёрта только рога
И ненасытимость и жажда навсегда.
Но будь скромней в желаньях и заметишь
Как каждый листик будет радовать на свете
И каждая травиночка в привете
Пребудет кланяться, ища Любви следа…


Пребудь скромней и будь доволен женой!
Струни лихих коней вожжой не тленной
Обуздывай страстей по всей вселенной
И счастье обязательно придёт!
И радый будешь голосочку-ручеёчку
Что серебрится, истекает на чаёчку
И радый будешь просто кипяточку
Что жёнушка из рук своих нальёт.


Не жаждай много и тогда жена-красава…
И станет вдруг лебёдушкой Любава…
И станут радовать любые жесты - право
Как женственность ложится на персты…
Не жаждай много и тогда твой муж по праву 
Пребудет самым умным – всем на славу!
И будет самым добрым! Коль отраву
Не будешь требовать с него даров версты».






15


Вот так тащил Христос и так спасал
Когда в смердейшей яме я взалкал…
И после лишь в Иисуса уповал
Единый Светоч и единое Спасенье…
Поверив во Вселенскую Любовь, поверив во Вселенское Прощенье
И что разлито это всюду и везде – с тех пор не покидало ощущенье!
И с той поры всё более паренья
Я чувствовал, вселяясь в Енисенье…


Я шёл в поля, в леса и эту радость
Не передать, когда опять вселялась младость…
В той тишине меня баюкала усладость
Как будто в люльке я взлетал на небеси…
Меня укачивали волны из тумана
Соткана из берези, сосен – прана…
Дороги русские качали неустанна
Через поля, пролески и леси…


Любой ли прудик, озеречко, или речка
Меня, как шарик поднимала к небу свечка!
И я летел кудай-то, где сердечко
Не бьётся, а листвою шелестит…
Где нега и томление под кожей
Где как в реке всё отражение возможно…
Во мне, как в речке отражается не ложно
И я река - без миражей и без бесит…


Я утопал, что раньше и не видел
Где проползал и всё, что есть обидел.
Что мне до васильков – коль брагу цидил?
Что мне до колокольчиков - в крови?
А ноне ж я тонул в ромашках дали
Не обижал купавки, что так ждали…
Вдыхал их аромат и в этой шали
Куда-то плыл в доисторической нови…


И нету выше радости, чтоб было
Когда увидел ты всё то, где раньше стыло.
Где незабудочки-цветочки – их посыла
Твоей душе, как дождик в жуткий зной.
И вот, возможно ли в пустыне притомиться
Хоть каждый день с небеси, дождик будет литься?!
Окрестность будет оживать и колоситься
И станет новою, зелёною страной!



Где была жуть, мираж и бред кобылы
Галлюцинации мочой тебя поилы
И в этом ужасе глаза твои остылы
И каждый выдох уносил лишь влаги сны…
Там все барханы и пески зазеленели
Семяна полетели, как метели
И птицы на ветвях уж песни пели
И вот дыши всей грудью у весны!..


Но если снова обратиться, чтоб поболе
Брать и рубить и кайфовать в открытом поле
То ад начнётся снова поневоле
И риченьки отравны потекут.
Захочешь коли снова, чтобы много
Ну, было кайфов, там, от гога и магога
То залезай в промежность, недотрога,
И вот, надрачивай – буди отравный пруд.


Бери стакан, чтоб преумножить, в корне, радость!
Губи леса, чтоб увеличивать богадость.
Завидуй ядом там, где бьётся младость
И море злобы, где немного хорошо.
И вот, глядишь – сначала, значит, степи
Пойдут туда, где были благолепи.
Пожары закуют живое в цепи
И засухи добьют живых ишо.


А уж, когда ты возгордишься – в самом, в этом!
В канализации, как станешь ты эстетом!
И вот, смакуешь сумасшествие валетом
Приходит тема, что мол, всех ты стал умней!
И из чего сие проистекает?
Из-за презрения ко всем наверно лает.
Раз ненавидишь всех – то значит, отделяет
Сознание из всех блевотных пней


Тебя! Что ты стоишь в дерьмовой жиже
И не такой, как все! И значится в Париже!
Найдёшь коль дуру, что ещё тебя оближет
Ну, тут Наполеон ты и Тесей!
Чем больше ты уходишь от Любови
Тем больше инди-видуален в жуткой нови
Чем более презренья к чуждой брови
Над быдлом больше возвышаешься ты сей.






16


И тут уже опять в душе пустыня
Чем больше Божьего, ты значится, отриня
Тем более песка в себя низриня
И вот, одни галлюцинации идут.
Подкатыват одна из них - графиня
Такая индивидуальная…Отриня
Всё, что возможно!.. Мол, она же не рабыня!
Она есьм флаг свободы! В глюках – тут…


И говорит вот так: «Послушай, малый, право
Кто против рабства, холуёв – тем только браво!
Кто, как орёл летает над минздрава
И кровью рад упиться всем на зло!
Кто сам есть бог – тому и вечна слава!
Кто Стенька Разин, Пугачёв – тому Любава!
Всё быдло лишь поёт о них. Красава!
Они лишь на конях! И всем в хайло!


Да. Мы живём мгновеньем. И отрада…
Пусть после попадаем в водопада.
Но это наше есть мгновенье! И услада
В котором ты свободен словно бог!
Да – после ад. Но наша жизнь мгновенье!
И будем ждать другого опьяненья!
Вся наша жизнь мгновенье отравленья
А после снова лишь мученья валят с ног.


Дерзай мечту! Лижи мою промежность.
Ведь ты же хочешь одного, как неизбежность
Чтоб ссала я в лицо - в твою прилежность
Лишь только против бога, чтоб идти».
И вот такие на барханах всё виденья
И ужас от существ, что сами тленье
И очень жутко с ними рядом нахожденье
Но вожделения такие – не уйти.


Приходит Вавилонская блудница
И говорит такое: «Небылица
Что ты не хочешь унижать другие лица.
И что не хочешь унижаться, чтобы сам.
У нас дозволено есть всё! Мы дозволяем!
Всё то о чём всегда, в ночи, мечтаем…
Содом есть в каждом и за это почитаем!
Мы в каждом – самашедший из Бедлам.



За эти наслаждения (чего там)
Расплачиваться надо всем  по счётам.
И проползти по самым дальним гротам
Чтоб полностью всю жуть в себя вобрать.
Зато потом уж снова оторвёмся
Когда мы кайфом на вселенную взорвёмся!
Яйцом алмазным навсегда тогда снесёмся!
Нам нужно только много! Только рать!


Нам нужно только море! Океаны!
Чтоб героином заколоться в неустанны!
И всех насиловать раз все вокруг бараны
И всех людишек только резать и душить!»
И нет конца, сей страсти вожделенья
Лишь аппетиты возрастают и бесенья.
И только хочется ещё, ещё паденья!
И смерть вторую побыстрее совершить.


Ведь это не возможно бесконечно
Травить себя – при этом жить беспечно
Мочиться мимо унитаза быстротечно
И чтоб от вони не издохнуть никогда.
Пилить все сучья под собою и не сгинуть.
Спаливши дом свой, чтобы не остынуть.
Не сдохнуть от мороза – не застынуть
Коль от избушки не осталось и следа.


Ведь наркоман не остановит дозу яда
Ему всё больше кайфа надо, чтоб каскада
Чтоб загасили разум, как громада
Чтоб отключиться – больше доза здесь нужна.
И потому – раз ты не рад явленьям малым
До смерти так и будешь просто шалым
И ненасытимым в желаньях не усталым
И вся-то будет жизнь тебе вражна.


Когда ты жаден и тебе всё время мало
Вот это ад и есть тебе в мордало!
Но бесконечно так нельзя, чтоб исцеляло
Чтоб благодатью возрождался ты всегда…
В конце концов, последнее паденье
Тебя добьёт навеки - до коренья
В мирах совсем других, где омерзенье
И будет смерть вторая в города.






17


И потому затормози и будет ладо!
Беги, лечись - куда бы ни было из ада!
Прильни к кресту Христа – Целуй Плеяда
Созвездьем звёзд всех разом озарись!
И пусть не будет нежным излеченье
Когда осветится всё Божье оскверненье…
Когда во мрак пещер и озаренье
Придёт! Осветит! И ослепит! Удивись!


Но нет других дорог – поверь мне, милый!
Верней дорог полно, но в край остылый.
И поначалу так ничо – несут кобылы
И гонишь так на бричке – хорошо.
В одной руке бокал вина, в другой девица
Красавушка, стройна и молодица
И все тебе так, преклоняются…Косица
Так оплетает потихоньку ремешком.


Вдруг тройка стала… «Эй ямщик, ты чо дурила?!
Смотри кудой несёт тебя кобыла!»
В ответ же тихо… И ямщик такой чудила
Куда-то сгинул во тайгу и во леси…
И вот, кричать!.. В ответ же только эхо…
Мороз такой, что, в общем, не до смеха.
Хотел уж сам стегнуть кнутом малеха
Но власы перевили, як беси.


И вот, уже красавица шальная
Гляди кось, на головку-то, больная!
Впилась в тебя клыками т - удальная
И пьёт с тебя кровищу в той ночи.
И вот, не так, как от потери даже крови
Как от инфекции – слетела, что на слове
В другое измерение – на брови
Ты полетел, как от багульника ключи.


И нет дорог оттуда и не видно…
Лишь есть надежда (никому, чтоб не обидно)
Что за карание больных пребудет стыдно
И Боженька, когда-нибудь сойдёт
И каже так: «Болезные ребята
О вас я думал ранее предвзято…
Но вы же малые и глупые котята
И поумней кто - вас конечно унесёт.



И вот, какая там свобода, эта, воли???
Когда вы брошены младенцами во поле!!!
И в той примерзкой, в жуткой очень доле
Выращивали вас, как сорняки.
И всё, что плохо – вы впитали, как кайфуха!
Чтоб уважали – надо сразу, значит, в уха!
Будь хитрым, злобным, гадким и непруха
Придёт к другим, где эти «синяки».


Какая там свобода воли, милый,
Когда один закон природы – бей кто хилый!
Дерись за самку – в день, что хмурый и унылый
Тогда со спермой может даже повезёт.
Вы вырастали лишь в семье с алкоголизмом.
Являлись нам, как нации с фашизмом.
И всё, что плохо и зовётся лишь садизмом
Впитали - надо ржать - раз не свезёт.


Кого из вас винить, что вырастали
Вы в этой самой, вот, отраве, что в бокале.
И ангельским вы ротиком впитали
У Мухомории все яды-миражи.
Вас можно лишь жалеть, что с малолетства
Не показали вам от бед другого средства
Как только усугубить все наследства
И падать только в жуть заместо ржи.


Вас можно лишь лечить и очень нежно
За ад, что пережили неизбежно
За то, что вы не ведали прилежно…
Лечение Любовью это как…
За это всем вам домик, что у речки
Чтоб ты сидел с Любимою у печки
И слушал треск поленьев…В небе свечки
Чтоб зажигали ангелы…Вот так…


И чем ты более вдыхал Любимой запах
Тем больше отлетали беса лапы
И бред, и сумасшествие арапа
Всё как-то сразу при Любимой забывал…
Всё улетало в мрак безумной ночи
И с каждым вдохом всё светлее были очи…
Всё мерзкое, что ядом душу точит
Всё забывалось, как нигде и не бывал…


               


Такое лишь лечение приемлю
И каждому страдальцу здесь я внемлю
Любовию я каждого объемлю
И вылечу, когда пора придёт.
И чтоб пожил здесь – ну, какое-то хоть время.
Чтоб год в Любви!.. И адово беремя
Чтоб не тянуло бедолагу – ногу в стремя
И вновь туда – в страдания! Где прёт!


И через год ужо спросить: «Ну, как ты, дита?
Не хочешь больше вдохновения пиита!
Не хочешь, чтоб с душой природы слита
Была всегда в Любви твоя душа?!»
Тогда свобода воли – это ясно
Когда сто раз, предупредив тебя напрасно
А ты рогаткою вдругорядь, где ненастно
Мол, только лишь кровища хороша».


18


А то ведь сделали из Бога – эко диво
Одно лишь пугало – и очень некрасиво.
Мол, мы дадим котёнку, что игриво
Так носится за лучиком чуть свет
Кусочек хлеба и кусочичек колбаски!
И вот, когда он подойдёт так, без опаски
От мира ожидая только ласки
И вот, колбасочку, конечно, схватит в лет!


То тут же он получит по хребтине
Удар убийственный – не выжил, чтоб в помине!
И будут бить за колбасу его отныне
Уже до бесконечности – дитя.
И в этом все религии! Вот в этом!
Раз ты дитя и головёшечка с приветом
То нет тебе прощения!!! Кастетом
Твои желанья выбьют молотя!


Да ладно б только здесь! Но бесконечно
Всё это будет выбивание навечно.
Гореть в аду котятам безупречно
За их такую жажду к колбасе!
И порешив на том, святые умилились!
Мол, мы то все спасёмся, раз молились!
Ведь выбрали мы хлеб и не бесились!
И будем жить так хорошо – всегда в красе.



Я где-то слышал – Бог такой, каким создали
Его мы сами – в душеньке кристалле…
И с нами вместе развиваясь в зимнем бале
Бог, именно такой – какой ты сам.
Мой Бог – Он лишь Любовь и только лечит.
И чем ты более грешней – тем больше свечи
Он ставит там, где мрак пещер увечит
Тебя лишь  жутью, ужасом и в хлам.


Мой Бог – Он лишь дорогу освещает
Всех встречных, поперечных Он спасает!
Такого нет – о чём лишь чёрт мечтает
Котят ему навечно подарить.
Нет. Всё со всеми и всегда и всюду ясно.
Он видит, как болезнь вползла в ненастно
И вот, метался в той болезни ты напрасно
Ведь яды знают, где и как тебя травить.


И как ты дальше жил и выл в барханы
Тебе же солью только сыпали на раны
Все предавали, продавали в неустанны
За то, что ты отрава, как они.
Судить за бред тебя? Но, как же это можно…
Возможно, лишь леченье осторожно
От всех твоих болезней, где безбожно
Ты пребывал в бредовой полони…


И вот, Господь и лечит беспрестанно
На каждого сошла, чтоб неба манна
И вот совсем не важно, что «Осанна»
Тобой не пелась Богу никогда.
Ему совсем не нужна благодарность
Спасает от страданий Он, как данность…
Но ты и сам не будь, как бесприданность
Ну, делай встречные движенья иногда!


Коль будешь прятаться в отрубах наркотухи
То, как тебя тащить отто за ухи?
Коль ты не «просыхаешь» и в «мокрухе»
Щитаешь удаль молодецкая – ети.
Иль ты маньяк и греют жуть-мечтанья
Как красоту лишь растерзать. И упованья   
Чтоб кончить, удушив её в лобзанье…
Не перечислить сумасшествий на пути.






Но ты представь – сегодня можешь сдохнуть!
Ну, тромб там оторвётся и не мохнуть.
И сразу в ад – не пыхнуть, где не охнуть
В своём бреду завязнуть – вмёрзнув в лёд.
И всё! Какой ты был – тако и видишь!
Где нет раскаянья – в бреду лишь только бридишь.
Где нет на Бога упованья – ад не сцидишь.
Где нет молитвы – всё, что видишь – только врёт.


О нежный, ты беги читать молитву!
Ты отложи опаснейшую бритву
С которой ты на девочек, как в битву…
Читай быстрее, милый, «Отче наш…»
Лишь только ручка к хрену потянулась
Ну, то есть  адовая тварь в тебе проснулась
(В младенце, что совсем не обманулась)
И вот, с помоею опять на абордаж…


Так сразу «Отче наш…»! Поверь мне, малый,
Пока по новой, не в отходах член усталый.
Пока ты снова не в отбросах раз удалый
И все болезни урологии грядут.
Но «Отче наш…» И нечисть вся исходит
И вот, помои из тебя она выводит.
Молитва и кикимора не водит
Тебя, за этот самый, в адский пруд.


19


Молитва: «Отче наш…» и помогает
И абстиненция уходит – исчезает.
И «ломка» блуда у тебя и пропадает
И наркотическая «ломка» сгинет в лаз.
И главное – на Бога упованье
И рученьки к Нему тянуть в страданье.
Раскаянье в содеянном – и зданье
В той ледянной тайге, где без прикрас


Избушечка стоит так – преубога…
Но тёплая и месяц свесил рога…
Окошечко светит и недотрога
Откроет в жуткий холод лишь тебе…
Входи, но знай вперёд, душа-потрава,
Будь рад всему, в чём ждёт тебя Любава…
Она, быть может, очень толстая - красава
И с усиками может на губе…



И может быть с одышкой ожиренья
Её вся жизнь совсем и не успенье
А лишь одни болезни и явленье
Что кто-то в эдакую глушь и к ней забрёл…
Ведь раньше забредали лишь зверушки
В которых, знаешь, ушки на макушке
Прознали – лечат, кормят на опушке
И вот, попёрли к этой даме под подол.


И кто ж тут только не был… И олени
Кормиться приходили не из лени
А соли, где добудешь? Вот и в сени
Ломилися рогами в той ночи.
Лечиться ковыляли разны звери
Скреблися лисы лапочками в двери
Долбили дятлы подлечиться без потери
Стонали лоси – в холодрыге не почить.


Всех принимала предебелейшая дама
Она была всем просто речка мама…
И привечала прелюбого даже хлама
И лишь поэтому, в морозе, ты добрёл…
Не дай же Бог ты будешь недоволен
(Когда ты будешь все уже доволен)
Тогда ты просто на головку обездолен
И нет тебе покоя - раз осёл.


Когда наешься, отогреешься и кончишь
И вдруг захочешь, чтобы талия потоньше
И  чтобы звери не скреблися в перепоньше
И чтоб ваще сосали целый день.
И вновь сбежишь на стужу и на холод
И снова будет грызть духовный голод.
Пока не примешь мир таким – болезней соло.
И вот, лишь к Боженьке стремленье голубень…


Что тут желать?! Возможно ли? О Боже…
Когда сей мир не в воле даже Божьей!
А в воле  бесов, что с поганой рожей
И в каждом без конца Любовь сквернят.
Вот, что возможно только – осквернили!
На Бога гнев и ярость нацепили
И так по слову капелюсному убили
И Боженьку в себе, как тех ягнят.






Да в нашем мире – лучик света и довольно!
А ежли распогодилось – привольно!
А коли листья зашуршали, где раздольно
То это ж просто Божья благодать!
А если ты ещё к тому здоров и дышишь
То счастия не знаешь, дурень, слышишь?!
Когда в сём мире и не ходишь – тихо пишешь…
От Музы радостей – никак не сосчитать.


Тут, как-то, вот пока не оглоушит
Не ценишь счастия в свои младые уши
Как шелестит листва, трава – послушай…
Но нет…Сие так мало – раз юнец.
И надо только, чтоб гряухнуло, разверзлось!
Огнём, чтоб опалило, в льдины вмерзлось!
На всю вселенну! На клочки, чтоб всё растерзлость!
Всему, чтоб сразу возрожденье и капец!!!


Лишь только так! Не меньше! Всю спесивость!
И на бредовага коня за его сивость!
И в пух! И в прах! Чтоб разнеслася вся паршивость!
Никак не меньше! И ни меньше, значит, как.
И лишь когда-то через сонмища страданий
От наркоты, болезней и терзаний
К травиночке придёшь очарований
И капелька на ней, как Божий знак…


Ведь в хрупкости Божественное слово…
Но вот, заманивает это лишь больного
Когда растрачены все силы на шального
Что в наркоте и в Мухомории завяз.
И вот, останешься коль жив – увидишь диво!..
Как колоколичек склоняется игриво…
Как василёк лепечет так красиво
Он ждёт полива от твоей Любви сейчас…





Часть третья.


«Отче наш…»


1




Так я пришёл домой… Моя усталость
Пред вечным счастьем была в общем, право, малость
С Тобою встречи!.. Кораблю, когда причалость
В Испанию Колумб в обрат доплыл…
Все членики свои отогревая
Тобою любовался утопая
В той беззащитности, что цветень вишен мая
Пред Арктикою гаснет жизни пыл…


Моя Любовь, Ты беззащитна, как цветочек
Фиалочка домашняя до точек…
И Муза, что летает между строчек
И эхо, прилетевшее с небес…
Как призрачно твоё очарованье
На Боженьку лишь только упованье…
Чуть ветерка из Арктики дыханье
И вот, уже завяли Божьих грёз…


Цветок домашний – милая от Бога
Дебелейшая дама-недотрога
Чуть сквознячок и снова в чёрта лога
И воспаленье лёгких – лепестка…
И потому – ни в магазин за хлеба булкой,
Ни в вечеру порадовать прогулкой
Она себя не может, где так гулко
И что-то в небе отдаёт Любви ростка…


И потому под фонарём идти в аптеку
Иль ночью взять на улице селеку
Немыслимо ничто! Как будто реку
Для милой это надо переплыть…
И вот, где ледяная рябь канала
Всегда лишь я – так ягодицами удала!
И рад до невозможности - устала
Перебирая ножками сучить!


Что я кому-то, наконец-то, пригодился!
Как будто, значит, заново родился!
О это счастие великое, что слился
Я с помощью от Бога – с небеси!
От Божества, когда ты вместе с Благодатью
И жизнь вся посвящается отдатью
Купить, перенести – ну, то есть гатью
Среди болота, эдак, во леси…






И вот, ты чувствуешь, что нужен днём и ночью
Чтобы кому-то перебраться по урочью
И вот, надеясь на тебя, своею очью
Тебя так ищут – болотина где и ждут!
Им без тебя никак через болота
Затянет всех трясина – кто басота.
Ведь не пойдёшь по морю ты без бота
Шальные волны в бесконечность унесут.


И быть частичкой гати это ж счастье!
Берёзушкой, осинушкой в ненастье
И кто боится утонуть – тому и ластье
Чтобы ступили дамскою ногой!
Ступайте все по мне и на сухое
Чтоб средь берёзушек была душа в покое…
Я слишком долго не был в Балагое
Чтобы не быть всем встречным, чтоб благой!


Чтобы не чувствовать тут радость от сознанья
Что я кому-то исполняю все желанья
И мне за это дарят обаянье
И с Божьей благодатью я хмельной!
Иду купимши в лавке я селёку
И знаю, что от ей пребудет проку
Сосудики прочистит там… И току
В теченьи жизни будешь удальной!


И это согревает душу раем
Идёшь волшебным, очарованнейшим краем!
Хотя всё та же слякоть…Враньим граем
Шибает в уши с ветром ледяным.
Но этого не чуешь если дома
Тебя ждёт исладчайшая истома
Но это радует, когда всю жизнь искомый
Уют домашний в пику вороным.


Когда всю жизнь искал, кого утешить
И армию залатанную спешить
Уставшую в походах, где потешить
Сражением лишь с нечистью могли.
Когда ты раб ничтожнейших желаний
Протухшему, чтоб тельцу - услажданий
А после ты попробуй, чтоб попраний
Чтобы души – тебя и не секли.






А здесь услада для души, когда ты с Богом
Когда  спасаешь, помогаешь жутким логом…
Кода ты рад – хоть в состоянии убогом
Частичечку отдать своей души…
Когда ты рад, что душеньке отрада
Когда ты рад тому, что Богу будет лада!
А именно детей Его из ада
Когда выводишь из дурмана и глуши…


2


Так жили мы с Любимой потихоньку…
В аптеку чикилял я полегоньку
Чтобы когда Любимая спросоньку
А вот уже лекарство тут, как тут!
Не мало надо было тех таблеток…
Не мало наломали в жизни веток
На коих сами и сидели… Наших деток…
Ну вот, такой был ндрав наш – буен, крут.


Но Бог спасает всех кто потянулся
К нему так губочками…Эдак то… Очнулся!
От сна зловещего в котором ты так сдулся
И вот, к полётам стал уж не готов.
Как шаричек воздушный мы валялся
И кто хотел на нас и испражнялся
И вот, кошмар нам наяву любой здесь стался
Пока не потянули к Богу ртов…


А Боженька такой – Он справедливость
Но Высшая – которая не вшивость!
Когда учитыватся, как взялась паршивость
А потому Прощенье будет всем!
На ДНК, коль уровне, был швах
Возможно ль осужденье на устах???
Когда в утробе матери был крах
Алкоголизм, как аксиома даже в снах.


Когда в утробе матери был грех
Кто не Любил – тому тут будет смех
Но гомосекам тут воткнут был вех
А после уж Содом – маньяк для всех.
И Справедливость Высшая – Любовь…
Когда причины занесенья ада в кровь
Бог видит, как болезнь в тебе и вновь
Любых Прощает адовых утех.



Но только потянись к Нему молитвой
Ты не решишь ничто лихою бритвой
Завязнешь в бесконечной этой битвой
От ада можно лишь бежать - не воевать.
Молись и жути будут проясняться
Куда-то исчезать, не изгаляться
И черт не будет приходить и издеваться
Бедлам исчезнет – адовая рать.


Так мы с Любимою молились и молились
Старались, чтобы с Боженькою слились
Старались не грешить и умилились
Когда возможно стало жить и без грехов!..
Но невозможно это же конечно
Ну, очень много яду в нас намешно
Живёшь так и не думаешь беспечно
Что ты отрава – для Любви и для стихов.


3


Вот продавщица ни за что и наорала
Другая просто денег не додала
Сосед надрывно сверлит стену шало
И злоба прёт, как море океан…
Гордыня говорит – ничо нормально
Ведь ты же не такой ур-р-р-род в портально!
Не долбишься же в попу ты анально
Как многие из тех островитян!


А то, что злобою своею убиваешь
Ты даже, милый, этого не знаешь?
Своею мыслию соседа удушаешь
И все болезни на него в отравных снах.
И продавщицу убиваешь своей злобой.
Вана пошла домой дороженькой хворобой
Шизофрения привязалась всей особой
И унесена сумасшествия волнах.


Но ты одно гундосишь денно, нощно
Что ты с ножом булатным так порочно
Не караулишь у дороге ять сволочно
Чтоб кровушку пустить младой груди.
И потому ты человек, т-т-тавой, приличный
Раз у тебя стульчак не общий – личный!
А то, что чёрной магией - двуличный
Ты убиваешь, кто попался на пути



Так это ничего – мол, так и надо.
Гордыня шепчет – не мужик ты – просто ладо!
Один такой на свете, как услада
И не было на свете грёз таких!
И потому имеешь право! И позлиться
Раз без тебя ничто не может мороситься…
Мол, гнев-то праведный! И значит пусть присниться
Им тройка без вожжей – коней лихих.


Гнев праведный пришёлся эдак в пору
Священникам – без всякого позору.
Мол, бог же гневался! Предал он, значит, мору
Содом с Гоморру, значится, предал!
И тут одна всего и не стыковка
Что если Бог - Любовь! Тогда не ловко
Ему приписывать гневливость и винтовка
Он, что себе кармический вандал?


Но, что ты! Как  ещё и осуждают!
На женщин, что с абортами сверкают
Своими глазами: «Убийцы!» - им вещают!
И только ад всем предрекают и суют!
А чтобы в шкуру человечечка другого
Залезть, собой почувствовать больного
Стать женщиной насилуемой снова
В которую плевали и плюют…


Ну, это нет! Ведь он же славный малый!
Удачный в этой жизни и не шалый.
Ему же не рожать! Всегда удалый!
И Власть! Она пьянит! О как пьянит…
За них Содом, Гоморра и потопы!
И суд великий – обнажатся, где все попы!
И всех козлов потащать снова в гропы
Раз ты козёл – плюют в твоих ланит.


4


Кто Бог у них??? О Боженька, доколе???
Тебя позорить всё священство будет в поле…
И сколько будет хамство на престоле
Заместо Бога – демона сучить?
Чтоб Бог рубил все сучья под собою
Как мы привыкли завсегда дорогой тою
Которая болезная…Постою
Где просто нет – чтоб отогреться, залечить…



И чтобы Бог тако ж на нас взирая
Чтоб гневался, как Рая из сарая
Всех вешая собак на родны края
Кармические в зад себе долги!
И после с геморроем, чтоб не охнуть
Чтобы дерьмо и кровь – в одно пошло – в протохнуть
И после, как собака в жути сдохнуть
Ведь карма ведь не ты – где лги и лги…


Не надо Высочайшему Созданью
Приписывать бедламнейшего зданью.
Мол, раз привыкли мы к собачьему терзанью
То, Боже, варится Он в нашем же котле!
Что Он такой же! Это врать не надо.
Он Высота Недостижимая… Услада…
И от Него лишь Благодать – одна награда…
Мы сами лишь казним себя в петле.


Нет праведного гнева! И не лгите! И вот, когда вы мысленно казните
Того кто матом на платформе, где стоите
И кроет так, что уши вянут всех
То это магия чернейшая. И просто
Работаешь на тьму. Ну, то есть моста
Бросаешь им туда, где нету роста
А только ненависть и ярость без утех.


Нельзя врага, маньяка ненавидеть.
Да, самооборона! Но не цидить
Сквозь зубы, чтоб проклятиями бридить
Им башню, чтобы лярвами снесло.
Пусть пьяная шпана орёт в  подъезде
Не надо ярости твоей до «крыши съезде»
В полицию звони и до приезде
Пошли цветов шпане несметное число!..


Ну, мысленно конечно! И цветочки
Придут к тебе обратно в тёмны ночки!
И благодатью снизойдут на твои почки
Все пожелания здоровия шпане.
Но если посылаешь злобу, ярость
То ноченькой придёт в обрат кошмарость
И камни в почках словно бы в подарость
И сумасшествие притянется извне.






Ты сам связался мостиком с кошмаром
А там ни те ребята, чтобы даром
Оставить помощь, как ходил ты за кумаром
И лярву, в долг, в кошмаре занимал.
Та лярва к той шпане и прилепилась
И головёшечка у них так закрутилась
И камень взяв - пока не протрезвилась
Как одержимый мальчик убивал.


И вот, за гадость – надобна расплата.
За то, что ты убил от Бога - брата
Грядут и казни, значит, на привата
И вот, простуда – лучшее, что ждёт.
А так готовься к геморрою и запору
И язвы будут вторить общу хору.
Гипертония разовьётся на простору
И сердце доконает и убьёт.


Но вот, пошли цветочки сим убогим…
Любви, здоровья, счастья! Чтоб пологим
Был берег, чтоб не крут и чтоб изжоги
Чтоб не касались их животиков никак.
И понемножечку к тебе выздоровленье
Пойдёт обратно, как небесное явленье
С опаснейшей болезнью исцеленье
Грядёт тебе, как весенье, простак.


5


Так жили мы с Любимою – старались
Чтобы от Бога лучики ласкались
И вот, на наших лицах улыбались
И чтобы вместе с ними мы цвели…
Нам надобен лишь домик, где с Любимой
Мы жили, чтобы Боженькой хранимы
И вечные цветы, чтоб неделимо
Благоухали вместе с нами и вели…


И ничего не надо боле… Только вечно
Смотреть, чтоб друг на друга – так беспечно
Руки касаться в вечности…Конечно
Тоска и скука не касалася души.
И миллионы лет из друга в друга
Перетекала, чтобы радость – жизни круга
И проявленьям жизни в ветре струга
Лететь шуршаньем рады в камыши…



Да, где там, на земле такое можно!
Лишь яд, как дятел, долбит в мозг безбожно.
Сидишь так – смотришь телик, осторожно
Уж никого никак не трогая – никак!
А там певец известный выступает
Мол, шестьдесят и бед никак не чает!
Ничем он не болеет! Ни терзает
Его ничто! Отлично сделав как!


Нет ни морщин, ни седины – не то, что бабы
Все в шрамах от подтяжек – дуры дабы!
И демонстрирует затылок, где мол, кабы
Должны быть шрамы от подтяжек – дура каб.
А у него ни шрамов, ни морщинок
И ржот, как жеребец среди осинок
И презирает эдаких пылинок
С его носками – постирать, чтоб словно раб.


И я который, в двадцать семь, был словно старец
Мне адом было выдано в подарец
Все семьдесят два года, как кошмарец
За все грехи – в которых раньше выл.
Я был уже седой, гипертония
Рвала сосуды сердца - полония…
И лишь таблетки от давления купия
Лишь наглотавшись, как-то, в общем,  жил и был.


И я, что в двадцать семь жил на таблетках
И забывал про те колёса очень редко -
(Так сразу сердце разгонялось – словно плетка
Стегала загнанных в кошмаре лошадей).
И слышу эту пошлую тираду
От жеребца мерзейшую браваду!
И злоба прёт такая – к тому гаду
Что явно косит в небе лебедей.


Чрез  год же узнаю, что бодрый малый
Болеет уже раком и усталый.
Какой-то, видишь, гад подумал шалый
Проклятия ему напосылал.
Но это и моё – ему посланье!
Моя частичка злобы в назиданье!
Моя отрава Мухомории в лобзанье
И чрез меня открыт был адовый портал.






И вот, оплата – снова прёть из ата.
Ведь: «Не убий…» - же ж, было сказано, ребята.
Но я ведь самый умный средь опята!
И инфузория не просто, а в туфлях!
И снова нет ни дня, чтоб без таблеток
И тройка в лёт – летит один ошметок!
И ежли не струнить вожжами деток
Добьют меня те коники в полях.


И каждый день казнят – за всё за это
Что вот, не внял я Божьего запрета.
Таблетки-вожжи – гасят пыл у лета
Пустыню охлаждают – льют дождём.
Но снова пьяные соседи в дверь пинают
Плюют в неё и спичкой поджигают
И кроют матом и вдогонку обзывают
За ними бесы: «Твоей смерти подождём».


Здоровье есть у них и молодость и сила!
Оно ж пока дойдёт кармуха до дебила…
Здесь нежить копит, предстоящие те вила
И складыват в сарайчик – в уголок.
Лет десять, двадцать – копят неустанно
Подбадривают всяко хулигана…
Зато потом головушку попрана
Затащат в ад, чтобы никто не уволок.


А у меня всё сразу, как-то стало -
Сегодня злился в «чебуреков» я ни мало
Что вот, в чужой стране орут удало
А завтра уже сердце – кони в раж.
И слышал я – страданья посылают
Кого Бог Любит и от нечисти спасают.
Страданья от болезни очищают
Скромнее ты становишься Бурнаш.


И это так, действительно – гордыня
Кудай-то исчезает с исполиня.
Пойдёшь, как по врачам – грехи отриня,
Наунижаешься до одури и в хлам.
И бывшие грехи одним позором
Тебе являются орущим, страшным хором
И ты позорник и бесстыдник едешь бором
Средь буйства красок жизни – ты Бедлам.






6


И вот, с Любимой  - мы, конечно же, старались
Чтоб в нас грехи никак не затесались.
Молились: «Отче наш…» - и улыбались
Любым явленьям Божеским всегда!
И тайны мирозданья постигались
Открытиями тайны мы спасались
Ведь Бога оболгали - расстарались
Где даже не было у Боженьки следа…


Сказать такое, что: «Господь карает!
И города огнём Он сничтожает!
И вот, Содом с Гоморрою пылает!»
Тут хуже богохульства просто нет.
Эт словно на врача такое ляпнуть: 
«Хирург карает! Только бы оттяпнуть
Мою с гангреной ногу лишь бы сцапнуть
Её на завтрак с утреца, иль на обед».


Ну, есмь уроды – не дают пилишить ногу!
Какую строя из себя там недотрогу?
«Хирургам заминируем дорогу!»,
«Уж лучше сдохнуть! Но карателям – ни-ни…»
Но почему сии уроды составляли
Всю библию и Бога опошляли???
Своим уродством всю округу доконали
Противоречьями травили – на корни.


Ну, надо было лишь сказать: «Хирург спасает
Чтоб тело не погибло - исцеляет.
Больные органы из вас он вырезает
Чтоб была жизнь! Чтоб жили и цвели!»
Так силы Света, чтобы души жили
Чтоб иногда из ада выходили
Чтобы в аду вы больше не бродили -
Перекрывают благодать в твоей земли.


И по закону зла – сие уничтоженье.
Как только Бога исчезает исцеленье
Так зло самоуничтожается – в бесенье
И вот, ничто уже не может их спасти.
Так карма весь Содом воспламенила
Что долго эта землюшка копила -
Когда с голодным не делилась, не кормила
И хлеба жмени не подала из горсти.



Возможно ль на кого-то обижаться
Когда всё начало само уничтожаться.
Пылали даже камни, чтоб не статься
Где нищих зверски убивали – не снести.
И наилучшее для бедных душ Содома
Спасти от худшего – коль жили б дальше б дома
И душу дольше бы поганили в дурдома
В сей мерзкой, гнусной, подлой повести.


7


Тако ж больные – карма накопилась
Что с адом связана и как-то в нас прижилась
И как-то даже так укоренилась
И дала всходы, что отравные цветы.
Зацвёл ты беленой, дурманом, вехом
Созрели семена из них за стрехом
И вот, попёрло и совсем уже не смехом
И стал уж отравлять округу ты.


Попёрла злоба – словно бы хвороба
Вгоняя встречных, поперечных, значит, в гроба
За то, что глупый кто-то, как амёба
А этот сволочь значится умней!
А эта красивее, тот сильнее
И злоба прёт – тем жутче и больнее.
Что вот, мышца от Боженьки стальнее
За это злобой – прах его развей.


И Благодать перекрывая – силы Света
Тебя спасают, выдирая в ад билета
И злоба тут же прёт обратно без запрета
Что попадется, разрушая на пути.
И вот, уже больной наскрозь и даже дале
Ты ненавидишь - кто здоровый в Божьем бале
Мол, почему же я такой больной в кристалле
А эти веселятся, как хоти?!


Но всё это в обрат и паки-паки
Вдругорядь коромыслом бьёть собаке
Все твои  мысленные, гадостные каки
По печени, по сердцу, по мозгам.
Врачи никак сие не понимают
Уж так и эдак лечат и спасают
А твои силы раком только тают
Гипертонией по сосудам-мелюзгам.



Потом, когда с тобой уж распрощались
Вдруг начинаешь поправляться в пасторали
Анализы хорошие! И в кале
Ну, там, в порядке всё так – хорошо!
И вот, врачи совсем в недоуменьи
И как сие – в сгоревшем, чтоб именье
И появилось – пенье, вдохновенье
И кто-то начал жить…  Из лес пришёл.


И это не понять никак учёным
Как ты со своим рылом-то суконным
Пройдя все униженья, значит, с оным
Что по больницам не исчислить и ни счесть.
Пройдя все страхи, ужасы болезни
(О-о-о-о…Их и не понять в нормальной жезни)
Где ты давно не человек, а просто слезни
Где боль такая, что забыл ты и про месть


И невзначай, вдруг, замечать так начинаешь  
Что ты не только здесь миазмами воняешь
И пасторали своим видом опошляешь
Но кто-то ещё ходит за тобой!
Что кто-то лечит бесконечно, терпеливо
Уколы там и уточки игриво
И клизмочки вставляют не спесиво
А чтобы не был бесконечный ты отстой.


Тебя бы надобно на плаху ежедневно
Рубить за то, что ты лишь рубишь взглядом гневно!
Кромсать за то, что ты козел, как не плачевно
Тебе же чистят всё кишочки от Любви…
И это поражает!!! Очень сильно.
За что тебе та благодать??? И столь обильно?
За что тебе, что в ад так пёр двужильно
Какие-то цветочечки в нови???


Здесь человек меняться начинает
Вся эта нестыковка удивляет
Впервые в жизни эфтой замечает
Есть комнатные в мире сем цветы…
И надо их Любить, чтоб не завяли
Любую розочку, травиночку в бокале
С геранью надо говорить, чтоб не опали
Её цветы ложились на персты…






И он такой же в мире сем цветочек!
Ему лишь нужен тёплый уголочек!
И лапочки его, как лепесточек
Чуть сквознячок – и вот уж, и завял…
Коль матом крыть при комнатных цветочках
То нам уже не видеть их при почках
Не видеть розовеньких и упругих щёчках
До ДНК всё разрушает в ад портал.


Но если мы с лилейником лилейны
Толкуем о стихах в селе Шемейный
О музыке, где вечера семейны…
О дайте музыку цветочкам! И вот, вы
Увидите, о чудо! Боже нежный…
Цветок, который увядал и неизбежно
Вдруг оживает! И топорщится прилежно!
И всё поёт от глазок до ботвы!!!


8


Так человек, что обратился к Богу, к Свету
Злобиться перестал на всю планету
Завидовать, гордиться от минету
И лепесточки к Богу потянул…
Так сразу оживает от молитвы
Как будто вышел с бесконечной жуткой битвы
Была вот, только, что зависимость от бритвы
Кромсать себя, других, как Вельзевул.


Но: «Отче наш…» - и сумасшествие отходит
Там, где один лишь бред извечно бродит
И вот, с тебя он глаз никак не сводит
Мол, в Мухомории погрязнешь навсегда.
Но: «Отче наш…» -  и как-то отпускает
Что чувствуешь, сейчас вот, доконает.
И как-то много легче…И оттает
Любая ледниковая вода…


И это поражает…Поелику
Так это ново для тебя…Совсем без шику…
Когда добрался ты до самого до пику
Там было холод, ветер и болезнь.
Но чуть спустился ты в ближайшую низинку
То как-то сразу отогрелся…На тропинку
Среди цветочков набежавшую слезинку
Смахнул, когда попёрла в вены жизнь.



На самом пику – этого не надо
Гордыня там лишь царствует в награда.
Ты выше всех! Любого, значит, стада.
И значит, самый гордый ты орёл!
Но ледяная вытяжка ветрюги
Сифонит до костей – сквозит из вьюги
И впереди одни простуды, как подруги
В долину реет и орёл – так холод свёл.


Здесь пища и тепло, цветы, здоровье!
Здесь жизнь! И вместо скуди – полнокровье!
И здесь Любовь – дворянское сословье…
Не сладострастие – где пошло, гадко, грязь.
Где получить своё лишь надо – это гадко
Где ты не брезгуешь любой совсем повадка
И залучить уже готов своё пресладка
В любой грязи – став натуральной, пошлой – мразь.


Сие кто испытал – поймёт тот это.
Бокал шампанского на праздник для поэта!
Иль ты трясёшься, под забором, не одета
Любой одеколон ужрать готов.
С Любимой женщиною ты в экстазе слился
И счастием за беды все упился…
Иль с первой встречной, гдей-то там совокупился
И после лишь тошнит поганых ртов.


Любовь лишь высочайшая услада…
Всё остальное это так – подмена г-г-г-гада.
Легко доступна, правда, та награда
Но мерзкая, как слизни по щекам.
Но кто ещё живёт совсем недавно
Тот думает, чтоб было, значит, славно!
Тут надобно привыкнуть! Это главно!
Но дальше лишь помои, где ты хлам.


9


Любовь не просто, в общем достаётся
О Ней мечтается лишь долго и поётся…
Она хрупка и в лапы не даётся…
Здесь надо быть поэтом – к небесам
Читать стихи…И петь с соловьем песни!
И совершать искусства, чтоб чудесни!
И осенью мечтать о Ней и в весни
И верить только Божьим чудесам…



И быть мечтателем… Мечтать и днём и ночью
Когда Она придёт и глянет очью…
И ждать Её в искусстве, как в урочью…
И рано, или поздно, но придёт…
О можно ль описать сие блаженство
Когда всю жизнь искал Божественное Женство
Оттуда с высоты – из Верховенства
Где лишь интеллигентность нить прядёт…


Так мы с Любимою в долину опустились
Мечтали долго друг о друге и молились
Долине грёз чудесной поразились
Где встретили друг друга и себя…
Узнали, что и мы частица Бога!
Что только в Рай от нас идёт дорога
Акой бы ни был гордый недотрога
Одна дороженька – Любовь – от прорубя…


Но раньше же мы жили! И кармуха
Нас догнала и стала долбить в уха.
И вот, не токмо в уха, но и в брюха
Так ангелы заботятся о нас.
Когда ты молодой – такая скука
Ничто ведь не болит – сие есть мука…
Здоровье – отбавляй хоть – эка сука
А хочется развеять всё! Сейчас!


Здесь мало так сидеть, глядеть в окошко
Как дождь стучит и шепчет…Мёрзнет кошка…
Иль доползти до туалета и немножко
Поелику в штанах не донести.
Такое для вонючих для уродов!
Такая низость лишь для мерзких антиподов!
Тебе же там – не то, что огородов
Весь мир к чертям собачьим разнести!!!


И вот, с отравою в крови – уж оторвёшься!
На всю вселенную сверхновою взорвёшься! 
«Жить так же, как всё быдло!? Обойдёшься!
Я лишь один такой на небеси!»
И с чёртом-дружкой уж тудой! За все кордоны!
Плюя давно на все чуханские  препоны!
«В гробу я видел вашински законы!»
И вот, на тройке уж не кони, а беси.






И скорость, увеличив до кайфуха
Вдруг видишь – место гиблое, братуха.
Какая-то бормочет «бормотуха»
И вместе с ней бормочешь ты – в болотны пни.
И вот, такая всюду болотина
Что даже нет лягушек в этой тина
И ты на островке, вонючий псина,
И развлечения – болотные огни.


Ещё такие – притаранит ночью Гада
Она страданиям твоим преочень рада!
И вот, запросит вдруг минету – ключ от ада
Ну, ты, как все уроды рад вложить!
Но только за жемчуженные зубы
Ты вкладываешь брёвна ей из срубы
Как тут же замыкает челюсть губы
И тащит в ад и там тебя доить.


И так вот, долго, бесконечно, преувечно
Тебя там мордой по дерьму, что жил беспечно
И проклянёшь уже ты всё, уж там, конечно
Всю эфту юность! Что приводит в срамоту.
И если выживешь в жутчайшей той отраве
Плюя на все предупреждения в минздраве
То только потому, что в той канаве
От Бога ангелы спасали наготу…


Уже здоровым ты не будешь поелику
Здоровый ты придурок – масти пику
И вот, затачивашь вострее, значит, пику
Чтобы кому-то, просто так, её воткнуть.
Здоровый – никогда не поумнеешь.
Здоровый – ты душою лишь болеешь.
И надо пострадать – тогда созреешь
Чтоб в Боженьке, когда-нибудь, уснуть…


Когда больной лишь думать начинаешь
Уже от дури не пойдёшь, не заблукаешь
И вот, однажды у окошка осознаешь
Что стал ты тем – кого так презирал.
Но что-то изменилось, изменилось…
Вся гордость, со здоровьем вместе, слилось 
И всё, что было – злобой веселилось
Ушло обратно в адовый портал.






В начале ты завидовал здоровым
Весь мир им был, как нежной розе, новым!
К любой нагрузке, уж во сне, он был готовым!
А ты, дойдя то туалета весь в поту.
Но после, сидя у окна, вдруг, как-то понял
Их, этот мир, пока ещё не донял.
Они - здоровые, пока ещё, в полоне…
Пока хватают гадость на лету!..


И много позже нахватавшись тонны грязи
Они отяжелеют – стамши мрази.
Попрут болезни – прочь уйдут экстази
Весь мир закроет селезёнка, иль пузырь…
Весь мир, вдруг, сузится до уровня простаты
Когда не можешь ты «отлить» - какие латы?
Коль не пописять – ну, какие аты-баты?
Визжишь свиньёю резаной, упырь.


Весь мир накроют колики печёнки
И геморрой, вдруг, вылезет в подонке
И вот, дерьмо и кровь в одной болонке
Всё перемешано, всё гадко, всё болит.
Ну, а пока грешат - мускулатура
Упругая такая пуля-дура
Лятишь, как пуля во грехи – в свою конура
Где лишь болезнь одна твоя сидит.


И нет безгрешных – это дождик словно
Упал на землю – значит, канул в овно.
И стал причастен ко всему, здесь – не условно
Но к тем грехам – без коих не прожить.
Ведь не прожить здесь без полиции-уродов,
Без армии дебильнейших удодов,
Без тех, что губят жизнь-природу – кто без бродов
А только бы кармашек свой набить.


Не говоря уж об отраве, что по уши
Погрязли в мухоморной эфтой глуши
Всех, ненавидя, что вокруг вонючи туши
И только мы вот, как-то, лучше всех!
Ну, как-то так вот, взяло и случилось
И цапля в небе - как! Опоросилась.
Бог Любит всех, а мы так рассердилась
И стали Бога лучше – без утех.






У Бога нет такого слова: «Лучше».
У нас же есть – ведь мы намного чутше!
(Ведь не сравнить – кто здесь намного худше!
Ну, балерина, или бомж, что навонял).
А всё ведь это так сие условно
И балерина гадит сущей ведьмой ровно
Всех, проклиная на театре поголовно…
А бомж на голову кирпич всего принял.


Но вот, болезнь – она уже закралась
И аллергия в твоём горле расстаралась
Чуток и душит – вот, и смерть уже вот, сталась
И только соль спасает от беды.
Чуть только начинает удушенье
Бросаешь в горло соль щепотку на спасенье.
И только это и отводит покушенье
У нечисти голодные ряды.


10


Так сидя весь больной ты у окошка
И постигаешь Бога понемножку…
Тут надо от рожденья жить сторожко…
А ты, когда уж всё здесь потерял
И нет уже ни силы и ни воли
Здоровье пооставил в диком поле
Где оторвался ты от Бога на приколе…
И вот, каким-то истинам вдруг внял…


Точнее начал понимать, что ветвь сирени
Плывя, благоухая в Божьей лени
Когда тебя уносит в Енисени…
Сие намного больше чем стакан.
И день твой проведённый у оконца
Где ты смотрел на облака у неба донце…
И в розовом берёзы – там, где солнце
С тем не сравнится, где всегда один обман.


Твои все половые достиженья
Такая дрянь по сути ощущенья
В слияньи с вечером – в зенице отраженья
Где ты с листвою вместе зашуршал…
Где ты с травою вместе пригибался
И вот, у Боженьки за пазухою стался…
Возрадовавшись жизни улыбался
И эту радость на всю жизнь уже взалкал…



Ну, разве может, то, сравниться в уголочке
Когда сидишь и ненавидишь всех до точки?
И радуют чужие оболочки
Когда их, что-то пробивает и грызёт.
Когда одна кайфуха и отрада
Наслать проклятия в наивнейшее стадо
А после самому в кормёшку гада
Ведь карма знает – значится свезёт.


И лишь завидовать всегда  и бесконечно
Кому Любовь есть станция конечна…
Кто вот, доехал и живёт себе беспечно
Лишь созерцая всюду чудеса…
И Любят там его и ни за что-то
Ведь ни за что, ведь, Любит  Бог енота…
Тако ж Любимая – любого, в общем, скота
Ведь Любит ни за что, где береса…


Лишь потому ж – по Божьему закону…
И ты лишь соответствуй, значит, ону…
Не будь скотом, не строй себе препону
Отраву постарайся побороть.
Она во всех, конечно, мыслях постоянно
И долбит мозг и душу неустанно.
Сильна потрава – ажни несказанно
Без ангелов её не укороть.


Старайся не быть быдлом – это значит
Цени, что есть! Тем больше значит - паче
Когда от Господа пришлют тебе удачи
И кто-то глянет и вниманье обратит…
Не просто так, конечно, а Полюбит!
Бокал небесного вина с тобой пригубит!..
И вот, тебя во мраке приголубит
В своей избушке, значит, приютит…


И это чудо! Величайшее есьм чудо!
Храни его – хрусталь небес – оттуда…
Сие, как – будто средь тайги запруда
И озеро откуда-то взялось…
И вот, избушечка уже стоит, милочек, 
И ты – замученный в ночи до самых точек
Бредёшь, ползёшь и видишь огонёчек
И счастье будет, если ты с кошмаром врозь.






И счастье будет – если будешь, милый,
Хранить его в ночи, где край остылый…
С отравою конечно – это вилы
Но постарайся, нежный, для себя.
Что раньше удивляло, восхищало
Вдруг, месяц-два и только раздражало.
Как будто кажный день на ужин сало
И ты сидишь так – вилкой теребя.


Дойдешь, в конце концов, что лишь с молитвой
Не бросишься к Любимой, чтобы с бритвой…
Так действует потрава…Только битвой
Спасёшься лишь с молитвой: «Отче наш…»
Ну, ничего…Такая уж судьбина
Такая здесь геройская былина
Держать узду у шалого скотина
Иначе будет, значит, раскардаш.


И это Подвиг, здесь у нас, Великий
Хранить Любовь в краях, что очень дики.
Средь моря зла – блаженные, чтоб лики
И лику в соответствии душа…
Тогда от Божества Очарованья
Сюда пойдут от Боженьки созданья…
И будут всем Божественны лобзанья…
Любимая в закате хороша…


Терпение – и всё к тебе прибудет!
И вновь Любимая чудесной дамой будет…
И если ветры, вдруг, Любовь остудят
Быстрее: «Отче наш…» - не забывай…
И бесы отойдут. И вновь окошко
Засветится в избушке и дорожка
Пойдёт по снегу там – Луна, где плошка
Дурманным светом покрывает каравай…


И будут всем видны, волшебны дали
Ведь вечно, все в тайге, такого ждали
На Свет в окошке только уповали
На Свет в окошке только и мольба…
Где люди – там уже не животина.
Дремучая меняется былина…
Ведь человек он вылетает из скотина
Когда в нём прекращается гульба.






Когда свои грехи он изживает
Животное в себе он убивает
На Боженьку он только уповает
Без Бога, в этом мире, никуда…
Тогда засветится во мраке и оконце
Оно для жителей таёжных чудо-солнце
И от медведей до лягушек с перепонце
Стремятся, словно к морюшку, вода…


11


Так мы с Любимою – сначала ручеёчком
Журчали там, где камушки с песочком
Вливалася отрада в нас лесочком
Еловых лап касались мы слегка…
Потом березничком пошли – всё тише, тише…
Очаровались счастьем в этой тиши…
Когда же слились мы друг с другом – стали ближе
Глядим уж, бьёт волной Любви река…


Так жили мы с Любимой в чудной дали
Где ёлочки, берёзки – все нас ждали
И вот, на нас все только уповали
И вот, на нас молились каждый день…
И мы с Любимой – так ужо старались
Кажинный день мы Богу преклонялись
И вот, на птичичек-синичек умилялись…
На сосны, что шептали Божью лень…


Но не было и дня, чтоб снова злоба
Не пёрла, как заразная хвороба…
Сосед нассыт на двери – вип-особа,
Детишечки в инфаркты спровада…
Благодаря таблеткам только живы
Благодаря лишь медицине и игривы…
Родные ж дети ничего…Все их порывы
У одноклеточных животных – из пруда.


И для того, чтоб, как-то хоть оборониться
Здесь надо заводиться – значит злиться
Скотов на своё место ставя – слиться…
И кто с гипертонией – то беда.
Но снова день – и снова выкрутасы!
Прощаешь и прощаешь эти пасы…
Но лишь животное наглеет! И в пампасы!
(Раз всё дозволено!) – т-т-т-т-туда мамо – в зада!



Воспоминанья прошлой жизни тоже жутки
Тем паче, что не изменить там ни минутки
Коль ежли снова бы туда, то на поступки
Сие не отразилось бы никак.
Скотов не мерено на место нужно ставить
Порой оружием их только можно править…
Коль нет здоровья – как его исправить?
Здесь только пуля и спасёт тебя простак.


Я много лет чушком, чумой был и чувырлой
И чуханом дрожал в углу со своей дырлой.
Меня пинали, били лапой растопырлой
И изгалялись, как хотели, как могли.
Ты не поверишь, даже заяц у природе
Бьёт лапами – когда совсем подводит
Когда совсем уж топчут, душат на породе
И он так лапами…Чтоб ушки убегли…


И я вот, что-то, типа этого же сделал
Вооружился я ножом – пусть очумело
Но злоба здесь – внутри меня запела
До сладострастия бы резал я ножом!..
И я бы убивал их и ни мало!
Но все бандиты разбежались, как-то шало
Они ведь только против слабого удало
А против сильного в заду сработал жом.


Но ужасало в прошлой жизни и ни это
А что было протиположностью палета.
Отрава, что живёт в нас без запрета
С малого детства – вся она в крови.
И вот, ни все удобоваривают дети…
И как вообще удобоварить эти сети???
Ты хочешь зла – всегда и всюду – ад в карете!
Как с этим жить??? Ты просто улови…


Ну, есть ребята посильнее – злобу гасят,
Свои, блудные лишь, желанья разукрасят…
Или вообще блуд прекратят - слюну погасят
Но будут всё одно во сне блудить…
Перечеркнут гордыню преудало
А это перед Боженькой ни мало
Сказать: «Я инфузория и сало
Мол, в туфельках! Что взять с меня итить?»






Но вот, совсем, ни все, как скалы круты
Тайфун затапливает берег у Калькутты
Циклон несёт волну, где все обуты
В промозглый Питер у Пяти углов…
И в блуде гибнут миллионами народы,
Империи в гордыне ищут броды…
Но брода нет давно… Одни лишь воды
Отравы и отравленный улов.


Ну, вот торчат вот там… И там вот, скалы.
Но что с того, что вот, они удалы.
Когда все слабые – умом, что просто малы
Погрязли во смертельных во грехах.
Настолько яд из мухомора въелся в тело
Что вот, они глядят так очумело
В галлюцинациях в одних живут не смело
В одной печали. Иль, где пошло ловят – хах.


12


Одни галлюцинации с рожденья!
То, кажется - не жить без озлобленья,
То вновь мираж - не пересилить вожделенья
Возможно, только изнасиловав забить.
Так паранойя – без конца прёть и без края
И бред устойчивый – жить всех, всегда карая.
Галлюцинации, как галок цела стая
В больную главу без конца - всегда долбить.


И тут уже, на чём с ума ты спятишь
Галлюцинацию, какую ты привадишь?
С отравой Мухомории утратишь
Душевны проблески и те яд унесёт.
И только завистью и будешь опьяняться
Гордынею предивно упиваться
И почему вокруг бараны? Удивляться!
И лишь мой член уродов  и пасёт.


И надо быть не слабым утопистом
Чтоб,  так сказать, на небе, в нашем, мглистом!
И голосом суровым и басистом:
«Грехи, оставив – в рай мы все придём».
И так сказать: «Грехи кто не исправит
Кто хреном в мироздание лишь правит
И на козле в полесии лукавит
Тому, в аду, мы анус продерём».



Мне далеко до Логоса и гуру
Чтоб я, вот, чтой-то, так вот, ляпнул сдуру.
Всегда мне жалко было: пьяницу, профуру…
Но дело в общем и ни в этом… И совсем…
Я инфузория в туфлях! Чего уж! Ладно…
Меня за пять минут, чтоб неповадно
С ума сведёт – тьма, хаос, как наградно
И буду невменяем насовсем


(Коль, если бы, не Боженька конечно…)
Но не скажу я никогда, чтоб так беспечно
Взять выкинуть всю тьмугу, чтоб, до млечно!
Из мозга, чтоб вот, так искоренить.
Условье здешнего, ети, существованья!
С рожденьем матери, которое в лобзанье.
Немыслимо такое упованье…
Как в жопу пьяным – ключик взять и повинтить!..


Подобно чуду, эдак, взять и протрезвиться!
В сухой траве, так, хоп-п-п-пс – заколоситься!
Покончить с героином! С небом слиться!
В деревне, вымершей от пьянства – стать крестом!
Я мыслю так, как, в общем, это вижу
Зачем мне думать, что там у Парижу…
(Как я хотел бы – всё дерьмо так – значит, сцижу!
И стать у бога указующим перстом).


В других мирах, возможно… Я не знаю…
На те миры и только уповаю…
Тех галок, мухоморных, чёрных стаю
Спустится ангел – отмахнёт их всех крылом…
И вдруг уйдёт безмерное страданье
Что было бесконечно в назиданье… 
Как слабы мы – убогое созданье
И всех на ржавый, токмо значит, слом


Пока не доржавеем до конечно.
Взмах ангела крылом и будет млечно…
И всё уйдёт, пройдёт туда – в заречно
Как сон кошмарный с утренней росой…
Я, если честно, верю только в это
Лишь ангелы спасут нас от кастета.
С зарёю пробудится даль поэта
Исчезнет мрак и он пойдёт босой…






Мы слишком слабы, чтобы так вот взяться
Изгнать грехи, с тех мест, где лишь блукаться.
Где лишь мираж в пустыне может статься
Кикимора в тумане и во мгле.
Чтоб не погибнуть насовсем, где всё безбожно
Молиться только нужно осторожно
Где: «Отче наш…» - спасение возможно…
На Боженьку надежда на игле…


13


Ну, слава Богу, тем – кто пить бросает!
На Боженьку лишь только уповает!
От зла уходит навсегда – из тюрем тает
И с Богом вместе вылезает из дерьма!
Кто из болезней вышел без гордыни
(Хоть лучше всех был раньше в этой стыни)
Ушёл от зла в горчайшей из полыни
Болезнью осветилась жути тьма.


Я знал таких конечно – хоть и мало
Как пёрла злоба до болезни преудало!
Хлястала их гордыня плетью шало
Озлобленных волков пребольно в жуть.
Кто попадался на пути то были вилы
Чтоб пережить сие, здесь мало было силы…
Здесь вера в Бога упасла бы от могилы
Но Бога не было, в стране тогда, ничуть.


И шла та злыдня по Руси – косой по травке
Не дай господь ей нахамят в калашной лавке
Проклятья сразу же посыплются мерзавке
И у здоровой женщины и рак.
И вот, в безбожии и не было препона
Гордилась своей злобою Симона!
«Кто супротив меня – тем в попу будет она
Кошмарная кончина, значит, в как».


Я знал Симону на коне – как обводила
Она всех взглядом величавым уж хамила…
И как огонь у молодых она студила
За то, что прыгать не могла – больна нога.
Ведь лишь она была всем центром мирозданья!
Она у Бога лучшее созданье!
Все остальные на зрачках лишь трепыханье
Мошонками летят – жужжат в луга.



И как спасенье снизошла гипертония
Спасти, чтобы из ада полония.
Сошли к ней ангелы, как будто бы стихия…
От Божеской  Любви сошли большой…
И вот, Симона заболела словно кляча
И поползла по всем больницам горько плача…
«За что же мне такая неудача
За что же мне сей грёбанный отстой???»


И сердце накрываясь било в главу
И тройка понеслась в обрат – в купаву
Круша на всём скаку сосуды-траву
Сметая на обратном всё пути.
И казнь кажинный день хлястала карму
И вырубала лес бескрайний – дебри парму
Чтоб для начала – ну, хотя бы, чтоб плацдарму
Ведь ни дорог, ни трасс в ней не найти.


Жила Симона лишь из-за таблеток
Та тройка, что в обрат – копытом меток
И вот, летел в лицо ея ошметок
Благодаря таблеткам и жила.
Кажинный день колёсов наглотавшись
Она не умирала – с небом стамшись…
Но карма била на смерть поразжавшись
И завтра снова вся округа не цвела.


Но потихоньку, понемногу сничтожала
Болезнь ея – грехи-тайгу ни мало
Особенно, когда она узнала
Цветы всем сущим надо посылать.
И вот, тогда к тебе они вернутся
И вместе с личиком в отраду окунутся!
И только надо от кошмара-то проснуться
И всем Любви и счастья пожелать!


И вот, пошли по пармушке дороги
По дебрям – там, где жмути недотроги…
Легли и трассы – в оккурат, где яры, логи
И даже вышли к Свету все они!
Тогда, когда Симона  помогала
Всем кто просил – сейчас же подавала
И людям и пичужкам всё ссыпала
Крупу и деньги – в земной полони.






И вышла, вдруг, из дебрей на просторы!
Вы ж посмотрите – ангельские хоры!
Трава и дерева! Цветов уборы!
И всё во славу Господа поёт!
И что с того, что в шопе нахамили
Иль на работе трёхэтажными покрыли
От злобы уходи все дали-мили
Где клык на клык – цветочек не растёт.


А здесь – куда б ни шёл – простое счастье!
И к колокольчику ты чувствуешь причастье…
Хоть раз ты ощути в Любви участье…
Да больше ж ведь не надо ничего!
Такая радость, что кому-то помогаешь
Кого-то лечишь, с магазина ли таскаешь…
От этого всего в просторах таешь…
Причастие к Любви – всегда ново!


Сей кайф не надоест уже веками
Почувствуй ты его между строками
У прозы жизни, там, на речке Каме
В биеньи сердца это ощути…
Какая б ни была работа – людям благо
Ты только ощути другого стяга…
Не ради денег, значит, в ручках драга
А ради помощи кому-то на пути!


Вот ты копаешь, нежный мой, траншею…
Но нет! Не для того – наесть, чтоб шею!
А чтобы свет пошёл – туда в кусты – в чушею
И чтобы людям, чтоб не страшно было жить!
Немыслимо кошмар себе представить
Что ради денег я лопатой буду править
Подсчитывать хрусты, купюры славить
И проклинать всю бухгалтерию итить.


Вот ты учитель, чтобы дети не убили
Кого-то в будущем – их классикой кропили…
Чтоб Музы творчества – они родные пили
И тот источник не иссякнул никогда!..
Иль, что возможно только совмещаешь
Чтоб денюжку побольше только чаешь
А их всё меньше и всё меньше - утопаешь
В какой-то бытовухе навсегда.






Почувствуй раздницу! Конечно, если сможешь…
Живёшь в Любви! Спасаешь! Счастье! Боже ж…
Иль кость у зависти беспеременно гложешь:
«У всех людей, как у людей – нет лебедей…»
Ты раздели земное – с Высшим Светом!
Что низко, пошло. И от Господа секретом…
О чём гуторить неприлично с Божьим Светом…
В заботе радость ощути и лишь радей!..


Симона эту радость ощутила
Свои глаза Любовью напоила
Чем больше отдавала – больше пила
Чем больше пила – дальше от зверей.
Потом нашла совсем больных детишек
В которых клеток раковых излишек
И  вот, она спасала - Светок, Мишек
И гладил власы ветер эмпирей.


14


Так жили мы с Любимою – старались
Кому-то лишь помочь всегда пытались…
Не сразу… Нет. Такими здесь мы стались.
Бывали и промозглые года.
Но ведь Прощение за мерзость и гадливость
Не то, что высшая на свете справедливость…
А ведь нельзя здесь по другому! За паршивость
Не ждут котёночки болезные суда.


Как сумасшедшего казнить за преступленья
Которые ён гадил в населенья!?
Не то, что там лечить его явленье
А только издеваться и «мочить».
Коль совесть есть – нельзя здесь по-другому
Как только лишь лечить беднягу хому…
Фашисты лишь стреляли возле дома
Так психбольного полагалося лечить.


Но если совесть есть – немыслимо больного
Бить издеваться – садить в ада крова
Как всё священство нам глаголет, право слово –
Спаситель, мол, являлся для того.
Но это ведь каратель – не спаситель…
У нас, у всех, здесь адская обитель!
Нас всех спасать! И нам не нужен мститель!
Сие евангелий тогда и не ново…



Христос сказал: «Не бойтесь вы маньяков.
Они лишь убивают нежных злаков.
Но бойтесь тех на ком священных знаков
Но не Любовь у них Господь – нет, не Любовь.
У них  Господь – сплошное наказанье
Его лишь надобно бояться в назиданье.
И душенька, измучившись в терзанье
Не окрыляется, а губит нежну новь».


Мы только здесь родились – уж виновны.
Всегда! Во всём! Бараны словно – овны!
Нас защищают лишь уроды полнокровны!
И ТАК НЕЛЬЗЯ – на их костях, чтоб в рай.
А им нельзя, чтоб было по-другому
Чтобы не бить бандита в стельку злому
Иначе всех нас перережут по одному
Коль выйдет на свободу тот бугай.


Что наша армия везде, всегда готова
Стереть весь мир до клетки - то основа!
И наше всё благополучие любова
На этом зиждется вселенском, жутком зле.
Да мало ль что! Поели мы колбаски…
Уже причастие к забою в праздник Пасхи!
И вот, потухли у коровки нежной глазки
За праздник живота в твоём числе.


Чтоб выжить мы должны орать и злиться
Должны здесь убивать, чтобы резвиться…
Насиловать людей, «мочить», чтоб сниться
Они нам начинали по ночам.
Чтоб выжить, надо быть здесь  очень гордым
Чтоб не нагадили на главу хамов орды!
Ховать всё под живот движеньем бодрым
Чтоб не показывать добро чужим очам.


Да, множество инстинктов из животных
Здесь нужно совершать – душе, что рвотных:
Бежать так оглядаясь – гадов потных
Чтобы тебя не запинали до конца.
Толкать противника за самку в груди дерзко
И если он не отойдёт – убьёшь, мол, зверско!
Потом на самке прыгать попой – пошло, мерзко
И в омерзении до самого конца.






Потом, как повернётся государство…
А то за клок бумаги в шопе царства
Ты будешь так толкать локтями в пылу жарства
За туалетную бумагу всех убьёшь!
Заголосишь: «Хайль Гитлер!» - если снова
Придут фашисты к власти – то основа!
Ты тем хорош лишь, дурень для улова,
Что нет таких вот, обстоятельств, где ты вошь.


И тем виновен кто во всём! И заявляют -
Мол, будет суд, где все они узнают!
Ни без конца-без края – бог спасает
А всех он их углями припячёт!
А оглянувшися назад, где только тьмуга
И вот, одна твоя лишь мерзость и подруга,
Где токмо в гадость и была одна потуга…
Тогда чего ж… Гуляй бубновый счёт!



15


Когда б сказали так, что Бог основа!
Лишь упованье на Него излечит крова…
Молитва лишь спасёт тебя любова
Из самых дальних, адских рубежей.
И чем ты раньше к Богу обращаться
В молитвах своих будешь рад стараться
Тем раньше и Спасение! Спасаться
Ты, значит, будешь раньше от ножей.


Что Бог действительно – лишь только Он – Спаситель!
Ни судия, ни карма и не мститель.
И только к Боженьке – единая обитель
Средь моря зла и мерзости твоей.
Тогда б действительно была одна отрада
Вся жизнь бы наша была нежна Лада!
И вот, молитва бы была нам, как награда!
И в Бога уповали лишь – ей! Ей!


И мы б надеялись лишь только на Спасенье
Хоть после смерти, но ведь будет Енисенье!!!
Раз мы на Бога уповаем – в проясненье!
То неужели нас Отец не упасёт?!
Ну, неужели Он нас не излечит
Что мы взвалили непосильное на плечи
И мы вели ненашенские речи
И жизнь вели достойную крысёт?!


И вот, действительно – лишь так, а не иначе!!!
И вся моя поэзия – тем паче
Посвящена великой нашенской удаче
Что Боженька действительно Спасёт!!!
И Он придёт к нам - рано, или поздно
И Глянет на нас ласково – ни грозно
И Скажет: «Бедный мальчик, в жизни розной
Тебе понравился пастух, что в жуть пасёт…


Но на последнем, всё же, издыханьи
Ты дёрнулся ко мне, где Божье зданье
И вот, тебя, родимое созданье,
Я вылечу всегда и вознесу.
Кто просится к Любимому, к Родному
Тому и дверь откроется, малому.
И абсолютно грешнику - любому
Вонючему из смрадного лесу…»


Тут надо быть приличным идиотом
Чтоб не взирая ни на что – хотеть быть скотом.
Ему Любимую бросают нежным плотом!..
Но в нём всегда лишь побеждает только скот.
И вот, Любимую он просто замордует.
С Любимым эта девушка лютует.
Его лишь унижения смакует
Пока, в конечном счёте, не убьёт.


Да ладно б только это позорище.
Но, где раскаянье? Где к Свету путь от днища?
Где жуть от сделанного – совести кострище?
Где к Боженьке последнее прости?
Но ведь на то тебе и дадена свобода
Чтоб нёс ты своё семя, значит, плода
К червям лишь – в гадость, где жутчайшие урода
Иль к новой жизни – брошенной с горсти…


16


Ты шаг навстречу сделай, рыцарь бедный.
Ты Богу помолись несчастный, бледный.
Ты: «Отче наш…» - прочти и путь твой бредный
Малёхо так очистится от бред.
Второй раз: «Отче наш…»  - и вот, просторы
Высветятся ещё от злой куморы
И Божеской души твоей уборы
Проглянутся впервые  в мнози лет.



Мы не архангел Михаил, чтоб, что-то можить
Чтоб генья зла, так, взять и переможить.
Перемудрить того, что вечно гложить
Как глист в тебе – отраву выделять.
И даже, ежли, как у гидры рубим главу
То тут же две ещё и каждая с булаву.
От наркоты ослобонись, забудь отраву
Гордыней сразу одуреешь – время вспять.


Забудь про блуд – прилепит тут же злоба.
Мол: «Мне нельзя – другим же без хвороба!
Они сквернят всё божее до гроба!
И я, перст божий, должен их карать. –
Мол – Гнев-то праведный! И значит, всё мне можно!
Я ж проклинаю всех, кто мыслит ложно!
Анафему в ком яд сидит подкожно
И бог мой не любовь, а просто м-м-м-м-мать».


Отраву нам не извести – одно мы можем
Стучаться в двери и скрестись: «Пусти – мол – Боже,
Здесь так ужасно, жутко, всюду рожи
И все из ада лезут – ай-лю-ли!
И где та золотая середина?
Без гордости нельзя – пошла былина.
Иначе та же сродственница Зина
Нагадит в твою главу - навалит.


И вот, лишь гнать поганою метлою
Иначе сам завязнешь ты в ее отстою.
Чтоб выжить здесь, нельзя смиряться с тою
Которая поганит лишь тебя».
Нельзя здесь добрым быть, гостеприимным
Иначе дом твой из странноприимна
Довольно быстро превратится в отжим винный
И в сем аду семью ты погубя.


И где та мера в коей надо злиться
Выбрасывать с порога, колоситься?
Во все, чтоб дыры не оттрахали – гордиться
Презрительно взирая на козлов.
Ну, завели, вот металлические двери
До утра, чтоб дожить нам без потери.
Иначе тут же выбивали двери-звери
Пенсионеров убивая, старых вдов.


 



За ту же пенсию болезных убивая.
Сейчас – чуток замешкались вскрывая
Пенсионер уж по мобиле вызывая
Кричит полиции: «Спаси и помоги…»
Попробуй ты прожить без пистолета!
А значит ты всегда готов на это
Кого-то, чтоб убить – кто без палета.
И как: «Врага здесь Полюби…» - когда ни зги?


И где златая середина, нежный  Боже!
Насколько можно раскрываться в день пригожий?
Чтоб не сорвали, не стоптали хамски рожи
Чтобы себя от смерти упасти.
Попробуй девушка кому-то улыбнуться
Потом не сможет от скотины оттолкнуться!
Мол: «Раз ты улыбалась – то свихнуться!
Но пенис ты должна мне отсости!»


И третий раз ты: «Отче наш…» - читаешь
И как-то сразу всё здесь понимаешь
Иди в леса, в поля – куда ты чаешь
И в вечность жизни ты губами прикоснись…
Там на природе и поймёшь, что в общем надо
Чего тебе и не хватает! Только лада…
Там – средь берёз и сосен водопада
Одно лишь не хватает: «Мне приснись…»


17


Шуршание травы – одно здесь шепчет
Ты только Полюби Любимой плечи…
Листва, где шелестит - ты, слышишь речи:
«Господь нас обязательно спасёт…
Спасутся все! Крутые и бандиты
Кто бесами, вином по глаз залиты,
Трусливые, пологие, семиты
И кто фашисты – Боже вознесёт.


Спасутся все! Иначе невозможно!
Больных оставить на терзание – безбожно.
Родное дитятко, больное – так не можно
Чтобы скреблось и не пустил её отец.
И даже кто когтём не скрёб – больного надо
Сначала излечить от бредпар-р-р-р-р-рада
Различья, чтобы ощутил – небес и ада
О чём ему и не рассказывал писец.



Свобода воли невозможна у больного!
Какое мненье у гипнотика дурного?
Возможно ли у зомби удального
Там, об искусстве, чтой-то расспросить?
Рождённый ты от алкаша, иль наркомана
Уже с рожденья не выходишь из дурмана…
И вот, откуда ж благодатнейшая прана
Тебя в пустыне сможет оросить?


И потому Спасутся все – никак иначе!
И чем дурнее и больней – тем значит паче!
Больную дитятку отравленную в чаче
Всегда жальчее, чем монаха из аскет.
Да и возможно ль дальше жить, нам всем, в нирване
Когда оставили мы Ваню злой бабане???
Бабаня та Яга и значит Ване
Она торгует в ад всегда билет.


И лишь пожив, где райское там поле
Ну, о свободе и спросить тогда – о доле.
Раз хочешь ты туда – всегда в юдоле…
То, что уж тут? Чего уж, тут уж, как?..
Но сомневаюсь я, что кто-то согласится
Опять свиньёю в луже пороситься…
Когда вот-вот, готов он с Музой слиться…
Дурман-травой не цвёл давно здоровый злак…


Так мы с Любимою скреблися в дверцу Бога
Молитвой освещалась нам дорога…
Мы шли так ощупью, по гати - недотрога
Моя жена и я – во всей красе.
И только ноги увязать так начинали
От той же злобы, на соседей, что «достали»!
Иль от шпаны в подъезде, что орали
Пиная в наши двери поросе…


Так сразу мы молились!.. Ярость, злоба
Обратно уходила, в жутки гроба.
И мы прощали прелюбого даже жлоба
Подальше убегая в тот же час.
Конечно, только мы от злобы уходили
Как тут гордынею ужо себя поили
Мол, мы ж  в себе бандита победили
А вот, они не могут – без прикрас!






Так дьявол кроется в тех маленьких деталях
Ведь мы не можем не ходить, чтоб грудь в медалях!
Ну, всяко лучше мы тех с пивом и в сандалях
Что мат на мате с хамством по земли!
А если страсть, какую мы заглушим?
Мы ж гневом праведным всех грешников удушим!
Ну, посудите сами - г-г-г-гадов туши
Убийцы там, маньяки… Ты внемли!


И праведники, значится, святые
Что победили полчища Батыя
Из бесов и чертей! Не пала выя
От той орды презлобнейших существ!
Ну, разницу вы чуете, меряне!
Мои вы дорогие р-р-р-р-росияне!
Да это ж пропасть! Несравнимо! Хрены в бане!
Богатство, или нищета, т-т-т-тавой!.. Естеств!


Такие вот, детальки, мелочишки
Кого-то обвинил и стал, как шишки!
Ну, то есть выше бедного мальчишки
И во гордыне предалёко преуспел!
Не пожалел, ни влез в евону шкуру…
Как мать сначала убивала – просто сдуру.
Потом – кому ни лень долбали бедна Шуру
За то, что деньги не приносит, как в жупел.


Тебя же никогда здесь не чморили
И не чуханили и каждый день не били
И в мразь не унижали, не гнобили
Тебе (бывает так вот) повезло.
Ты ж не был женщиною слабой и забитой
Где никуда не убежишь от морды сытой
Лишь только ублажай его налитой
Пока ножом не уничтожишь это зло.


Причём сие и есть златая середина
Ведь с каждым та по-разному былина.
Кому-то, время убивать, пришло и сына…
Кому-то не судить его никак.
Серёдка плавает, меняется, как сука…
Сегодня норма та – не выжить, что без стука.
И золотая середина - в петлю, в муку…
А завтра надо обличать сие, простак.






За эти все неуловимые моменты
От сатаны цепляются агенты.
К примеру, там, в постели инциденты -
Что делать ежли, значит, не встаёт?
Сосать нельзя – сие есть содомия!
Дрочить жене – смертельный грех есть – молокия!
А у него и не стоит от этих - ия!
Боится – чёрт за пенис прикуёт!


И тут уж выбирай – деторожденье
(Оральный секс лишь успокоит одуренье
Твою болезнь на это вот, явленье)
Или бездетность и несчастье навсегда.
А дальше сатанинские детали!
Поскольку надобно дрочить, чтоб члены встали?
И где ещё не вожделения в орале?
И где повышенный уж ток на провода?


18


И потому, вот так, чуток мы загордились
Пред теми – кто водярою упились
Так сразу – стоп! Мы что? Суд Божий? Всем приснились…
Которого не будет никогда.
Вернее молния от края и до края
Конечно будет – в славе всей блистая!
Но Бог не выдаст… Ангелов лишь стая
Подхватит… Миг и нет уже следа.


И всем пребудет рай, и лишь Прощенье!
Я чувствую!.. В груди есть ощущенье…
И будет всем навеки Енисенье…
Ведь сказано нам было: «Не суди…»
Какое ж мы судить имеем  право?
Сие гордыня и с головкою не здраво -
Когда мы делим на овец, козлов - лукаво
А Боженька сказал нам: «Погоди,


По вере каждому воздастся… А ты судишь.
И с богом судиёй тогда пребудешь.
Тогда к себе ты это суд пригубишь
Тогда судить пребудут и тебя.
Коль Бог-Любовь - тогда другое дело!
Иди в Его объятья ты пресмело!
Подобным Богу стань – написано умело!
Прости врага – в ответку не губя».



Подобным Богу – значит, кто нагадил
Тому не надо в спину нож втыкать в награду.
А ты пошли ему цветов и нежну ладу
И вот, усладу мысленно пошли.
И выбрось ножик, то подобно Богу
Когда ты не крутой, а стал пологим
Тогда тебя простят, о недотрога,
И вот, хотели наказать – да не нашли.


Но к Богу суд никак не относите.
Его от этого, от ужаса, спасите.
От той тягчайшей кармы упасите
Кого-то, где бы то, наказывать, судить.
Закон кармический относится и к Богу.
Не дай то бог, чтоб перейти кому дорогу
(Какую наказать, чтоб свинорогу)
Всё это возвратится до: «Итить».


Себя кто Любит и других кто Любит
Кого-то осудить, чтоб - не пригубит.
Он знает, что себя он тем погубит
Страдания себе все заберёт.
С любым уродом надо для начала
Его понять! Какая удручала
Болезнь несчастного – кровя с него качала…
А после уж лечить подбитый лет.


И Бог, Он может излечить… И по другому
Не мыслимо представить жизнь Благому…
А нам, лишь можно подражать… Любому хому.
И на спасение от Бога уповать…
Ещё вот так, чтоб радоваться всюду
Тому, что видишь! Маленькому пруду,
Любому деревцу, травинушке - как чуду!
И вот, в тебе наступит благодать.


     19


Храм Божий – Он везде, всегда в  природе!
Его узрел я и не только в небосводе…
А в нежной даме, в облачной свободе
Её волос и маха в лёт ресниц…
Храм Божий я узрел в её ладонях
И в ней купался – словно в Божьем лоне…
И в вечной радости я стал в Её полоне
Что раньше мне казалось небылиц…



Она была не то, что просто дама…
Богиней на земле небесна храма…
Ведь Бог – он не на суше Валаама
Он в жалости к убогим и больным…
Кого Она, мой Бог, не привечала…
Кого Богиня не усыновляла!
Бандитов, алкашей из ада бала
Что до рождения с головкою шальным.


От коих все бегут, как от заразы
Трясясь, чтоб не обчистили лабазы
Чтоб не потырили, хрустальны, значит, вазы
И не оттрахали во все ваще места.
Она их, как-то, в общем, всех поила
В пустыне Каракумы оживила…
Когой-то рученькой не слабой усмирила
Прижамши их к земельке, как листа.


В ней весу было, чтоб увянули сволочи
Бандит же, как-то тоже – жить он хочет.
Ну, и боялся дальше, между прочим
Ей ножик, чтобы к горлу остриём.
Но это было редко – в целом значит…
В Ней подкупала скромность – не иначе…
Желание помочь больным, тем паче
У них усиленный болезней был приём.


Страдали: печень, крыша, селезёнка
Горячка белая долбала у подонка
Любая там, помойная болонка
Его уж грызла – потому, что это так.
Тут, как-то так – мол, если стал бандитом
(Ну, то есть с бесами не сладил – с паразитом)
То все кому ни лень – тебя копытом!
И всё дерьмо – лишь на тебя, раз ты простак.


Совсем иначе было возле этой дамы
Чем больше, все мы, рядом были хламы
Тем больше и заботушки у Мамы
Иначеньки Её и не назвать.
В сем мире ледяном она избушкой
Любого согревала, что зверушкой
Скакал позанесённою опушкой
И вот, не знал себя чем покарать.






В её избушечке любой отогревался
И больше уж по лесу не блукался.
Сапог кирзовый об него не вытирался
В сем мире, что округу заполнял.
Ну, как-то так – подобное к подобну…
Исправьте стези по тайге - кто там по дробну
Так шкандыбает по пенёчкам и по злобну
Кто даже ротик не открымши уж вонял.


Отраву вылейте вы в озеро, в водицу…
Иде она? Сыщите небылицу.
А где она? И не было… Косицу
Сиди себе спокойно заплетай.
Мол, чёрный цвет – он всё, мол, поглощает!
Но белым мазаните! Не стращает
Но не избавишься, что Свет он предвещает!
И впереди нас ждёт всех только рай!


Любой бандит так – рядом с Нею поправлялся
Конечно, убегал, опять блукался
В том лютом холоде отравой упивался
Но Свет-мазок покоя не давал…
Мол, вот как значится… Вот, так вот… Посудите…
Коль жить по Божески – Любовь вы обрящите…
Нырнуть коль в озеро – отраву-то сыщите!
А нет её, где жизни только бал!


И нырь обратно в озеро! Отрава
Рассасывалась сразу, где Купава…
Где дама шла – там мыслил только здраво
Где дама – там везде был только Свет!
Когда-то было – был и я отравным малым
Пахал всю землю хреном не усталым!
Мол, это ж чудо же, каким я был удалым!
Что для меня ничто не был запрет!


Но сами вы попробуйте – вспашите
Всю землю пенисом и счастье обряшыте!
Сие занятие тяжёлое… Тушите
Пожар своей избушки в лютый хлад.
Переть против рожна вообще не слабо.
Супроть всей Жизни и Любви – отравной жаба.
Страдать душою без конца – без края, даба…
Но всё равно – в отраву, как в парад.






Мне повезло – я встретил эту жену!
Мечтал о Ней в наркотном, адском плену.
И встретил, как в ночной глуши Селену
И путь дорожку осветила мне Луна…
Она меня из ада отмолила
И книга жизни обо мне и возопила
Узнав меня – как я умчал, сорвав удила
И в той свободе – в наркоте упал до дна.


О сколько в Жизни было радости, о Боже,
Когда лежал я на поляночке пригожей
Спустя десятилетия, как в ложе…
И васильки, и колокольчик целовал…
И снова был я дитяткой… Блаженство…
Природа убаюкивала… Женство…
И я был счастлив жить – на всё Вселенство!
И ты открыла в раюшки портал…


Ты на земле была, Любимая, я знаю
Царицей Матерью Небесной – не утаю
Что Воплотилась в женщин русских стаю
И журавлями нам на сердце снизошли…
И всё потаяло, где волки в стуже выли
И вместо глаз – в нас льдины только стыли
И жали не было ни грамма в жуткой были
И в «Белые столбы» мы все дошли…


И вдруг курлыканье журавушек и солнце
Нас осветило и оттаяло до донца!
И в темнотище засветилося оконце
Где ты Любимая меня давно ждала…
И как сейчас я лыжи к свету двинул
Подспудно чувствуя, что ЭТО я покинул!
И из груди я ледяное сердце вынул
И Всепрощением из ада упасла…


Так возвращался я к Любимой в снежну заметь
И вот, не грызла больше, на смерть, моя память.
Раз столько  раз меня спасали (между нами…)
Не для того ведь, чтоб в конце концов убить.
Раз была послана вот эта, нежна дама
От самого от Боженьки – из храма
Чтоб всех нас напоила река Кама
То небо хочет нас всегда Любить!

Зима – 1 – 2011г. – Весна – 2012г.