Петушок на палочке

    Солнечное майское утро. Андрей Иванович, выйдя из троллейбуса, не спеша направился на автостанцию. Автобус на Грузиново отправлялся в 7-30. Времени было достаточно, да и ходу до касс минуты три не более.
- Молодой человек! Купите детишкам карамель. Не проходите мимо.
На «молодого человека» мужчина не походил, но остановился и, улыбнувшись бойкой продавщице, откликнулся:
- Мои давно выросли, а вот деревенским друзьям, пожалуй, возьму. Выберите мне, пожалуйста, десяток разноцветных петушков на палочке. Да покрупнее, - съерничал он.
Расплатившись, мужчина сунул пакет в наружный карман рюкзакаи продолжил прерванный путь.
Посадка на рейсовый  автобус началась. Купив билет до Грузиново,где друг строил дачу и куда пригласил помочь на стройке, он занял указанное место и ещё до отправления погрузился в полудрёму.
Позднее возвращение накануне, короткий отдых и ранний подъём сказались сразу же, как только автобус тронулся в путь. На неровном старом асфальте машину потряхивало, но это не мешало Андрею Ивановичу сладко дремать, вдыхая запах свежей карамели, исходивший от лежащего на коленях рюкзака. Этот запах вызывал калейдоскоп смутных воспоминаний. В какой-то момент дрёма перешла в сон, и мужчина увидел себя четырёхлетним мальцом , ползающим с самодельным автомобилем по дощатому свежевыкрашенному полу чужого дома где-то на Урале, куда его, и маму, и бабушку с дедушкой «вакуировали» из далёкой Одессы,
которую он не помнил, но знал, что там есть море и там сейчас фашисты.
     Февраль 1943 года. На дворе полно снега и метёт позёмка. В комнате тепло от печки, которую топит хозяин дома- редко улыбающийся бородатый дядя Пантелей. Кошка Мурка ведёт себя сегодня странно. Весь вечер лижет лапки и как бы причёсывается.
- Батя, тётя Фаина, - это Маша - хозяйская дочка обращается к дяде Пантелею и моей маме, которая сегодня не на дежурстве, - смотрите - Мурка к гостям прибирается.
Все улыбаются и продолжают делать домашние дела. Каждый думает о своём. Мама с бабушкой о чём-то шепчутся, дедушка тихо молится в углу. Он о чём-то просит невидимого бога.
     Вдруг около дома останавливается машина. Первым на это откликнулся громким лаем Полкан. Мотор машина не заглушает, но слышно, что в ворота кто-то громко стучит. Неужели это снова за мамой? К поздним вызовам её все давно привыкли. Война! Мама работает  в милиции. Но что это так разгавкался Полкан и кого это ведут в дом дядя Пантелей и мама? Что это за военные в заснеженных шинелях и завязанных шапках-ушанках?
- Бабушка, бабушка,--кричит Андрейка, видя упавшую на пол любимую бабу Бину.
Все почему-то смеются и плачут, брызгают на бабушку водой, а мама помогает ей подняться и почти кричит сквозь слёзы:
- Наш Борис вернулся!
    Бабушка поднимается и, плача, обнимает одного из военных, у которого пустой рукав шинели заправлен в карман, а  из второго- рука нежно гладит бабушку по волосам и крепко прижимает к себе.
Андрейка рядом и он слышит, как незнакомец говорит :
- Мама! Мама! Я жив! Я вернулся к вам. Не плачьте!
Андрейка пока не всё понимает в происходящем, но чувствует, что произошло что-то очень важное. Он видит,  как военным помогают снять шинели, ушанки, как стаскивают сапоги, как обнимают и целуют молодых мужчин женщины, как мужчины трут почему-то глаза. Вот один из военных  обнял  Андрейку, целует его, одной же рукой достаёт из кармана шинели что-то завёрнутое в белую тряпочку:
--Племяш, Андрюшка, я твой дядя, мамин брат. Зови меня дядя Боря. Прости, что петушок припачкался- и, развернув тряпочку, достаёт малинового петушка на палочке. Рука Бориса снова ныряет в  карман шинели и он извлекает оттуда блестящую гильзу от патрона.
- Возьми, племяш, и это на память.
Гильза блестит, а петушок так вкусно пахнет.
       Суета постепенно стихает. Стол выдвинут на середину комнаты.  На него ставят скромные кушания, соления и какие-то напитки в кувшинчиках и бутылках. Военные рассказывают, как добирались на поезде, а потом на попутках до нашего посёлка, обсуждают, как и чем повезут завтра незнакомого военного-того, кто привёз дядю  Бориса в качестве сопровождающего, вспоминают госпиталь.
    Андрейка сидит по левую руку от  дяди. В одной руке малиновый петушок, а  другой он, наслушавшись  от мамы сказок, щупая тайком пустой рукав гимнастёрки, шёпотом спрашивает:
- Дядя Борь! А ручка у тебя отрастёт?...
- Грузиново! Кто просил остановиться?
Автобус резко затормозил, и Андрей Иванович, заснувший, как ему показалось, на несколько минут всё ещё оставался там за шумным столом  с выжившими солдатами, радовавшимися месте с родными, что хоть покалеченные, но вернулись домой, и где он - малолетний пацан  с малиновым петушком на палочке задаёт свой наивный вопрос «А ручка у тебя отрастёт?» и не получает ответа.