Волчёныш

(Отрывки из книги)

     Было или не было, но много времени с тех пор утекло, и не всё сохранила память человеческая, но расскажу я это так, как рассказывала мне матушка моя Рублёва Матрёна Алексеевна. Сама ли это она придумала или ей кто рассказывал, да только запали мне в детскую душу истории эти светлые о людях бесстрашных, но горемычных – предках наших. Не всё в них правдиво, возможно, и моя фантазия руку приложила, но суть людей русских, голову за родную землю поклавших, они точно выражают. Вот они – эти нехитрые рассказы.

I. Волчёныш

Град Катайск

     В лето 1655-ое верхотурский боярин Панкрашка Перхуров застолбил на высоком берегу Исети  шмат зауральской земли и заложил будущий град Катаев – острог Катайский. Как на дрожжах выросла крепость – форпост против осколка Золотой Орды – Сибирского ханства. Хоть и осколок, но острыми краями своими Золотой Юрт не давал спокойствия русским поселенцам. Не очень большой, но устойчивой была русская застава. Терпела и сдерживала набеги татар, ногайцев, калмыков, башкир-сырянцев и  черемисов. Сожгли её башкиры, но возродилась и снова встала на пути ворога. На высокой излучине, как свеча, в центре укрепления встала сторожевая башня. Деревянная, но неприступная, с обзором на леса дремучие, сосновые, да на реку Исеть и речку Катайку – приток исетский. Сам же Катайский острог возлёг телом плотным, из брёвен рубленым, на горе подле Исети, в длину 63 сажени с аршином, поперёк 41 сажень с полусаженью. Четыре башни с воротами, церковь Богоявленская,  судная изба, погреб пороховой, три амбара для поклажи запасов. Близ острога  рогатки, с трёх сторон ров и около жилецких дворов отводные надолбы. Силён зауральский городишко! Духом своим, смелостью и выдержкой.


Башкирский воин Васька

    Прибился башкирец Васька к острожным людям. Кормят здесь. От непогоды спрятаться можно, а в случае нападения лихих людей, защитят, к костру пригласят, кусок мяса бросят. Освоился Васька – одним из защитников крепости Катайской стал. Но манила его воля лесная. Садился на низенькую лошадку монгольскую, забрасывал за плечо лук со стрелами, тонко-сосновыми острыми, и айда в лес! – на охоту. Птицу бил, зверя пушного в глаз, мог и щуку на отмели пристрелить. Ловок был – шельма!

   В то утро мартовское неудачной Васькина охота была; белка пушистым хвостом вильнула, посмеялась рыжим смехом, обсыпав сосновыми иглами да чешуйками сосновыми. Возвращался он с думой сердитой, проклиная фортуну свою охотничью. Над обнажённым глинистым обрывом спешился, приложил руку жилистую чёрную до чела и щурясь от яркого весеннего солнца вдаль всматриваться начал. О чём думал? Может о соплеменниках своих, которых оставить пришлось, или о девушке русской, к которой страсть драконскую испытывал – украсть хотел. Да не давалась она ему. Под охраной братовьёв да дядек сберегалась. А река извивалась, змеилась, синела проталинами, дразнила далью дымчатой. Ничто не укрылось от острого Васькиного взора. Заметил он у берега странного зверёныша – человек, не человек – волчонок, не волчонок. Дикарь лесной – комочек серый. Выхватил Васька стрелку заточенную, оттянул тетиву жилистую и метким пострелом вонзил её в ногу волчёнышу. Взвился от боли пострелёнок, хромая, убегать на четвереньках бросился. Но разве убежишь от башкирца. Настиг его, схватил, долго рассматривал и понял, наконец – Дитя Человеческое перед ним. Дрогнуло что-то в груди сырянца, пожалел мальчишку – привёз в острог пред очи светлые боярина Панкратия Перхурова.   


Волчёныш

     Весна долго спала, но когда проснулась и потянулась спросонья глинисто-жёлтыми ручьями к ещё заснеженным, но уже синим с проталинами рекам, очнулась ото сна душа Детёныша. Оттаял весенним днём дикий Маугли из камышового Приисетья, согрелся щекой на ласковом солнце. Зажмуренными глазами провёл  он по линии дальней границы Земли и Неба, поймал золотистые струйки Утренней Звезды и почувствовал – Жизнь!
     Кто он? Маленький человек без имени, вскормленный волчьим молоком, впитавший в себя звериную осторожность и человеческий разум. Где мать его – горькая женщина? В какой земле упала её звезда? Откуда он? Ничего не знало, не помнило Дитя Жёлтого Склона. Только волчья нора под вывороченной с корнем  во время урагана  сосны напоминала о чём-то тёплом и близком. Прижился в остроге Волчёныш. Стал верхотурскому боярину служить.

(Продолжение следует)