Адам. Адам

На написание этого рассказа меня подтолкнула
книга Рэя Дугласа Брэдбери
«Вино из одуванчиков».

Август лениво наблюдал за миром сквозь призму прозрачного, хмельного неба, дурманящего мой юношеский рассудок одним своим существованием.
Глоток немного терпкого на вкус лета, с неуловимыми нотками ветра и теплого,  густого, как мед, дождя…
Окружающее меня пространство вздулось, подобно мыльному пузырю, и мир в тени зеленой листвы буквально взорвался, разбрызгав повсюду новые звуки, и налился яркими цветами, а мои глаза начали приятно побаливать от изобилия красок.
Жизненный цикл начал новый, головокружительный вираж.

На поляне, свободной от деревьев, расцвёл цветок. Венчик золотых лепестков окружало облачко светящейся пыльцы.
… Но стоило мне коснуться кончиком пальца хрупкого растения, как оно раскололось и озарило светом миллиона осколков всё вокруг.
Я шел по тропинке и вслушивался в тишину:
Она, как оказалось, была соткана из тихого шелеста сухой травы, на которую я ступал, далекого щебета птиц и звона стрекозьих крыльев. Знаете, такая тихая какофония звуков, которая ложится на кожу и одежду, которую со временем перестаешь замечать, и ты плывешь в ней, не замечая ничего вокруг.

И вдруг, с порывом прохладного ветра пришла Эйфория..

Деревья расступились, облака, привязанные к их пышным кронам, поспешили куда-то вдаль. Я вознесся ввысь, к этому холодному, голубому Безумию, прикоснулся к граням Жизни и Смерти… И растворился в бездонной высоте. Мысли покинули голову.

Я – Вечность.


Сгущались сумерки. На западе ещё пылало огненное зарево, но Луна уже заняла своё законное место на небосводе.
Хриплым лаем зашелся где-то старый волк.
Бывают такие ночи, когда Луна на небе – не просто приклеенный кусочек бумаги, но нечто пугающее своими размерами, нечто восхитительное и величественное…
Небесный диск будто сочится белоснежным светом, он, как горная река стекает по нему, вливаясь в землю.
Бессонная ночь. Голова поэта полна мыслей, идей, рука твёрдо держит перо. И так до рассвета, пока солнечный жар не испарит Вдохновение с серебряной поверхности Луны.

Я вышел к пригороду.  Первые дома внимательно осмотрели меня пустыми глазницами окон. Отсюда уже был виден огонек моего пристанища. После того, как последние электростанции перестали работать, я установил себе генератор, принесенный мной из торгового центра. Также в доме была вода, правда холодная. А если что-то случиться с этой, то буду использовать минеральную воду из бутылок, которой полно повсюду.

Дверь была не заперта.

Август сидел в кресле и читал какую-то книгу в потрепанном переплете. Я нашел его в одной из заброшенных многоэтажек. Словом за слово, мы подружились и теперь живем в одном доме.
Парень поднял глаза от книги и посмотрел на меня. Удостоверившись, что я – это я, живой, здоровый, с как всегда растрепанной гривой волос, он кивнул и продолжил чтение.
Августа я считал немного странным. Слегка грубоватый, с наплевательским отношением совершенно ко всему, кроме интересного чтива и психологии человека, он казался мне счастливым в опустевшем мире.  Я бы даже сказал, что этот мир для него.
Август видел вокруг лишь тишину и спокойствие. Его совершенно не тронуло исчезновение всех родных и знакомых (если они, конечно, были), и даже наоборот; где-то в бездне своей души он наверняка вздохнул с облегчением. Что-что, а общество не было в списке важных для него вещей. 

Итак, я вошел в дом. Повесил ветровку на крючок в шкафу, запер дверь.

- Тебе не кажется это глупым?.. – Август отложил книгу.
- Что именно?
- Запирание двери. 
Я молча сел перед ним.
 - Будто кто-то ворвется сюда с топором в руках и устроит сеанс дешевого фильма ужасов… - продолжил он. – А, я, кажется, понял… Это у тебя обряд такой?..

Я готовил ужин. В доме был такой немой уговор: всё, что делал Август – это спасал меня от одиночества и шизофрении. На мне же лежали все остальные дела – готовка пищи, уборка и поддержание в доме таких удобств, как электричество и вода. Газа не было. Нас спасали микроволновая печь и электро-плита.

В то время как я спал, Август вышел на улицу.

Холодный воздух наполнил легкие. Свет луны хорошо освещал все вокруг. Недалеко, из кустов послышался шелест. Парень вгляделся тьму.
Шурх.
Шурх.
Из темной зелени показались два желтых глаза, уши, морда и наконец, весь волк. Грациозное животное встрепенулось, скидывая с серебряной шерсти листочки и ветки и выпрямилось во весь свой рост. Скользнув скучающим взглядом по парню, зверь развернулся и не спеша побрел по улице города.   
Лапы мягко ступали на потрескавшийся асфальт.
Стоп.
Около светофора пробежал зверек.
Волк, почти касаясь грудью земли, медленно крался к жертве.
Кролик поднял голову.
Хищник рванулся с места, оставляя на асфальте маленькие царапины.


Утро, идет довольно таки сильный дождь. Август опять заснул у себя в кресле. Я поднялся с кровати, размял затекшие мышцы и начал готовить завтрак. Яичница, жареные тосты…
Сколько еще нам осталось есть нормальную еду?.. В супермаркетах уже нечем дышать из-за сильного запаха гнили и плесени. Всё продовольствие я добывал из квартир, обыскивая холодильники на аварийных генераторах и (если искал в пригороде) редкие погреба.
 Мне было не по себе в пустых домах. Появлялось ощущение, что хозяева покинули их пару секунд назад, или вовсе прятались за мебелью, в разноцветных колпаках и открытками «Surprise!», готовые в любой момент появиться и сообщить, что всё это лишь розыгрыш. Однако, сколько я не обыскивал помещения, не находил ничего, кроме тишины.
Уши старались поймать хотя бы один звук, но безуспешно. Максимум – это крики птиц, залетевших через открытые окна или же писк грызунов.
Хозяева оставили после себя лишь тень былых времен, когда все шло своим ходом, когда жизнь текла сама собой.
Когда я был мертв.
 
Из размышлений меня вывел скрип кресла; Август проснулся. Я разложил яичницу с тостами по тарелкам и сел за стол. Сонный парень, то и дело, зевая и потягиваясь, собрал волосы в хвост, оделся и сел напротив.
Было видно, что Август вчера всю ночь просидел за книгой. Он всё время пытается разобраться в схеме Бытия, листая пожелтевшие от времени страницы толстых фолиантов или какие-нибудь другие книги, которые я ему приносил. Наткнувшись на что-то его заинтересовавшее, он делал целый список томов, которые ему нужны.
Изредка Август отвлекался от мира тонких материй (обычно, когда книга оказывалась ОЧЕНЬ скучной) и тогда снисходил до разговоров со мною. Увлекшись, он настолько уходил в размышления о Всемирном Исчезновении, что глаза его горели, а язык начинал заплетаться. 
Я смотрел в окно. Дождь омывал руины города чистой водой с усердием, с каким маленький ребенок пытается оживить засохший цветок в горшке. И казалось, вот-вот и трещины в асфальте затянутся, стекло в оконных рамах заблистает, и мир снова оглохнет от шума миллиардов шагов, резких вскриков тормозов машин, от телевизоров или радио.

 Я вслушался.

Но, нет, ничего не изменилось. Дикие кусты и трава остались на месте, перекрывая движение замерших навечно машин,  атмосфера не разрядилась голосами людей.

Быть может, так действительно всем лучше?..

Дождь буквально гипнотизировал меня. Ритм удара капель о крышу вводил мое сознание в транс. Появилось ощущение, будто душа моя держится на какой-то тонкой ниточке, словно воздушный шарик… Да, сравнение неважное, но как еще это описать?
Итак, я висел в паре сантиметрах над землей, сильный ветер постоянно теребил волосы. Я чувствовал, как ветер проходил сквозь меня, сквозь каждую пору моего тела, сквозь каждую клетку, оставляя там чуть-чуть себя.
Я – Ветер.

- Ты чего застыл?..
Резкое возвращение на бренную землю.
Я посмотрел на Августа. Видимо, взгляд этот получился слишком резким и полным негодования – он засмеялся.
- О чем мечтал, романтик?.. Может, скучаешь по любовным утехам?
Я, кажется, покраснел.
- Ну да, точно, - Август улыбался. – Не хватает нежности в этом жестоком мире?..

Я захлопнул за собой дверь. Да, знаю, получилось истерично и нелепо… Но как бы то ни было, я остался один на один с городом. Он не упустит шанса показать мне свои когти и блеск диких глаз.
Какой бред…
Перед кем я выступаю?..

Дорога к высотке, наверное, единственной, находящейся в более-менее приличном состоянии заняла у меня полчаса. Я поднимался в полумраке по ступенькам, бормоча что-то невнятное себе под  нос.
Ступеньки сменялись этажами, и я уже начинал уставать, как увидел прямо перед собою дверь, ведущую  на крышу.

Звездное небо враз навалилось на меня... Всем своим объемом оно пыталось уместиться у меня в голове, занять весь кругозор…  Тяжесть неба. Сомневаюсь, что в физике есть такая величина и можно ли её измерить, но… Охарактеризовать стоит. Это нечто по-настоящему глобальное. И нет больше слов. Пусть этим занимаются астрологи или ученые…
Плевать, слов для это просто не должно существовать.            

Я лежал на холодном бетоне, взирая в само небо. Не смотрел на облака или звезды, а именно взирал В небо. Я плыл где-то над Арктикой в Северном Сиянии, одновременно исследуя статуи Острова Пасхи. Гавайи, Северная, Южная Америка… Россия, Япония, Китай…
Я вездесущ.

Август поднялся на крышу и сел рядом.
- Знаешь, а ведь мы с тобой Адамы.
Я посмотрел на него с удивлением.
- Кто-то сверху придумал замечательный конец в сценарии комедии: пустая планета, растения, животные… Адам и Адам. Ты ведь сам понимаешь, что нет в этом тексте Евы. Мы венец человечества.  Но не лавровый венец победителя, а тот, который кладут на могилу. И скоро город занесет песком, и величавые небоскребы исчезнут. На этом месте вырастут леса, может быть, появятся горы. И кто вспомнит про нашу цивилизацию? – Август посмотрел на меня и указал пальцем на небо. – Лишь звезды.
Я вздохнул. Холодный воздух легонько обжег губы.
- Адам... Адам.