Она расплела свои русые косы...

Она расплела свои русые косы
И в комнате темной осталась одна.
Растерянный взгляд, на стакан с кольцом бросив,
У зеркала села вся тайны полна.

Горели две белых свечи перед нею,
На стены, бросая тенистую жуть,
И сердце сжималось, от страха хладея,
Вздымая невольно упругую грудь.

Кто суженым станет, спросить не успела,
Язык в одночасье налился свинцом,
Увидев, как быстро в стакане мутнела
Вода ключевая с гадальным кольцом.

И все же соблазн был огромен. Девица,
Глядясь в зазеркалье, упрямо ждала,
Когда жуткий страх, как туман растворился,
И долго еще себя в руки брала.

И долго боролись той ночью две силы
На поле кровавом, за право души.
И как, то бывает, одна уступила,
На время, скрываясь в небесной тиши.

А ветер в трубе завывал лютым зверем,
Мешая войти ей в грядущего путь.
        И вдруг чей-то голос, протяжный и смелый,
Спросил, не пугая девицу ничуть:

"Готова ль принять издалека виденье,
И стать одной плотью, с ним слившись душой?"
И громкое: - "да!" - раздалось в нетерпенье,
Но в след, за ответом сомненье: - "постой!"

Кто может со мною вести разговоры?
Я в доме до утра осталась одна.
Быть может, прознав то, нагрянули воры?
Но им ли до шуток?" - решила она.

"Но кто же тогда?" - дева очи метнула
На только что сшедшую тень со стены.
Казалось, мелькнули рога сатаны,
Да, то была явная плоть Веельзевула.

"О, Боже!" - чуть слышно она простонала
И смолкла, застыв от виденья сего,
А гость улыбался, глазами сверкая,
И хлад подземельный струился с него.

"Что, юная дева, ты вижу не рада?
Пронзив тишину, прозвучал его глас.
"Ты столько звала меня раз, что в награду
Я суженным стану тебе в этот час.

Вглядись в отраженье зеркального круга,
Явило оно долгожданного друга.
И время пока у нас есть до зари,
Кольцом обручальным меня одари.

Ну, что же ты медлишь, моя дорогая,
Тебе я не мил? Но чего ты ждала?
Глухими ночами безбожно гадая,
Меня одного лишь упрямо звала.

И вот пред тобой я! Приди же в объятья
Мы страстной любви предадимся вдвоем.
Иль может, боишься людского проклятья?
А знаешь ль ты о проклятье моем?"

Тут дева решилась с нечистою силой,
Чтоб время продлилось, начать разговор.
Как только могла, была кроткой и милой,
Косясь, каждый миг на заснеженный двор.

Бесстыдный грабитель душ праздных, заблудших,
Победу трубил уж, на младость глядя.
А та, все искала молитву получше,
Чтоб выбраться в свет, муки ада пройдя.

"Скажи мне, диавол, уж, коль мы сдружились,
Когда я звала тебя в гости к себе?"
Спросила, и горькие слезы полились,
По страшной, ничтожно-короткой судьбе.

"О, милая дева, вы все в моей власти."
В улыбке зловещей пропел Веельзевул.
"Кто духов зовет, кто гадает со страстью,
Ко всем я являюсь, я всех обманул.

Кто ж встанет из гроба по вашему зову,
И станет держать перед вами ответ?
До время их держат Хорона оковы,
А разум ваш мутит мой дерзкий навет.

Вещуньям, пророчившим судьбы народу,
В сознанье сюжеты внедряю свои
И в точности все исполняю невзгоды
И души по вере сбираю в мои

Подземные, сумрачные кладовые
Откуда однажды напоенный всласть,
Взнесусь выше Бога, и души земные,
Признают за мною вселенскую власть."

"Что ж будет со мною?" - спросила девица,
Серебряный крестик, в руке теребя,
И молча, упорно вновь стала молиться
Иисусу, впервые Его полюбя.

А Он уж стоял у нее за порогом,
Недавно спустившись с небесной тиши,
Болтливому бесу, дав время немного
Для истинной веры, заблудшей души.

И вот час настал. На кровавое поле
Вновь вышли две силы- зла и добра.
А в доме осталась, по Господа воле,
У круга зеркального дева одна.

Светало. Крещенский морозец крепчал за окошком,
Рисуя на окнах узоры зимы,
Светлела девичья душа, понемножку,
Расставшись на веки с могуществом тьмы.

В стакане с кольцом ключевая водица
Прозрачнее прежней сверкала от свеч
И стало спокойно на сердце девицы,
То спал груз безбожья с надорванных плеч.

Быть может, права поговорка народа,
Все, что ни случится, все к лучшему путь?
Быть может и так, но былые невзгоды,
Чтоб не было новых, душой не забудь.