ессентуки 17

«Гигиеническая помада, на самом деле, прекрасно лечит порезы», она так сказала
и посмотрела вниз, где, по логике, должны были находиться первые ряды зрительного зала,
ну или хотя бы камера, патетично уставленная черным объективом вверх
и снимающая ее сосредоточенно сдвинутые брови на торренты для всех тех,
кто пишет бессмысленные посты о каких-то странных богинях и АннаСофии Робб.
Она нахмурилась; тонкие морщины избороздили лоб.
Взмахнула рукой. В воздухе блеснуло зеленое стекло и желтая пробка, «кавказская здравница»,
значит, через секунду раздался истерический вопль алкаша у сельпо, мол, мне не нравится,
палец вниз, но ме густа, давайте, убирайте свое сердечко
под вашим постом с разбитой бутылкой Ессентуков номер 17, которые, вообще-то, не вечны.
Я молчал и, присосавшись губами к бомбилье, что тянулась из калебаса,
неиллюзорно напоминая бульбулятор, провел где-то полтора часа
в раздумьях на тему — попробовать вскрыть себе вены
или заставить кое-кого повеситься. Но помешали гены,
заставив меня обратить внимание на валявшуюся на дороге монетку.
Мать моя по рождению заперла меня в экзистенциальную клетку.
Я нагнулся, зеленый раствор из тыквы-горлянки чуть всплеснул, но выстоял.
Спутник мой тем временем сменил внутренний гендер и насвистывал.
Женские черты лица его слегка заострились и чуть погрубели,
я даже не удивился — это уже раз четырнадцатый на этой неделе,
оно все никак определиться не может. Ну это его проблемы,
в конце концов, это не я постоянно решаю внутреннюю дилемму,
какое окончание ставить после суффикса «л» в прошедшего времени глаголах,
какое местоимение использовать, о себе говоря. Маленький тощий олух
называет себя «бигендером». Нынче модное слово.
Скорее всего оно значит «я на абсолютно все готово».
Я вздохнул и сунул двухрублевую монету в карман, приглянувшись сначала,
московский монетный двор, 1998, ага, скука, проехали. Но тут как девятым валом
кричит спутник мой(отныне молодой парень, по имени Виктор, наверно):
«Эй, берегись, юный Торы читатель, слышишь, ты не в таверне,
ты на одной из центральных улиц столицы нашей с тобой Родины!»
Я поднял, испуганный, голову; мимо скользили уродины
в уггах, стоптанных набок, куртках из кожзама и растянутых на коленках лосинах.
Осень-2010 вернулась, я понял, и оказался не в силах
что-либо предпринять. Так что вернулся я к калебасу,
Бомбилье, двум рублям, незаконно нажитым, скажу сразу,
что мне карман прожигали. Спутник мой временем тем
испарился куда-то. Наверно, на митинг сбежал.
Я долго стоял, пил матэ, вслед дурам смотрел и соображал.
Гигиеническая помада неплохо лечит порезы, эхом звучало в ушах.
Знания применить неплохо бы было, правда, мешает страх.