Аннушкино масло

 Знать, Аннушка масло уже пролила
 у самого у турникета,
 чтоб осень багряные факсы слалА
 морщинистым веткам  пикета.

 Видать, поскальзнулся  уже Берлиоз,
 и падает, знай, втихомолку,
 трамвайчик летит, как в дымах паровоз,
 и время винить комсомолку. 

 И словно слепой фотопленочный шрифт
 в глаза лозунгеют плакаты...
 Клён выпишет пьяному  тополю штраф,
 и горки как прежде покаты.

 И сивку уже укатали в умат,
 и Воланд  не басилашвилисто
 пошлет Берлиозову голову в ад
 по масляным рельсам извилистым.

 И сразу же вскачь с Маргаритой на бал,
 со свитой своей маргинальною,
 он прошлою ночью здесь буги лабал,
 из морга созвав вакханалию.

 Пока ещё кони копытами роют,
 пока ещё мучим мегренью Пилат,
 слепите, магистр, такого героя,
 чтоб с ним Маргарита бы переспала!

 Конечно, он где-то среди пациентов
 смирительных  клиник, он киник античный,
 и где-то, быть может, на сорок процентов,
 пророк иудейский из рощи масличной.

 Пока скакуны не готовы к полёту,
 он  пишет- ведь он же и Левий Матфей,
 и  тут же мигрень исправляет Пилату,
 который с похмелья  лежит на софе.

 Понятно, что Кот с Азазелло не сами
 в квартире устроят большой кавардак,-
 заезжий колдун-так бывает в нисане-
 с весами играет и этак и так.

 То вовсе не Ваня безродно –Бездомный
 со свечкой-огарком да плюс образок.
 То Мастер в ермолке. Храм вечных раздумий.
 Пусть пальцем, как дрелью, просверлят висок.

 Но нам ли в томах замусоленных рыться,
 чтоб выяснить, как почему и когда
 под шкурой Кота обнаружится рыцарь,
 кочующий из никуда в никуда?

 Натянем поводья, пришпорим гривастых,
 пусть даже смирительная нас обняла
 рубашка, навеки  к себе   заграбастав,
 ведь Аннушка масло уже пролила!

Баллада о приёме в СП. 1991 год

 Когда в писательский союз
 единогласно принимали,
 уже играл я джаз и блюз
 да и понаписал немало.

 Страна готовилась к тому,
 чтобы распасться на кусочки,
 а кто-то всё ж ваял талмуд
 и собирал до кучи строчки.

 Голосовали фронтовик-
 и юморист, и деревенщик,
 был светел под обложкой лик,
 а мог бы ведь писать поменьше.

 Тогда, глядишь, из танков бы
 не стрельнули по Дому Белому,
 но результаты таковы...
 Я прикупил конечно "белую"-

 не больше ящика-снарядам
 подобные бутылки в ход
 пошли, и со стаканом рядом
 лежал на книжке бутерброд.

 И в рот, конечно, лезли речи,
 стоял в очередях народ,
 и можно было даже резче
 писать, когда чего нарыть

 из компроматов, обличая,
 как делал юморист с сатириком,
 но как -то так , совсем нечаянно,
 заделался я всё же лириком.

 Уже среди груздей с огурчиками
 лежала голова повесы,
 и голосочком тонким Гурченки 
 уже запела поэтесса.

 Уже с поэтом -сибирятником
 мы сбегали ещё за водочкой,
 и критик, глядя сибаритом,
 завёл интересант с молодочкой.

 Уже писатель детских книжек
 поссать три раза в туалет
 сходил. И был  к детишкам ближе
 чем в книжках -много много лет.

 И тут,пришестиструнив бОрзую,
 я блюзанул совсем ни кстати,
 и ожила кусучей гюрзою
 вдруг голова в моём салате.

 Произносивший тост фантаст,
 оцепенел кабиной лунною,
 услышав этот самый "жаст"*,
 а не Огинского иль "Лунную".

 Он жест готовясь сделать ручкой,
 как бы Солярис затуманился,
 созревши сделать, чтоб как лучше,
 но как бы вмиг примарсианился.
 
 Ведь рыкнул ветеран СП -
 певец колхозного, навозного.-
 "Про что он будет песни петь?"
 И чем -то вроде ИванГрозного

 завис над сыном,-ярь и дурь,
 желая превратить в останки...
 И тут же грянуло из дул -
 то в Белый Дом стреляли танки.

 "Сольют меня иль не сольют,
 за мои вражеские происки?"-
 подумал я. То был солют
 приёма в честь? Или на прииске

 золотоносных жил талантов
 шурфы взрывали, блин,старатели?
 И вроде рухнувших атлантов
 лежали под столом писатели.

 * Сегодня он играет жаст,
 а завтра родину продаст...(Афоризм шестидесятых).


 Горбачев Юрий   08.05.2011 17:38