Чужая пока. Настороженно-незнакомая

Весна. Чужая пока. Настороженно-незнакомая. Невесомая, как тополиный шепот. Я в ней – неловкая, неуклюжая, беспардонная со своими никотиновыми выдохами «пошел ты», со всей своей чернотой недовыспанной вокруг глаз, которые в цвет облаков ультралегкой  ее вуали. Весна – двадцать пятый кадр. Двадцать пятый раз. Двадцать пятый шанс. Кому еще столько давали? Вот вам давали? И весной выдыхаю дым, набираю в рот воздух с пузырьками небесной ее заразы, и становлюсь  нормальной влюбчивой идиоткой. Становлюсь, ну? – четыре, три, два, раз… Весна лечит все? Лечит смерть внутри, лечит лед? Набирай, сколько можешь – в карманы, глаза и руки? А как же примета «зима моя меня бережет» от сотрясений мозга, ладоней, земли и духа? Дремлет зима во мне – хрупкой льдинкой – остренький ободок, защищает сердце, но режет его краями. Мне на бред мой однажды скажут «закрой-ка рот, закрой, и пойдем погуляем в весну». И между зубами говорящего хрустнет льдинка, влагой сочась у губ. Да подберите ж мне ключ от наручников у окна на полке!!!

…Те, кто чертовски устал, весной ожесточенно мрут.

А я… я беру своих нескольких, становлюсь с ними в круг, я им немного вру, они мне нахально врут, что глаза у меня не сереют, не стары руки.
Я улыбаюсь – весна.
Достаю бейсболку.