Тьма

Вечер жёлт, как морковь на подсолнечном масле.
В лихорадке заката дрожащее марево.
От оконных зеркал словно жидкое зарево.
Но она подождёт, чтобы окна погасли.
О, ей не занимать ожиданья терпения.
У неё слишком много столетий в запасе.
Это  вечер  сгорает дотла за мгновения,
а она подождёт, чтобы окна погасли.
И когда  в тёмном небе рассыплется крошево
отдалённых светил, в гороскопах завравшихся,
и когда сединою, как первой порошею,
схватит шерсть дикарей, словно боги зарвавшихся,
и опять звездопадом осыплется паводок
безнадёжной воды, ничего не прощающей,
и смешаются церкви, мечети и пагоды
в общей вере, спасения не обещающей,
вот тогда она выйдет из сумерек медленно,
в чистоте, жгучей кровью заката не тронутой,
и с негромким жужжаньем закружится меленка
над лесным непрозрачным ручеистым омутом.
Вот тогда ей и мысли, и сны, и молитвы –
всё достанется ей: и младенец, и ясли.
Но она подождёт не сраженья, не битвы,
а всего лишь того, чтобы окна погасли.