Пьяный корабль Le bateau ivre

Когда меня несло речной волною,
Вопль дикарей раздался за бортом;
И — кто с копьем, кто со стальной стрелою -
Плыл экипаж, глотая воду ртом.

Я к их судьбе остался безучастен -
Забыв резню, пустился по волнам;
Ничьей руке отныне неподвластен
Я мчался вдаль — куда не знаю сам.

Средь вечных бурь ревущей круговерти
Я пробудился, сбросил с глаз туман -
Стал как дитя пред черным ликом смерти,
Как полуостров, смытый в океан.

Благословлен грозою одичалой
Я - как язычник - падал ниц и пел
О навсегда покинутых причалах,
К которым я вернуться не хотел.

Как дикий хмель морская соль пьянила,
Корма и киль размякли — и тотчас
Всю кровь и грязь по палубе размыло,
Штурвал и руль разбило о каркас.

Я был пленен безумством океана,
Игрой огней, светящих из глубин;
Я танцевал — безумно, дико, рьяно -
На гребне волн, горящих как рубин.

Там средь ночей, похожих друг на друга,
Сорвав луну, лазурь окрасив в кровь,
Хмельней чем ром и холодней чем вьюга
Таится то, что ты зовешь «любовь».

Я видел мрак, что старше Вавилона,
Оскал времен без сказочных прикрас,
И горизонт за дымкою циклона,
Но что за ним — то спрятано от глаз.

И на рассвете в небе над волнами
Багровый зрак всплывал из глубины,
И перед ним ревущее цунами
От страха пятилось в разводах седины.

Но боль ночей не грозы и не бури,
Холодный шквал, мороз — мне нипочем;
В моих мечтах  - объятья, поцелуи,
Что входят в душу огненным мечом.

Там солнца лик как огонек лучины
Во мраке бурь; я видел, захмелев,
Как без конца бурлящие пучины
Смиряли вмиг слова невинных дев.

Меня влекли неведомые воды,
Где блеск цветов и лилий аромат;
Сквозь бег светил, закаты и восходы
Я по саргассам мчался наугад.

Среди болот в тропическом угаре
Я слышал смрад гниющих черных туш,
И небеса отчаянно терзали
Свинец и сталь заплесневелых луж.

Дневной пожар, ночей огонь холодный!
И дельты рек у высохших морей,
Где трупный червь — зубастый и голодный -
Взгрызает плоть сдыхающих угрей.

Я б рассказал о дивных южных рыбах,
О криках птиц над далью голубой,
Сияньи лун на неземных Карибах,
И свете звезд, дарующих покой...

Устав от всех пассатов и зюйд-вестов,
Я засыпал на лоне тихих вод,
Когда луна как белая невеста
Вела светил небесных хоровод.

Я на себе нес стаи птиц кричащих
И был порой печален и угрюм;
И мертвецы походкою дрожащей
До ночи спать шли в обветшалый трюм.

Навеки пьян я дивною картиной
Сиянья звезд над колыбелью вод;
Пусть мчатся вслед ладьи и бригантины,
Орда галер и весь ганзейский флот!

Свободы хмель — лекарство и отрава;
Я был пленен, но вырвался из пут,
Когда меня, наверно, для забавы
Ласкал огнем небес разящий кнут.

Я не свернул под раскаленной медью
Пустых небес, разверзшихся глубин,
Когда июль янтарной быстрой плетью
В кровь рассекал небес ультрамарин.

Я одинок в отчаянном галопе;
Душа на части рвется и болит,
Когда я вновь тоскую по Европе,
По берегам, закованным в гранит.

Полярных льдов оскаленные бритвы
Горят огнем — что я у них просил?
Ответ один — напрасные молитвы
Не принесут отныне новых сил.

Но слишком много слез, тоски и горя!
Луна слепа, кругом ревут шторма!
Пусть ветхий киль пожрет седое море,
По швам трещит разбитая корма!

И если я решил вернуться к дому,
То не на рейде брошу якоря,
А возле лужи, с детства так знакомой,
Где нам когда то грезились моря.

Отныне я, хмельной отведав влаги,
Уж не могу среди баркасов плыть,
Смотреть на их раскрашенные флаги
И от тоски истошно дико выть.